Тень Инквизитора

Чио покачала головой:

– С верой у нее все в порядке. Ей еще не приходилось участвовать в экзекуциях.

– Если с верой все в порядке, экзекуции должны вызывать не шок, а прилив энтузиазма. Прощение и любовь инструменты хорошие, но от плетей никто отказываться не собирается. Даже Бог. Она это понимает?

Матушка замолчала. Она собиралась неспешно обдумать поведение Нины и принять решение на ее счет, но видела, что Нур хочет получить немедленный ответ. Тем не менее торопиться в таком тонком вопросе не следует, карлику придется подождать.

Нур же, поняв, что игуменья должна поразмыслить, нацепил на нос очки, и его пальцы побежали по клавиатуре.

– Та-ак, Нина Николаевна Топоркова, два года в Курии, из них полгода в ските. Весьма достойный срок, чтобы определиться… Но не определилась… Передала в дар Союзу ортодоксов две квартиры в Екатеринбурге, автомобиль и все сбережения… Мелочь, конечно, зато показывает, что с верой у нее действительно все в порядке. – Карлик чуть склонил голову и посмотрел на Чио поверх стекол. На самом деле, матушке было известно абсолютно точно, ему не нужны очки, но Нур, словно действительно был шутом, копировал Глеба во всем, включая одежду и манеру поведения. – А как у нашей Нины с магией?

– Плохо, – вздохнула Чио. – Задатки у нее есть, но разбудить способности мы пока не можем. Нина совершенно не чувствует энергию.

– Принудительное вливание пробовали?

– Несколько раз. Никакого эффекта. – Матушка выдержала паузу. – Возможно, мы с ней ошиблись.

Магические способности у людей встречаются нечасто, распознать их непросто, а уж пробудить и того сложнее. Проповедники выискивали и отправляли в Дальний скит всех, у кого можно было прочесть хотя бы зачатки, хотя бы намеки на возможные перспективы, но даже усилий Чио не всегда хватало на то, чтобы превратить присланного человека в настоящего мага.

– Тогда почему она до сих пор здесь?

– Я планировала дать Нине еще месяц.

– Еще месяц… – Карлик почесал голову. – Сколько еще недоделок у тебя скопилось?

– Пятеро.

– Пятеро… – повторил Нур и резко бросил: – Ты поняла, почему Нина закатила истерику на церемонии?

– Кажется, да, – невозмутимо ответила матушка. – Она пожалела Марка.

– Отступника и Иуду?

– Нина слишком глубоко и слишком близко к сердцу приняла заповедь о любви к ближнему.

– Ты уверена в своих словах?

– Я наблюдала за Ниной достаточно долго.

– Хорошо, – пробормотал карлик, – пусть так. Нину пока оставим, а от остального балласта избавься сегодня же. Тех старших послушников, которые хотя бы наполовину готовы к самостоятельной работе, отправляй координаторам, остальных объедини с младшими и не подпускай к главному комплексу. Пусть работают во славу Господа.

Впервые с начала разговора в непроницаемых глазах Чио мелькнула хоть какая-то эмоция. Интерес.

– Началось?

– Глеб еще не отдал приказ. – Нур улыбнулся. – Но чутье меня еще не подводило. Глеб все обдумает, взвесит и отдаст приказ начинать в самое ближайшее время. А значит, нам надо подумать, куда рассовать… полуфабрикаты, чтобы не путались под ногами. В ските должны остаться только воины.

Умный пес не просто выполняет приказы хозяина, он их предвидит. И Чио вновь подумала, что, кем бы ни был Нур, Глеб в нем не ошибся.

* * *

Акватория Карибского моря, 18 сентября,

четверг, 08:27 (время местное)

– А это что за чудо?

Инга полистала лежащий на коленях толстый том и прищурилась:

– Если не ошибаюсь: статуэтка богини созидания Илья-Тика.

– Какая славная! – Яна осторожно провела пальцем по золотой фигуре древней богини инков. – Кто-то здорово старался, создавая эту прелесть.

– А у кого-то хватило мозгов не пустить ее на переплавку.

Выбирая подходящий клад, Инга перелопатила гору специальной литературы, став подлинным экспертом истории Конкисты. Она вычислила конкретный корабль и потребовала у приставников именно «Изабеллу», один из немногих галеонов, на котором испанцы везли не только слитки, но и коллекцию непогубленных произведений искусства инков, предназначенную для королевского двора. Диски с изображениями богов, блюда, чаши, статуэтки, цепи, десяток стеблей маиса с листьями и початками, выполненные в натуральную величину, золотой куст, с сидящей на нем птицей… Тонкая работа мастеров вызывала уважение и восхищение.

– Как ты думаешь, если я подарю родителям вот эту фигурку, – Инга кивнула на небольшую статуэтку бога солнца Инти, – им не придет в голову поставить в гостиной сейфовую дверь?

– А при чем здесь гостиная?

– Она будет прелестна на каминной полке.

– Мне кажется, что диск с богиней Луны будет выглядеть более уместно.

– Статуэтка мне нравится больше. – Инга потянулась. – Надо спросить Темку.

– А заодно и покормить его. – Яна с сожалением убрала находки, захлопнула крышку ящика и огляделась. – Я чувствую запах созревшего кофе.

Лагерь наемников поражал прямо-таки спартанской скромностью. Разбитый на самом краю тропических зарослей, он состоял из четырех шезлонгов, четырех гамаков и одной небольшой палатки, предназначенной для припасов: рядом с ней жужжал компактный генератор, а внутри прятались три холодильника, кофеварка и несколько мелочей, необходимых на современной кухне. Сразу за палаткой стояла душевая кабинка и специальные ящики, в которые складировалась добыча.

– Яичница с ветчиной, тосты с джемом, дыня, апельсиновый сок и кофе. – Инга придирчиво оглядела сервированный к завтраку столик. – Зови мужиков.

– Осторожнее!

– Куда еще осторожнее? – огрызнулся Артем. – Она же черт-те сколько весит.

– Потому и надо осторожнее! – рявкнул Кортес. – Это тебе не мешок с цементом.

– Если эта чертовка пережила кораблекрушение, ей уже ничего не страшно. – Молодой наемник вытер пот. – Пара лишних царапин только добавит ей ценности. – Он негромко выругался, скорее для порядка, чем по необходимости, закрепил трос и махнул рукой: – Трави потихоньку.

– Поехали! – Кортес привел в действие электрическую лебедку, и золотая лама, скрупулезно выполненная инками в натуральную величину, величаво покинула чрево полузатопленного трюма.

– Красота!

– А сколько эта красота стоит. – Кортес ловко качнул бесценный груз в сторону и аккуратно установил на палубе. – Готово!

Артем выбрался из трюма и, жмурясь на утреннее солнце, прислонился к потрепанному борту «Изабеллы».