Двинулись земли низы – 2

Зато в адресной книге Берлина (Berliner Adre?buch) появляется профессор и дипломированный инженер Jacob En?len, живший сначала на Корнелиусштрассе, 13, а потом на Гаштайнер Штрассе, 11. Последний раз о нем упоминается в 1943 году, во время страшной войны на уничтожение между его бывшей и нынешней Родинами. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Надо сказать, невозвращенчество в конце 20-х случалось частенько, и продолжалось до 30-х годов, пока Советская власть не запечатала это окно, выпустив 21 ноября 1929 года постановление ЦИК с говорящим названием «Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в СССР».

Да, и в Московской горной академии – такое тоже периодически случалось.

Вот только две судьбы.

Гидравлик

Адриан Васильевич Дейша, профессор кафедры гидравлики Московской горной академии.

Сын известной оперной певицы, солистки Мариинского и Большого театров Марии Адриановны Дейши-Сионицкой.

М. А. Дейша-Сионицкая и Ф. И. Шаляпин на групповой фотографии артистов Большого театра. Между 1899 и 1903 гг.

В семье всегда был культ театра, и приемный брат, Николай Георгиевич Каретников, стал известным советским артистом оперетты и преподавателем Московской государственной консерватории. А его сын, тоже Николай, стал известным композитором, одним из крупнейших представителей отечественного послевоенного авангарда. И – причудливо тусуется колода – именно Николай Николаевич Каретников написал музыку к одному из моих любимых фильмов «Бег», который я в этой книге уже упоминал.

Несмотря на семейный культ искусства, Андриан Васильевич Дейша выбрал инженерную стезю.

Он окончил Московское техническое училище (будущую «Бауманку») в 1911 году, после окончания стажировался в Политехническом институте в Карлсруэ (Германия). До революции – профессор Ново-Александрийского сельскохозяйственного и лесного института, во время разрухи уехал на юг, осел в Крыму, в 1919—20 годах был профессором Таврического университета по кафедре сельскохозяйственной гидротехники.

После поражения белых за кордон не ушел, остался на Родине, пережил красный террор в Крыму, потом выехал в Москву, где стал профессором Московской горной академии.

В 1924 г. профессор Дейша был отправлен в командировку в Париж Институтом путей сообщения, где он также преподавал. Во Францию отправился со всем семейством, в Советскую Россию не вернулся.

Так тоже бывает: в Крыму 1920-го, где вероятность заплатить за решение жизнью была запредельной – остался, а в мирном и вполне еще свободном 1924-м – уехал.

В эмиграции работал инженером, занимался изобретательской деятельностью. Участвовал в гидравлических изысканиях в Альпах. Профессор Русского высшего технического института в Париже, где с 1933 года читал курс гидравлики.

Стал известным французским ученым русского происхождения, профессором Сорбонны, автором более 30 научных работ, посвященных проблемам чистой механики, гидрометрии и гидрологии. В 1941 г. во время оккупации Парижа был заключен в лагерь, в том же 1941 году освобожден. Скончался 9 ноября 1952 г. в г. Сен-Жермен-ан-Ле, под Парижем, похоронен на местном Старом кладбище.

Его жена, Елена Альбертовна Дейша, урожденная Репман, была хорошо образованной женщиной, выпускницей Высших женских курсов, поэтому до отъезда преподавала на рабфаке им. Покровского – обучала тех самых малограмотных молодых большевиков. В эмиграции увлеклась литературой, стала известным писателем русского зарубежья Георгием Песковым, опубликовавшим около 230 рассказов и повестей.

Псевдоним «Георгий Песков» довольно прозрачен и представляет собой русскоязычную кальку имени «Жорж Санд».

Их сын, французский ученый Жорж Дейша, родился еще в России и при рождении носил имя Георгий Андрианович. Он стал известным геологом, специалистом по первичным флюидным включениям в минералах и горных породах и, в частности, уже в постсоветской России был избран Почетным членом Российского общества минералогии и кристаллографии.

Жорж Дейша на презентации своей книги в Париже, 1969 г.

Несмотря на то, что из России его увезли в 7-летнем возрасте, всю жизнь считал себя русским и даже детей назвал Софией, Игорем и Кириллом. София Дейша, кстати, стала известным православным богословом.

Физик

Другой невозвращенец – это Геннадий Васильевич Потапенко

. Он был не просто профессором, а заведующим кафедрой физики Московской горной академии.

Геннадий Потапенко принадлежал к тому же редкому типу ученых, что и Владимир Аршинов – «мажоров», всерьез увлекшихся наукой.

Он родился в селе Кимры, ставшем в Советском Союзе городом и прославившимся одноименными кроссовками.

Но вообще-то Кимры еще при Петре Первом считались центром сапожного промысла, а к концу XIX века стали признанной обувной столицей России.

В семье одного из таких обувных королей империи, купца первой гильдии Василия Онуфриевича Потапенко, владевшего несколькими кожевенными и обувными фабриками, и родился будущий заведующий кафедрой.

Это уже второй человек в нашей книге, отказавшийся наследовать бизнес-империю из-за науки. Но Аршинов-старший и Потапенко-старший, несмотря на общий статус первогильдейского купца и почетного гражданина были очень разными людьми.

Аршинов-старший, как вы помните, выбился из низов и стал первостроителем и основателем собственной торговой империи. И это крестьянское прошлое в нем всегда чувствовалось.

В противовес коллеге, Василий Онуфриевич был потомственным купцом и промышленником, унаследовавшим свои фабрики. «Старые деньги» успели изрядно облагородить семейство Потапенко, поэтому даже внешне Василий Онуфриевич представлял собой совсем другой типаж – никаких бород лопатой, никаких золотых цепочек поперек живота.

Нет, это был типичный предприниматель «в стиле модерн».

Василий Онуфриевич сам получил неплохое образование, окончив, помимо прочего, курс в Московском коммерческом училище, поэтому особых восторгов от учебных успехов сына не испытывал – дело привычное.

У Геннадия Васильевича же все шло по накатанной – сначала домашние учителя в Кимрах, потом отъезд в престижную московскую гимназию, затем поступление на математическое отделение физико-математического факультета Императорского Московского университета.

В университете блестящие способности к науке у купеческого наследника в полной мере и проявились. Уже на втором курсе Геннадий Потапенко подготовил научное сочинение «О годичном параллаксе звезд», за которое Совет Университета наградил его серебряной медалью. На четвертом курсе талантливый студент публикует уже несколько полноценных научных статей в ведущих российских журналах: «Фотографирование солнечной короны во время полного солнечного затмения 8/21 августа 1914 года» и «Теория и техника исследования пленочных светофильтров».

Как следствие – весной 1915 г. студента Геннадия Потапенко пригласили поработать без отрыва от учебы – угадайте, куда? В уже знакомый нам московский минералого-петрографический институт «Литогея», к Владимиру Аршинову. Пока лаборантом, а там видно будет.

В «Литогее» Потапенко занимался количественным спектральным анализом, а летом 1916 года Аршинов отправил его в научную командировку в Оренбургскую губернию для изучения модного тогда явления радиоактивности. Итогом стала статья о радиоактивности водных источников Оренбуржья, которая вышла в журнале «Рудный вестник», получила медаль, а МГУ в 1917 году зачел это исследование выпускнику Геннадию Потапенко в качестве дипломной работы.

Потапенко, разумеется, был оставлен на кафедре «для подготовки к профессорскому званию», исследованиями занимался истово, и от науки его не смогли отвлечь даже революция и последовавшая национализация отцовских фабрик. Кафедра ходатайствовала о назначении оставшемуся без средств Потапенко стипендии, прошение было удовлетворено, а тот в благодарность уже в 1920 году закончил диссертацию ««О дисперсии в коротких электромагнитных волнах».

В том же году 26-летний исследователь стал профессором Московской горной академии, где он, как и практически вся «Литогея», преподавал с момента основания вуза.

Научные работы следовали одна за другой, исследования Потапенко внимательно изучали ученые не только в России, но и во всем мире. Наконец, в 1927 году научного сотрудника МГУ 1-го разряда и профессора Московской горной академии Геннадия Потапенко нобелевский лауреат Вальтер Нернст пригласил на стажировку в Берлинский университет.

Геннадий Васильевич съездил, поработал там совместно с Альбертом Эйнштейном и Максом фон Лауэ и вернулся в Россию. В 1929 году последовало приглашение в Геттингенский университет, и в том же 1929 году он, единственный из московских физиков, получил рокфеллеровскую стипендию, которая позволяла в течение года стажироваться в зарубежных лабораториях. Когда всем перекрывали выезды за границу, Потапенко, наоборот, поехал в Штаты по приглашению Калифорнийского технологического института, на стажировку к другому нобелевскому лауреату – Роберту Милликену.

Профессор Московской горной академии Геннадий Потапенко в 1920-х годах, накануне отъезда.

Сразу признаюсь – эмигрантом Потапенко стал не по своей воле, это – работа насмешника-случая. Когда стажировка закончилась, и подошло время возвращения из США в Советскую Россию, оказалось, что из-за Великой Депрессии пароходная компания аннулировала купленный еще полтора года назад обратный билет. Цены на билеты из-за инфляции выросли в несколько раз, и у Потапенко просто не было нужной суммы. И он сам, и оставшиеся в России родственники обращались в МГУ и другие организации в СССР, но вы же понимаете, как быстро в нашей бюрократической системе происходит выделение дополнительных средств сверх утвержденной и уже закрытой сметы.

После трех месяцев ожидания, не получив никакого ответа из России, и оставшись без средств к существованию, Потапенко принял приглашение ректора Калифорнийского технологического института – того самого нобелевского лауреата Роберта Милликена – о переходе в Калтех на постоянную работу.

Потапенко стал известным американским физиком и изобретателем. Он сконструировал первый источник УКВ с рекордной короткой для того времени длиной волны, при его участии была создана первая линия узконаправленной радиосвязи Лондон-Париж. Американский физик Potapenko оказался одним из изобретателей радара (правда, его работы были долго засекречены) и одним из пионеров радиоастрономии. Он вообще много работал для армии США, в частности, разработал систему охлаждения двигателя бомбардировщиков, что позволило увеличить высоту полетов. По заказу нефтяных компаний Потапенко разработал ряд методов геофизических исследований, применяемых при разведке нефтяных полей – так называемый «э-каротаж».

Профессор Потапенко в 1960-х

Когда из-за возраста здоровье физика ухудшилось и он много времени стал проводить в лечебных учреждениях, Потапенко занялся новой проблемой – изучением влияния радиоизлучения на организмы и бактерии для создания системы асептической очистки воздуха в госпиталях. Всего же он подал 6 заявок на изобретения, посвященные проблеме дезинфекции и 3 заявки на дозаторы. Патенты на эти изобретения были получены также в Великобритании, Канаде и Австралии.

В 1966 г. скончалась его любимая жена Екатерина Ивановна, на которой он женился в далеком 1924 году, еще будучи завкафедрой МГА, супруги прожили вместе 44 года.

Детей им бог не дал, 72-летний профессор остался один, и начал задумываться о возвращении в СССР. Он даже обратился к академикам И. Е. Тамму и М. А. Лаврентьеву, которых помнил еще по физмату МГУ, и попросил содействовать его возвращению.

Но что-то не срослось, и скончался профессор Геннадий Васильевич Потапенко в США. Он похоронен в мавзолее кладбища Форест Лоун в Глендейле близ Калифорнийского технологического института, в котором проработал больше 30 лет.