Оценить:
 Рейтинг: 0

Идеальное убийство

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
4 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Я принесу на следующий урок, – пообещала Анна. – Ведь он состоится, правда?

Ее неуверенность была очень мила, как мазок художника, придающий безликому лику на холсте неповторимую индивидуальность. И она вселяла в меня надежду на будущее.

– Завтра в это же время и на том же месте, – сказал я. – Вас устроит?

– Да, – улыбнулась она. – Обещаю прийти вовремя. И если бы вы знали, какая я непунктуальная, то поняли бы, как много для меня значит наша встреча. Ведь даже сегодня я опоздала на десять минут.

– А я и не заметил, – сказал я. – Но завтра каждая минута ожидания покажется мне вечностью.

На этом мы расстались. Анна ушла, грациозно покачивая бедрами и сумочкой, к Кантемировскому мосту. Но мне показалось, что туда она направилась только потому, что я пошел к Гренадерскому мосту. Ей было все равно, куда идти, лишь бы это было в противоположную для меня сторону. По какой-то причине она не хотела, чтобы я провожал ее. Быть может, опасалась, что нас может кто-то увидеть. Все-таки, Анна была замужем, пусть даже, как она выразилась, и «немного». А ее муж, несомненно, был ревнивцем. И я его не осуждал за это. Такую женщину нельзя не ревновать, подумал я, будь ты хоть самим Буддой. Если бы я был ее мужем…

При этой мысли фантазии, словно бабочки, начали порхать в моей голове, одна прекраснее другой. И постепенно эти бабочки-фантазии, будто частицы мозаики, сложились в чудесный узор, который, будь я художником, я запечатлел бы на холсте, и, уверен, эта картина прославила бы меня. Но я был писателем, и владел не кистью, а словом. Поэтому мой восторг вылился в рассказ. Я поспешил домой, чтобы успеть записать его, пока он не растаял, как туман на рассвете. По пути я мысленно повторял рождающиеся фразы, чтобы не забыть их, и постепенно убыстрял шаг, а вскоре уже почти бежал. Как смерч, я ворвался в свою комнату, сел к ноутбуку и, как пианист по клавишам рояля, ударил всеми пальцами разом по клавиатуре…

Уже через полчаса рассказ был написан. Вернее, записан, потому что я просто набирал на клавиатуре слова, которые неудержимым потоком лились из моей головы. Перечитав рассказ, я понял, что не хочу изменить в нем ни одной строчки. Такое случилось со мной впервые. Я даже не мучился над его заглавием, что также было необыкновенно. «Девочка с небесными глазами». Надо ли говорить, о ком я думал, так называя его…

«Он встретил ее слишком рано, чтобы захотеть удержать. Да и как удержать вспышку молнии, падающую звезду или любовь, которая еще не расцвела?

– Девочка с голубыми, как небо, глазами, кто ты? – спросил он.

– Я не знаю. Я брожу по миру, собираю цветы, пою песни, любуюсь восходами и закатами. И мечтаю.

– Девочка с небесными глазами, почему ты одна?

– Я еще не встретила человека, который, как и я, любил бы по ночам смотреть на звезды и просыпаться на рассвете от щебета птиц с улыбкой.

– Девочка с глазами цвета неба, куда ты идешь?

– Я иду за синее море, туда, где в полях колосится густая рожь, леса светлы, прозрачны реки, и все люди счастливы, а отчего – не поймешь.

– Ты вернешься?

– У тебя тоже голубые глаза, но они холодны, как лед, – ответила она. – Прощай!

Прошли годы, и лед в его глазах растаял. Теперь в них плескалось синее море. И когда ему становилось грустно, и море темнело, он вспоминал о девочке с небесными глазами и переставал чувствовать себя одиноким. И это давало ему силы жить».

Мне казалось это лучшим из того, что я когда-либо написал. Но мне было нужно подтверждение, чтобы рассеять последние сомнения. И я знал, к кому обратиться.

Мария, по обыкновению, работала, уютно устроившись на своем диванчике. Но, видимо, у меня было такое выражение лица, что она не выразила возмущения, а мягко спросила:

– Что с тобой?

И за эту неожиданную кротость, которая как нельзя более соответствовала моему настроению, я был готов расцеловать ее. Но вместо этого я протянул ей распечатанный на принтере рассказ, занимавший полстраницы машинописного текста. Однако Мария читала его долго, очень долго, словно по привычке с листа сразу переводила на иностранный язык. Когда я уже начал проявлять нетерпение, она подняла голову, и я увидел в ее глазах слезы. Это так меня поразило, что я только и смог, что глупо спросить:

– Ты плачешь?

Женщины часто отрицают очевидные факты. Мария не стала исключением.

– Нет, – возразила она. – С чего бы мне плакать?

– Ну, я не знаю, – пожал я плечами. – Ты мне скажи.

– И говорить нечего, – отрезала Мария. – Тебе показалось, вот и все.

– Ладно, показалось, – не стал спорить я. Сейчас меня волновало другое, и я малодушно презрел дружбу. Нетерпеливо спросил: – Как тебе мой новый рассказ?

Глаза Марии были уже сухие, но очень грустные.

– Бедный мальчик, – произнесла она таким тоном, будто была, по меньшей мере, втрое старше меня. – Ты влюбился.

– Как ты догадалась? – ошарашенно посмотрел я на нее.

– Женская интуиция, – ответила Мария. – Мужчинам это недоступно.

Я снова не стал возражать. Было бы странно мужчине иметь женскую интуицию. Это все равно, что наличие мужской логики у женщины. Подобное бывает, но бедняжку обычно жалеют, словно она мутант или обладает врожденным пороком развития.

– Да, я влюбился, – подтвердил я. И признался: – Но, кажется, безответно. У нее есть муж, и я едва ли смогу стать героем ее романа. Она очень красива и умна. А кто я такой?

Но Мария не стала дожидаться, пока я начну щедро посыпать голову пеплом. Она не любила, когда я делал это. Почему-то она считала меня образцом мужской красоты, приписывала мне много достоинств и никогда не скрывала этого. Мне это льстило, и я не возражал, когда она начинала перечислять мои лучшие качества. Это были мои любимые минуты общения с Марией. Вот и сейчас она сказала:

– Ты не прав. Ты достоин самой красивой и умной женщины в мире. Вернее, это она тебя достойна. Но будь осторожен, не повтори моей ошибки.

– Вот как? – заинтересовался я. – И что это была за ошибка?

Мария тяжко вздохнула, а когда заговорила, голос у нее был печальный.

– Однажды я тоже полюбила. Впервые по-настоящему. И готова была отдать ему все, включая руку и сердце. Поэтому не скрыла, что пишу стихи, и даже показала свою заветную тетрадь. Скажу честно – стихи были плохие и наивные. Он равнодушно пробегал их глазами, и вдруг его взгляд задержался на одном из них. Стихотворение называлось «Первый», и в нем я в поэтической форме описывала впечатления от своего первого сексуального опыта. Да, был в моей жизни такой грех. Я потеряла невинность, не дождавшись избранника, которого мне даровала судьба.

Мария рассказывала, не отводя взгляда от окна, за которым хмурилось тусклое небо. И голос у нее был такой же бесцветный.

– Прочитав это стихотворение, он спросил меня: «А какой по счету у тебя я?» И я не нашла ничего лучшего, как ответить: «Сто первый!» Я произнесла это даже с гордостью. Мне тогда казалось, что чем больше у женщины было мужчин, тем выше ее ценность в глазах очередного избранника. И он должен бояться ее потерять, потому что она – не залежалый товар на полке, а пользуется ажиотажным спросом. Услышав эту ошеломительную цифру, он не стал читать мне нотаций или упрекать, а, помнится, даже пошутил, я уж и не помню, как. Но мы посмеялись, и он ушел. И уже не вернулся. Я долго ждала. Пока не поняла, что он уже никогда не придет. Я звонила ему, но он сбрасывал звонки. Искала встреч, но он избегал меня, как зачумленную.

Мария помолчала, а потом сказала:

– Так необдуманными словами я убила любовь и разрушила свою жизнь. Не сделай того же, если ты ее действительно любишь.

Не знаю почему, но мне было неприятно слушать рассказ Марии. До этого мы никогда не говорили о прошлом – ни ее, ни моем. Что касается меня, то я считал, что не желающий страдать человек должен забывать прошлое или, по крайней мере, стараться это сделать. Ведь по прошествии времени, став если не умнее, то опытнее, он легко находит пути разрешения многих проблем, встававших перед ним в прошлом. И мысль, что бед и страданий можно было избежать, сделав то-то и то-то, начинает угнетать его. А забыв, он не ищет оправданий своих былых поступков, не мучается над их осмыслением и поисками выхода, который ему уже ни к чему и бесполезен, поскольку прошлое не вернуть.

Поэтому мы жили настоящим, иногда загадывали на будущее. Иногда мне даже казалось, что Мария – убежденная старая дева, и не общается с мужчинами по идейным причинам. Я уважал ее принципы и не докучал ей воспоминаниями о женщинах, которые были в моей жизни. Впервые я поделился с ней чувствами, а она поведала мне свои. Но мне не понравился этот обмен. Я привык смотреть на Марию, как на образчик женской добродетели. У каждого человека должно быть что-то святое. Как правило, когда речь идет о женщине, это мать. Но я возвел на пьедестал Марию, и свергать ее мне не хотелось.

– Что же это за любовь, если ее можно убить одним словом? – произнес я. – Мне кажется, он никогда не любил тебя, поэтому все так и вышло. А раз так, то нечего и жалеть.

– Ты так думаешь? – спросила Мария. И в ее тусклых, как небо за окном, глазах, промелькнула искорка. – Может быть, ты и прав.

И это было в первый раз, когда она признала мою правоту, не пытаясь отстоять своих позиций.

– А рассказ замечательный, – сказала Мария уже совсем другим тоном. – Ты знаешь, что ты гений?

И вот здесь уже я не стал доказывать обратного. И охотно согласился выпить чашечку чая с малиновым вареньем, которое Мария приготовила сама.
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
4 из 5