Талисман

Я сел на стул неподалеку от Сержа, поскольку оттуда удобно было рассматривать хозяйку. Холёная красавица, знающая, что она красавица, – промелькнуло у меня в голове. Тёмные волосы, карие глаза, лицо уверенной в себе женщины. Отличная фигура, за которой она, безусловно следит… Даже круги под глазами не особенно видны, так, слабый намёк. И умеренное количество косметики.

Вот чего я не увидел, так это признаков депрессии! Скорее, истерика? Нет, не похоже… Руки немного дрожат, взгляд, – она мельком посмотрела на меня, – какой-то напряженный… А, испуганный! – внезапно догадался я. Интересно, Арсений заметил? И сама она неподвижная, скованная, скорее всего от страха. Такая догадка проскочила в моём мозгу, и за диагнозом последовало лечение: здесь нужен не антидепрессант, а транквилизатор. Или кальвадос, который она и пила…

Елена, выслушав Громова, кивнула головой, но так и ничего и не сказала.

Пауза между тем затягивалась. Громов уже несколько минут как представил нас: частные детективы, Арсений Строганов и Вадим Агапов. Но Арсений продолжал блуждать взором по комнате, останавливаясь то на Елене, то на Серже, то на люстре. Громов пару раз кашлянул, – мол, начинайте, раз пришли. Серж молча пил кофе и ел круассан. Тут я понял, что первая партия – моя. Видно, что Арсений решил выполнить просьбу Громова – быть добрее, и поэтому просто молчал. А Елена, уже не испуганно, а хмуро смотрела на нас. Я тоже кашлянул… Чёрт! Дурацкая ситуация.

– Добрый день, Елена, – сказал я. Поскольку мы уже здоровались, когда вошли, это прозвучало немного неестественно.

– Может быть, вы хотите расспросить Елену? – сказал Василий Михайлович. – Времени у вас немного!

– Да, конечно, – кивнул я. Проклятый голод – у меня неожиданно заурчал живот. Я натянуто улыбнулся и, обращаясь к Сержу, попросил: – Э, простите, я просто сегодня позавтракать не успел, нельзя ли мне кофейку? Чашечку. Очень уж вкусно пахнет. Спасибо. Извините.

Серж совсем не удивился, а отставил свою кружку и спросил, причём, говорил он с каким-то немыслимыми акцентом:

– Коффэйку? А, каффэ? Уий! Затракать? Карашо!

И вышел из гостиной. Громов откинулся на спинку дивана, на котором сидел, и прикрыл глаза. Елена смотрела на меня как на муху, которая попала ей в кофе.

И тут вдруг Арсений громко поинтересовался, настолько громко и неожиданно, что даже Громов вздрогнул…

– Елена, а где сейчас ваша дочка?

– Строганов, причём тут… – начал Громов, но его перебила Елена.

– Почему вы спрашиваете? – сказала она напряженным голосом, ещё чуть-чуть, и сорвётся на крик.

– Просто поинтересовался, – соврал Арсений, – то есть, она в безопасности? Да?

Руки у неё задрожали, и она обхватила ладонями подлокотники кресла.

– Успокойтесь, пожалуйста! – обратился к ней Арсений, как ни в чем не бывало. – Вы сами знаете, что она в полной безопасности, и совершенно не о чем волноваться.

Елена, фигурально выражаясь, взяла себя в руки, сделала пару глубоких вдохов и медленно выдохнула. Громов скакал вокруг неё, заглядывал в глаза, налил ей в стакан алкоголя и предлагал выпить. Но она отрицательно покачала головой.

– Я в порядке! – наконец, сказала она и еле заметно постучала пальцами по деревянному подлокотнику.

Однако, Арсений не остановился на достигнутом эффекте и продолжил свои вопросы:

– А что у вас были за предчувствия?

– Предчувствия? – переспросила она.

– Ну да, предчувствия, страхи… – пояснил мой коллега. – Вы же предчувствовали, что что-то произойдёт? Разве не так? Какие-то ощущения приближающейся беды?

Елена вдруг широко раскрыла глаза и не отводила взгляда от Арсения.

– Откуда вы это знаете? – прошептала она. Теперь я отчётливо видел, что она не была ни в какой депрессии, она была напугана. Страх! Поэтому и алкоголь, поэтому и любовник в доме на следующий день после похорон, поэтому и дочка была спрятана в доме у родителей!

– А когда вы это почувствовали? – вкрадчиво интересовался Арсений, не обращая внимания на её вопрос.

– Ты ничего мне не говорила! – вставил Громов изумленно.

И тут она заговорила. Видимо, все эти дни она держала свои страхи в себе, ни с кем не делилась, только боялась! Не за себя – за дочь…

– Да сразу после похорон! Когда мы с Игорем на похороны ездили, к этой, как её, Устинье… Я ещё не хотела ехать, – зачем нам туда тащиться, особенно Кристине? А он просил, говорил, что пусть она попрощается, что Устинья её знала! Зачем ребенку на всё это смотреть? Там всё и произошло!

– Что? – в один голос спросили мы с Громовым…

– Силь ву пле! – это въехал Серж с сервировочным столиком и подъехал ко мне. Там был кофе, круассаны, варенье и сыр трёх видов. – Пожалуйста! – с акцентом добавил он.

– Так, месье – француз! – догадался я. Но есть я не мог, потому что не хотел упустить ничего из рассказа Елены.

– …это даже не родственница, просто знакомая его родителей! Но если я говорила «не надо», то он специально, чтобы мне назло, «поедем на похороны»! Тащились чёрт знает куда! А эта Устинья нашу Кристину всего-то пару раз видела. Кристина её и не помнила…

– …и вот уже под конец, когда гроб опустили в яму, все пошли прощаться, и Игорь пошел. А мы с Кристи стояли неподалёку. И она решила к нему подойти. А там места мало, вокруг одни могилы, одна на другую залезают. Кристина ступила на землю у соседней могилы… И тут случился этот ужас! То ли там земля рыхлая, то ли ручей подземный, только вдруг земля стала медленно под ней проседать, она попыталась выпрыгнуть, но тут же провалилась по пояс! Я закричала, к ней подбежали, помогли ей вылезти…

– …я дальше уже и не помню, что происходило, наверно, Кристина плакала… И ещё какая-то старая ведьма, которая около нас стояла, всё причитала: «Плохой знак…»

Елена всё же глотнула из стакана. Серж подошёл к ней и взял её за руку, потом погладил ее по голове.

– Кристина не пострадала? – спросил Громов, видимо, чтобы отвлечь от воспоминаний.

– Нет, – ответила Елена, – скорее пострадала я, да и то, морально… Но с того момента у меня и появилось неприятное ощущение страха! За Кристину. Предчувствие, что скоро что-то произойдёт.

– А Игорь? – не понял Громов, – Он что? – не слишком понятно добавил он.

– Игорь? Игорь гораздо спокойнее к этому отнёсся, мы ещё поругались по этому поводу. Он сказал, что я истеричка, что ничего особенного не произошло. Ну, провалилась девчонка в яму, слава Богу – ничего не сломала… А я знала, что всё это не так просто, это и вправду был дурной знак!

– Так это, собственно… э-э… – замялся Громов и разочарованно добавил: – Ничего нам не дает! В плане убийства Игоря.

Я начал есть. В начале её рассказа я аж замер с чашкой в руке, стараясь не пропустить ничего важного, но оказалось, что волновался я зря, в дурные знаки я не верил. Чего было не сказать о Строганове: он подался вперёд, внимательно слушая Елену, и видно, совсем не обращал внимания на слова Громова.

– А кто-нибудь к вашему мужу подходил на похоронах? – поинтересовался он.

– Ну, многие подходили, я не обращала внимания…

– Я думаю, что смерть Игоря – это и было то несчастье, которое вы предчувствовали! – Арсений буравил её взглядом, как будто гипнотизировал. – Всё плохое осталось позади, а теперь всё будет хорошо! И дочке будет хорошо! Правильно? Согласна?

Елена слушала, не отрываясь, чуть приоткрыв рот, и тихонько кивала в знак согласия. Оказывается, Строганов ещё и гипнотизер!

Повисла пауза, которую нарушил Серж. Он что-то негромко сказал Елене по-французски, а та, подумав, ответила, тоже на французском. Они немного поспорили, после чего Серж, попрощавшись с нами по-русски, тихо удалился. По-английски.

– Серж в наш ресторан поехал, – пояснила нам Елена, – я его отправила! Управляющий должен быть на месте! Он не хотел ехать, хотел со мной остаться… Как бы не пришлось его продавать… – задумчиво добавила она.

Я вначале подумал про Сержа, но потом понял, что речь шла о ресторане. Здорово Арсений её переключил! Если она уже про бизнес печётся, значит, не всё так плохо! Строганов тоже наблюдал за Еленой и, решив, что она успокоилась, продолжил свой допрос.

– А писем он за эту неделю не получал? – поинтересовался он.