Жестянка

Стоп… Звук повторился! Не совсем удачно перепрыгнув через камень, я с шумом наступил на какой-то сучок. «Звук» всё понял и тут же ломанулся прочь.

– Ну, ё-моё…

Да не жадничай ты, Денис, стажёр молодой, что ли? На сегодняшний день удач более чем достаточно: трое выживших, шесть источников питания к глайдерам, куча полезного лута! Тем не менее, я выскочил на холмик, прикрываясь корпусом пустого барреля, и торопливо вскинул «колчак» к плечу. Никого. Кабарга, скорее всего, болтается где-то рядом, их здесь часто можно встретить.

Большего я сделать не успел, потому что джип уже возвращался.

Через пару минут советский военный внедорожник, взбив большое облако серо-жёлтой пыли, остановился возле голубого барреля, и на землю спрыгнули трое пацанов: Мустафа, Ян и Спика. Молодые ребята, никому из них ещё и двадцати не стукнуло. Стажёры-спасатели. Оружие держат так, словно собираются выжать из него масло, глаза цепкие, сами настроены на активную работу, сплошной адреналин. Самый призывной возраст, эти чертенята ещё ничего не боятся. Смотри-ка, аж трясёт их! Прямо волкодавчики…

– Командир, так мы что, пошли? – нетерпеливо пританцовывая на месте как молодой рысак спросил Мустафа, старший группы.

По установленному в Пятисотке порядку группа спасателей обычно состоит из двух человек. Третий молодец, Ян, и есть то самое «усиление».

Акцента у парней почти нет. Все акценты остались в прошлом, а мальчишки остались с нами, теперь они – русские. Совсем ещё салажата. Несколько лет памяти сминусовать в таком возрасте… Что они вообще успели запомнить про былую жизнь?

Схема проста: всем выжившим, которых Владимир Викторович самолично определяет как пригодных, предлагается влиться в славную общину Пятисотки. Те, кто соглашается без всяких демократий на предложенные условия и даёт установленную присягу, остаются жить и работать в общине. Но далеко не всех устраивает военный коммунизм Пятисотки и жесткие требования беспрекословной дисциплины. Таких увозят в посёлок. Дальнейшая судьба каждого чаще всего неопределима, нашим это уже не интересно.

Фермерских деревенек и промысловых хуторов, маленьких и совсем крошечных, на Жестянке хватает. Целевых поселений, имеющих важную миссию, подобную нашей, очень мало, наверное, по одному на национальный сектор.

– Осторожней давайте там, не геройствуйте особо, – я неосознанно повторил слова Деда и Ирки.

– Так точно! – раздувая ноздри, бросил чернобровый Мустафа, оглядываясь на свою группу.

Ему хочется именно погеройствовать. Всем хочется. Мешает им командир первой, основной группы, мешает… Пока что вторая группа работает на подхвате, ребята частенько занимаются совсем не героическими спасательскими делами. Они ведут разведку местности с попутной охотой, зачистку, прикрытие и охрану. Пашут на хозяйственных работах, от этого никто не отлынивает. Тренируются, ума-разума набираются. Ничего, мы с Иркой в своё время тоже полгода честно оттрубили в стажёрах.

– Прикрою. По следу не ходить.

– Командир…

– Выполнять, – махнул я рукой, пресекая разговоры. – Кто на рации?

Мустафа молча кивнул на невысокого худощавого Яна.

– Постоянно включена! При подходе к рубежу сто пятьдесят разворачивайтесь по кустам, цепь не сдваивать. И без фанатизма.

Нарезного оружия у сталкеров практически нет. Оно встречается у прибарахлившихся старожилов, но с этими мы не лаемся. У остальных шакалят на руках рядовой гладкоствол, даже полуавтоматы редки.

Снятая с поводка троица бросилась к цели бегом. Не, ну точно будущие волкодавы! Порвут!

Я забрался на грузовой баррель и оттуда для оценки панорамы в целом быстро осмотрел окрестности невооружённым глазом, затем взял бинокль и ещё раз проверил, как разворачивается в боевой порядок молодежь… Никто не шевелится в кустах. Мародёры, похоже, свалили, я очень на это надеюсь. Может, кого-нибудь из своих и на земле оставили по глупости. Поэтому и Викторович не стреляет, целей не видит.

Вдали показалась чёрная плита глайдера.

Фантастика! Вот это, я понимаю, техника будущего! Скорость перемещения гравилёта критически зависит от высоты. Сто километров в час – легко, если глайдер идёт предельно низко, именно такую скорость Кретовой однажды удалось развить на берегу, на длинном прямом участке поймы Дуромоя перед мостом. Теоретически на этой адской плите можно и под двести гнать, однако практиковать такой экстрим никто из спасателей не пробовал. В метре от земли максимальная скорость – шестьдесят, а на трёх метрах гравилёт уже еле ползёт, при подъёме на пять метров вообще не хочет лететь, стоит на месте. Пересечёнки для гравилёта не существует, оператору нужно лишь выставить нужную высоту полёта, максимум три метра над землёй. А вот над водой идти гравилёт категорически отказывается, автоматически становится на нейтраль и зависает. Мы как-то попробовали загнать его на реку. Пришлось вытягивать на берег канатом, хорошо хоть привязать сообразили…

Чаще всего мы летаем в метре от земли – чтобы не засвечиваться. Можно остановиться и приподняться для осмотра, а дальше опять двигаться низом. Управление примитивнейшее – секторный джойстик, откалиброванный уже нами с помощью джипа на двадцать, сорок и шестьдесят километров час.

Знай погоняй, глайдер автоматически обтекает складки местности, но резко не ныряет, предусмотрительно определяя, когда и с какой интенсивностью надо начинать подъём или спуск. Очень комфортно. Ноги можно свешивать с панели, хоть это и полная дурь. Машина каким-то образом понимает, какие кусты безопасны, а какой саксаул лучше перелететь верхом. Вообще не думаешь о наземных препятствиях, их для фантастической плиты просто не существует, записным джиперам это, пожалуй, не понравится. Болото? Да бога ради, если нет открытой воды. Озёра, которых тут очень мало? Извините, не можем.

По периметру глайдера в монолитной плите проделаны многочисленные отверстия с завальцованными краями, за которые можно крепить прочные кожаные ремни и тросы. Это позволяет закреплять груз.

Подлетев вплотную, Ирка плавно остановилась и опустила глайдер к земле.

– Мальчики вернулись?

– Нет ещё. Как там?

– Отлично, День, приняли их. Двое уже пришли в себя, все лежат в карантине. Шок, – коротко дополнила она.

Будет тут шок, никаких вариантов. Правда, своего шока после посадки я не помню, тоже вырезало.

Пш-ш…

– Группа вызывает спасателей.

Не переживайте, мальчики, заработаете вы ещё свои позывные.

– Слушаю тебя, Мустафа.

– Командир, мы это, возвращаемся, – возбуждённо сообщил парень по рации и с нескрываемой гордостью доложил: – Есть один трофейный ствол, одного сминусовали! Двое ушли на запад, один из них ранен, скорее всего.

– Твои сминусовали?

– Нет, Владимир Викторович.

– Всё?

– А что ещё?

– Принял, возвращайтесь.

Больше я ничего не стал ему говорить, пусть сами учатся. Инструктаж проходили? Проходили, и не один раз. А дело до конца не довели. Значит, обеспечим восстановление памяти другим путём.

Теперь я распахнул обе створки грузовика, открылся широкий проём. Внутри барреля оказалось много интересного. Вот синий инструментальный чемоданчик. Открыл – уйма мелкого инструмента, это я сразу Левше отвезу. Вдоль стен закреплены плоские сегментные контейнеры, выгнутые по профилю барреля, их мы в поле не вскрываем, все отвозим завхозу. Вечером, конечно, будет созвана комиссия по приёмке нового ништяка.

Всё ясно, одни мы не справимся, так что очень хорошо, что ребята рядом. Первым делом надо проверить наличие в барреле огнестрельного оружия – самый азарт, вечная нехватка! Для оружия на борту всегда есть определённая секция, расположена она на стене, напротив «глайдерной» ячейки. Оружие наличествовало! Есть характерная особенность каждой такой поставки. Полигон «Пятисотка» изначально был построен в СССР, затем он стал российским военным объектом, потому и оружие нам должно поставляться советское или же, по логике, российского производства. Российского, правда, никто ещё не видел.

– Ир, глянь, сможешь подлезть? – озабоченно спросил я, с трудом вытянув себя из немыслимой тесноты отсека.

Кретова без лишних слов залезла на баррель и без раздумий спрыгнула вниз. Девочка отнюдь не худенькая, но удивительным образом сложившись, она смогла моментально скрыться в отсеке с головой. Чёрт возьми, только женщина на такое способна, у них какая-то особенная, врождённая пластика, не определяемая комплекцией. Нам, мужикам, так не суметь.

– Празднуем, День! Держи винта!

Из проёма показался длинный брезентовый чехол. Схватил, вытащил, открыл. Какой характерный приклад… Узнавание произошло почти что мгновенно. СВД – самозарядная 7,62-мм снайперская винтовка Драгунова со штатным прицелом ПСО-1, не прелесть ли! Жаль немного, что не СВДС – модификация для воздушно-десантных войск со складным прикладом и укороченным стволом, пригодилась бы при нашей-то специфике… Но это уже не советская разработка.

– Следующий ствол держи! И не ори так.

Мама дорогая, да это же АКС-74У, «ксюха», «укорот», автомат Калашникова складной укороченный – миниатюрный вариант автомата АКС-74. Характерный специальный надульник-раструб, служащий расширительной камерой и пламегасителем, в два раза укороченный ствол. Эта модификация была разработана в конце 1970-х – начале 1980-х годов для вооружения экипажей боевых машин, авиатехники, расчётов орудий, а также десантников. По факту же автомат, благодаря своим небольшим размерам, чаще используется в МВД и охранных структурах. А мне компактная машинка позарез нужна, в нашей работе это самый удобный инструмент. Надоело с «колчаком» носиться.