Путь на Кристу. Новичок

Есть! Подшиб! Одна утя свалилась камнем, даже крылом не трепыхнула. Можно считать, что это большая удача – попал-таки! Если учесть, что я, как последний лох, забыл переставить на место четырёхнулёвки обычный дробовой патрон и бездарно сжёг ценный боеприпас… Не соверши этой ошибки, снёс бы за раз не меньше трёх штук. Оболтус!

Забрав с воды добычу, причалил к песчаному плёсу и принялся разделывать утку по-походному. Никакого азарта не чувствую, просто еда, господа, просто еда… Шкуру содрал вместе с перьями и выкинул, ещё ощипывать предложите! Крылья снёс. Утка оказалась необычайно большая, так что берём только филей. Я хотел промыть трофей в достаточно чистой, по крайней мере, на вид, воде большой реки, а не пользоваться аракарской-шоколадной. Понюхал. Запах самый обычный, рыбой не отдаёт. Интересно, встречаются в бескрайней Вселенной ядовитые утки?

Жира хватает и под кожей. Решено, буду тушить в малом количестве воды.

Слушайте, ну это же полный сюрреализм!

Я только что попал на другую планету и теперь совершенно по-земному распластываю привычными движениями почти земную же утку, собираясь затеять нехитрую готовку.

В избе! Северной!

На барже. Земной.

А вокруг – речные чудовища, где-то бродят зелёные инопланетяне…

И при этом главное уныние – глупо потраченный патрон.

Вернувшись к месту стоянки, я внимательно изучил полки под потолком, появился смысл. Нашлась соль в глиняном горшочке, сухие нарезанные листочки, похожие на чай с приятным запахом, и странного вида длинные твёрдые палочки коричневого цвета. Лизнул. Да это сахар! Живем, ещё и чайку заварю!

Вскоре готовка пошла в полный рост – в котелке томились лучшие куски трофея, я вытащил один чурбак на палубу, сидел, смотрел на реку и попивал из своей кружки душистый напиток, время от времени отгрызая от палочки сладкий кусочек.

Вечерело. То есть ночерело – свет пропадал стремительно.

Допил кружку, выкурил трубку, и наступила ночь.

Вторая в новом мире.

…Под тропическим звёздным небом тёмный корпус баржи приобрел совсем другой облик – зловещий, постапокалиптический… Опустошённые тучи постепенно уходили на восток, погода нормализовалась. Со спокойствием и тишиной на акваторию начали спускаться древние страхи. Зажег лампу и поставил её на стол.

Сидеть на улице без ружья не хотелось.

Пошёл за стволом. Посидел ещё немного.

Потом залез в избу. Вот теперь я хорошо понимаю, зачем тут аж четыре оконца! Ох, и хорошие окошки они соорудили, хрен в них кто пролезет! Баржа стояла с наклоном на нос, и если сидеть на нижних нарах, то видно место впадения реки в Лету. Оглянулся – отличный обзор с кормы.

Джунгли начали звучать. По-ночному, тревожно до дрожи.

Опять вышел и, кряхтя и упираясь, втащил обе лестницы на палубу. Тяжёлые, суки! Всё, теперь я на осадном положении.

– Зорги эти паскудные…

Перестань, Дар, накаркаешь.

Делать нечего – я запер дверь на щеколду. Не помогло, не отпустило.

Они, зорги, такие… Наверняка страшные и кровожадные до изумления. Колдовские, варварские, никакого человеколюбия. Они обладают высокой устойчивостью к радиации, высоким температурам и имеют экстрасенсорное восприятие любых соседствующих биополей. В безлунные ночи на специально расчищенных культовых полянах зорги раз в году приносят человеческие жертвы.

Фантазия пошла вразнос.

– Раз в год? Держи карман шире, каждый месяц головы режут.

Достают из труднодоступных чащоб своего деревянного идола со следами жира вокруг страшной рожи, нечто вроде мексиканского бога войны Вицлипуцли. И начинается древний кровавый культ. С пойманными попавшими олухами…

Ох, что-то меня трясти начало. Достал и надел куртку.

Проверил и перезарядил ружьё.

– И не деревянный идол, а каменный. Мегалит.

Проверил, как пристраивается в окна ружьё. Лучше всего в сторону кормы и на правый борт, где стоит лодка. Хуже – на бак и на левый борт, там просто ничего не видно, кроме обреза палубы, баржа ещё и слегка накренилась направо. Правда, с той стороны и причалить невозможно, а на борт трудно забраться даже при помощи кошек, зацепиться не за что.

– Эх, где ты, Кеша, родненький…

Не помогал ни чай, ни кофе.

Тушёнку снял, пахнет варево вкусно – а мне теперь и этот запах тревожен! Что за чертовщина?

Запах собственного ужаса…

Достал и потряс фляжку, синьки ещё хватает. Торопливо вмазал, отхлебнув хороший глоток. Потом ещё один, и опять без закуски. А вы бы не вмазали, сидя в одиночестве посреди неизвестной планеты во враждебном окружении?

Спиртное тоже не помогло, началась полная жесть.

Фантазия вновь заработала, с удвоенной силой.

В моей голове возникали ужасающие картины, словно я не спиртного выпил, а наелся годных грибков: мне чудилось, что из каких-то технологических отверстий, прорех в корпусе и внезапно открывшихся люков танков лезут змеи-людоеды, по палубе в сторону избушки крадутся чёрные пауки размером с павиана, воздух вокруг приобретает едкий запах серы, а по дощатому настилу уже застучали пятки зомби-зоргов, возвращённых в подлунный мир после колдовского ритуала.

Подкрутил лампу поярче.

Не могу сдержать мутного потока собственных страхов! Словно кто-то в голову вбивает. Не загнать мне в темноту демона, который, летая над старой баржой, смеется надо мной и нехорошо шутит с человеческим сознанием, показывая самые страшные картины…

– На палубу выходи, Дар, здесь с ума сойдёшь.

Опять перезарядка ружья! Пули теперь, пули! Гадство, почему я не взял с собой «Сайгу»?! Как было бы удобно: бац, пулевой магазин вставил! Бац, картечный!

Всё происходило, словно в фильме ужасов.

Взгляд в оконце – мерцание звёзд и какой-то хрип вдали.

Следующий кадр с медленным переводом дрожащей камеры, этот момент почему-то особо врезался мне в память: собственные руки, странно тонкие и бледные, словно у покойника, с усилием отодвигающие тяжелый засов, толкающие дверь.

Дверь скрипнула так, что я чуть было вновь её не захлопнул.

Подышать надо. Успокоиться. Так жить невозможно.

Для начала я медленно, крадучись, обошёл замершую баржу по периметру, внимательно всматриваясь в берега, особенно в левый, который совсем близко, и в тёмную воду проклятой Аракары. Пригибался, словно диверсант во вражеском тылу. Чёрт возьми, это же моя баржа! Моя крепость!

Был я знаком с одним тундровым отшельником, понарассказывал он страшных историй, происходящих с людьми, рискнувшими жить в дикой местности в одиночестве…