Белая нефть
– То есть?
– На гонках выступаю. Любительских, но крутых таких.
Боб поднял указующий перст.
– Каждый раз, когда мне потребуется от тебя добрый поступок, я буду напоминать тебе: Валмиера! Валмиера, Жанна! Мне нравится это слово. Оно напоминает мне хорошую сметану, и оно произошло от имени Владимир. Прекрасный город, где Жанна совершила акт милосердия по отношению к заблудшему мотоциклисту…
– Да они все придурки конченые, вы что, не в курсе?
– Ешь яблоко дальше! – повелел Боб.
Раздался злобный собачий лай. Это проснулся телефон Боба на каминной полке. Собачьим лаем Боб маркировал вызовы с неизвестных номеров.
– Алло!.. Да, я. Конечно… да… да… Ждем… Адрес знаете? Откуда? А, понятно…
По мере развития беседы Боб менялся в лице. Он опустил трубку и перекрестился, затем поднял руки – скорее даже простер длани – в направлении люстры.
– Благодарю тебя, господи! – возопил Боб. – Вот просто большое спасибо! Я знаю, что грешен, и не часто благодарю – так ведь, между нами, раньше особо и не за что было. Но сейчас – ты супер, ты крут! Вот это по-божески, вот это по-нашему!..
Арон пристально посмотрел на Боба, Жанна перестала жевать.
– Нет, так даже у меня не бывает! – пояснил Боб. – Нам предлагают работу. Вот прямо отсюда, из этой маленькой коробочки. Кто тут еще не верит в чудо? Работа за деньги!
– Соседям надо разгрузить торф? – спросил Арон.
– Нет, попроще. Надо найти человека. Пропавшего ребенка. И еще, кажется, чью-то жену. Я толком не понял. Заказчик будет здесь минут через пятнадцать, он объяснит понятнее.
– Откуда взялся заказчик? – спросил Арон. – Мы давали рекламу?
– Нет, это только ты у нас известный рекламодатель. – Боб взял у Жанны надкусанное яблоко и быстро объел его до огрызка. – Специалистам моего уровня товарная реклама уже не требуется, достаточно репутации и неясных слухов. Ваша задача на этом этапе – замереть и не мешать. Можно поддакивать, но только по моему знаку. Сосредоточьтесь, перенимайте навыки. Ко мне пришел клиент.
Глава 4. Дэвид
О друг мой верный, о халиф, что скажешь ты о той,
Из-за кого я жажду так, что почернел душой?
Я ночь над чашею провел и боль топил в вине,
Безумный ветер бушевал и буйствовал во мне…
Башшар ибн Бурд
…Боб и Арон стояли у окна и наблюдали за дорогой. Раскачиваясь на кочках и ныряя в грязные лужи, как суденышко на волнах, по улице приближалась к дому старая побитая «мазда» с заказчиком, деньгами и новыми блестящими возможностями.
Боб и Арон переглянулись. Боб скорчил рожу.
Машина остановилась, из нее под дождик вылез худой черноволосый мужчина в очках, в белом пиджаке и синей футболке навыпуск. Яркий голубой шарф был повязан самым правильным и модным образом – Боб всегда завидовал тем, кто умел вот так повязывать шарфы. Мужчина торопливо возился с зонтом, прижимая к груди небольшой сверток. «Мазда» взревела, выпустила клуб сизого дыма на развороте и уехала. В дверь террасы сильно постучали.
– Кажется, к тебе пришел клиент, – сказал Арон, разваливаясь в кресле. Боб пошел на террасу открывать.
На пороге появился гость в забрызганных очках.
– Войду? Привет-пока?
Боб сделал приглашающий жест, изобразив на лице крайнюю степень серьезности. Гость прошел в комнату, не снимая грязных ботинок, и сел напротив Арона, затем положил на стол газетный сверток, развернул – внутри оказалось несколько кистей синего винограда.
– Ешьте! Вкусное это.
Гость улыбнулся широко и обаятельно, отщипнул пару ягод и бросил в рот, затем сделал приглашающий жест – ну что же вы, угощайтесь. Улыбка была очень искренняя, но и очень короткая – просто на миг блеснули зубы. Жанна поздоровалась, гость повернулся к ней и улыбнулся чуть продолжительнее. Издалека ему было можно дать лет тридцать пять, но лицо, тронутое ровным загаром, было покрыто мелкими морщинками, в черных кудрях просвечивала седина. При ближайшем рассмотрении возраст тянул на полтинник. Гость достал визитку и протянул Арону.
– Хочу иметь с вами дело очень хорошо.
Боб догадался, что его держат вторым номером, громко подвинул свое кресло ближе к гостю и визитку перехватил.
– Как вас называть? Давид или Дэвид? – спросил Боб, кладя визитку перед собой на столик.
– Как получается просто вам. Давайте Дэвид, окей, даже смешнее. Я был рожден в Ливане, адрес в Париже, жил в мире часто повезде. И так, и так можно имя.
– Очень приятно. Меня зовут Владимир, я возглавляю…
– Да знаю вас, окей. Увидел вас в телевизор, взял справки. Благовременно звонил друзьям, хотел знать такое. Я искал исключенно вас, приходил в редакцию, давал денег, брал номер и адрес. Все в редакции хотели помогать… но неважное это. Мне только вас нужен, потому что вы талантливый совсем. Они говорили, что вы ушли, что не журналист, это нужно так, это даже окей мне. Вы расследователь, я вас видел очень хорошо. Смотрел процесс. Вы лучший. А это твои люди для дел?
– Да, это мои сотрудники, и это наш загородный офис. Простите, на каком языке вам удобнее…
– На всех отлично, на русском можно. Я говорю свободно, только плохо, – Давид снова включил на секунду улыбку. Боб улыбнулся в ответ.
– Чай или кофе, может быть?
– О, не надо, я плохое не пью. Хорошего тут не будет, окей?
Боб улыбнулся на всякий случай еще разик и достал блокнот с ручкой, полностью освоившись в роли главы детективного агентства.
– Расскажите, Дэвид, что вас привело к нам. Кого именно нужно разыскать? Постарайтесь рассказать о нашем деле как можно больше. И предупреждаю вас: мы ведем аудиозапись этой беседы, – Боб улыбнулся снова, теперь уже в сторону Жанны.
– Ага, да, пишем, а то че, – сказала Жанна.
– Если нам по какой-то причине не удастся договориться, мы при вас сотрем файл и обещаем забыть все, что вы нам расскажете.
Дэвид махнул рукой и откинулся в кресле, включив улыбку на четверть мощности.
– Видите ли, я богатый очень максимально. Я сам имею потереть вас, что когда если некоторая причина. Потому совсем серьезное это.
Боб улыбнулся сдержанно, списав странный месседж на недостаток языковой практики. Спросил осторожно:
– В каком смысле?
– Про богатый я? Что я не смогу уже потратить свои деньги совсем, даже если хочу. Они положены в много проектов в мире, много приносят прибыль… Размножаются без меня совсем.
Боб переглянулся с Ароном.
– А вы купите нашу страну! – сказал Боб. – Я могу выступить посредником и консультантом. Товар средний, зато цена честная. Недорогие политики, журналисты оптом, рабочая сила на вывоз… Еще у нас вкусные молочные продукты, салака и лосось.
– Смешно, что могу купить здесь совсем почти много, но только не буду никогда. Это инвестиция, что невыгодная. Я покупаю разное, конечно да, но стараюсь в нужных местах. Мои прайвет-банкинг сказали нет про Латвия, никакой бизнес тут не надо. Они знают мои деньги полезней меня. Они устраивают конкурсы – кто будет еще лучше заработать моими деньгами для меня еще. Сам я мало знаю, сколько где много у меня денег. Я всегда только делаю новые проекты, стартапы, продаю науку. Я пополам ученый, пополам бизнес. Лучше ученый. Я очень не разбираюсь про финансы… зато знаю про людях. Мне подразумевается, что вы совпадаете ко мне.
Дэвид опять улыбнулся – совсем чуть-чуть и быстро. Боб подумал, что Дэвид, вероятно, брал уроки на каких-то курсах переговорщиков, но учился неважно.
– Но почему же?
– Вы очень слабые, ввиду новые и честные. Если будете предавать – я просто с вами справлюсь, это первый гол в нашу пользу. Второе очко – вас никому пока не известно. Крупный дорогая фирма – оттуда течет информация везде. В приличном стране любая апелляция к детективной фирмы будут известны спецслужбам. Мое дело очень щекотное… лучше, если никто из власти и моих работ не будет знать. Мне нужен будет сын. Мне нужна будет жена. Сын Алекс. Жена Аня-Маня.
– Простите, как зовут жену?
– Жена Аня-Маня. Большое имя Анна-Мария. Но я привык, чтобы маленькое. Как она.
– Кто же пропал – ребенок или его мать?
– Все пропали, все нужны, она очень важное. Он главная, она ищет Алекса. Найдете ее, найдете сразу оба всех. Слышая все узнаете, я долго теперь расскажу…
***
И Дэвид рассказал. Он родился и провел детство в Бейруте. Ливанец по отцу и француз по матери, сын весьма состоятельных родителей, он довольно долго по настоянию отца работал в банке на самой низовой должности. В двадцать пять лет поступил в московский университет – в СССР, который всем казался вечным, но жить которому оставалось два года. Дэвид изучал химию, параллельно совершенствуя свой русский в диалогах с симпатичными соседками по общежитию. Во многих странах советское образование в те годы котировалось высоко. Закончивший московский вуз молодой человек, приезжая в свою страну, которую советская идеология числила развивающейся, то есть потенциально социалистической, мог рассчитывать при хороших связях и происхождении даже на министерское кресло. Папа Дэвида, владелец одного из крупных банков и крупнейшей компании по импорту нефтепродуктов, мог обеспечить сыну завидную должность в государственных или банковских структурах, но ситуация в стране к политической карьере не располагала. Любое теплое местечко в любой момент могло сделаться горячим. Дэвид был не против изучать химию и дальше, причем сосредоточиться именно на нефтепродуктах. В Ливане, «восточной Швейцарии», в мирное время своих экономистов хватало с избытком, но отец полагал, что гораздо продуктивнее делать деньги не из нефти, а непосредственно из денег. Дэвиду заранее оплатили курс в одном из парижских университетов Сорбонны – доучиваться экономике и финансам. Ему предстояло получить профильное образование, чтобы унаследовать со временем бизнес отца. У матери в парижском пригороде был небольшой коттедж, где ему предстояло поселиться.
Дэвид не успел получить диплом в Москве. Отца и мать убили в ходе уличных боев, и никто не знал, как это произошло и где. Конкуренты, лояльные к новой власти, захватили банк и позаботились о том, чтобы не осталось никаких документов, подтверждающих наследование.
– Вернуться было нельзя, – сказал Дэвид. – Там убивали, не было закон. В Москве тоже нельзя, я был нищий. За учебу платить нельзя, кушать нельзя. Я уехал.
…Он продолжил занятия химией в Сорбонне. Днем учился, по вечерам работал. В стране, которая теперь называлась Россией, у него осталась первая и единственная любовь – Анна-Мария.
– Я ее звал по-русски – Аня-Маня, – сказал Дэвид. – Так звали все, я тоже. Мы учились вместе, потом спали вместе. Спали хорошо, очень много.
– Так она русская?
– Нет, она советская из Риги. Папа и мама спорили ее имя, решили звать так и так сразу. Слушайте, дальше еще будет.
…Аня-Маня после института вышла замуж, потом развелась. Дэвид женился, родил сына, овдовел, много и успешно работал и за пять лет стал обладателем большого состояния. За годы разлуки Дэвид писал Ане-Мане раз в полгода, ответы приходили не всегда. Когда жена умерла, стал писать чаще.
– Очень работал, по голову в деле, – пояснил Дэвид. – Без жены не привыкал, очень скучно. Алекс тосковал совсем, у него память болела, даже я платил докторам. Он не мог есть, потом не стал спать, потом я уложил его в больницу для нервов. Он все равно помнит ее сейчас…
Анна-Мария с Дэвидом встретились в Париже – он ее пригласил, и она не колебалась ни минуты. После этой встречи Дэвид сам летал в Москву ежемесячно и наконец сделал предложение.
– Она была совсем рада, – сказал Дэвид. – Я думал, нам это нужно, мне и Алексу. Много советовали: женись. Русская жена – она очень у… как это… укладистая.
– Неужели? – сказала Жанна.
– Ужели, ужели, – закивал Дэвид, поедая в волнении виноград. – Вот, покладистая, так вспомнил.
– Мне первый вариант больше нравится, – сказал Боб. – Но вы продолжайте, мсье.
…Аня-Маня, Дэвид и Алекс стали жить в небольшом особняке Дэвида в Фонтенбло. Это было счастье. Анна-Мария вникала почти во все детали бизнеса, стала ближайшим доверенным лицом Дэвида. В какой-то момент было необходимо перенести важные проекты в другую страну и зарегистрировать там несколько компаний. Чтобы не платить большие налоги, Дэвид переписал большую часть имущества на жену, после чего занялся новыми бизнесами в Скандинавии. И вот тут случилось неожиданное: супруга заявила, что ценные бумаги, компании и даже коттедж отныне ее собственные, а если Дэвид полагает, что это не так, то она моментально перешлет куда надо пакет документов, полностью дискредитирующий финансовую законность сделок Дэвида в глазах налоговых органов страны. Доверенный адвокат посоветовал Дэвиду переписать на мальчика все банковские деньги Дэвида, оформив завещание, но для такого рода акции нотариат запросил десять дней на проверку и согласование масштабной транзакции. Чтобы обезопасить себя и ребенка на это время, Дэвид отправил его в закрытый пансион в Прибалтике, ничего не сказав Ане-Мане; сам же отправился утрясать дела с документами и бизнесом в Норвегию.
– Но почему Латвия? – спросил Арон. – Почему не Швейцария или та же Норвегия?
– Опять неважное это! – ответил Дэвид, – Тут у меня немножко друг жены, он ее не любит. Хороший доктор, хорошо лечил раньше мальчика. Он любил Алекса, он меня сочувствовал. Он приглашал давно. Хороший пансион, в природе, только специально очень, потому надежно совсем.
– Простите, а супруга ваша что, в один день стала такой… корыстной? – спросил Боб.
– Не стал понимать, окей.
– Алчной, жадной, хищной, хитрой, злой…
– Отчего один день? Долго-долго дней, но тихо-тихо. Мне все говорили, что русская хочет брак для расчета. Я не хотел понять тогда, узнал потом. Сначала еще была спокойная, у ней уже много было, терять можно. А после не удерживалась совсем. Она начала ударять его, меня. Я тогда придумал спрятать Алекса. У меня нужно было делать встречи в Осло, отменять нельзя. Позвонил помощник в доме, что она уехала. И совсем сразу исчез мальчик тут.
– Почему же вы не обеспечили ребенку дополнительную охрану?
– Там в пансионе хранят прекрасно. Я думал, еще больше не надо… плохо так думал, как понятно теперь, да. Детей пошли гулять, слышать орган в церкви. В автобусе обратно Алекса не насчитали. Я думаю, она не сильно украла мальчика… э-э… не брала силой. Кажется, она манила обманом.
– Вот так просто в городе потеряли ребенка? И никто не заявил в полицию? Они же обязаны!
– Персоналу есть моя строгая инструкция: никакой полиции, никакой журналист. Она украла, так я уверен. Теперь она может его спрятать, наесть его наркотиком, дальше сказать его сумасшедшим. Она может любое, даже убить. Она стала животная, она звериная, окей. Я бы отдал все, что есть. Но она решала, что я жадный как сама. Не хочет переговаривать про это. Вы найдете ее, получите отличную сделку.
Дэвид заметно нервничал. Теперь, глядя на него, нельзя было даже представить, что этот человек умеет улыбаться.
– И на долгую память – никаких оружий, никакой полиции и нельзя нарушений против закон, это важно. Просто найдите, дальше я.
– А что, это опасно?
– Опасно слишком. Такие факты постоянно опасны. Я знаю, которая сейчас Аня-Маня. И она ничем не остановится. Она может только нанять преступников, чтобы не сама. Она тут у вас уродилась. Она тут хорошо знает.
– У нее что, есть деньги на преступников?
– О, немного, зато есть. Евро миллиона побольше. Я сам давал, много было, не жалко. Я думал, это еще мало. Теперь она так тоже думает. Она может взять преступников помогать себе. Я не должен так. Это станет конец моей реноме, конец очень большому делу в Норвегии.
– Но у вас же куча денег! Вы можете нанять дорогого адвоката!
– У вас пребольшой представлений об адвокатах, вы многое видели кино. В уважаемой стране адвокат не станет закон развернуть… как выражение… как дышло…
– Девичья фамилия, имя, отчество? Как она выглядит? Есть фото?
– Анна-Мария Смирнова, только так выглядит. Еще Михайловна. Она может не так быть внешне. Может менять цвет на волосах или очки. Я звонил, она недоступна. Нет почты, нет следа. За все такой ответы я и собираюсь вам платить.
– И все-таки фотография нужна, – терпеливо сказал Боб. – Это позволит быстро отмести совсем непохожие лица, это важно для быстрого поиска по соцсетям, например. Радикально поменять внешность удается не всегда. Можно перекрасить волосы, постричься, но тип лица не изменишь. Джоконда – один типаж, Саския – другой…
– Прошу извинений?
– Э… ну… Мирей Матье никогда не будет похожа на Патрисию Каас.
– Кто все эти? Это подружки вас? Не важное это. Вот фотографий посылаю с телефона. Вам, наверное, важное сколько гонорар?
– Очень важное, конечно… – Боб открыл на экране фото Анны-Марии, присланное Дэвидом. Ничем не примечательное круглое личико было бы крайне трудно запомнить, если бы не странная прическа – каре из коротких осветленных волос, оттененных загаром. Прическа эта походила на алюминиевый шлем. Довольная улыбка ухоженной и благополучной женщины. Ничего такого демонического, разве что странный взгляд – для беззаботной супруги миллионера подозрительно умный. Даже на фотографии было заметно, что женщина умело, но чрезмерно накрашена. Косметика была не то чтобы яркой, но очень плотно наложенной, как будто обладательница этого личика постаревшей Барби хотела спрятать его под маской.
– У вас красивая супруга, – сказал Боб дипломатично.
– Сейчас меньше уже как раньше, но тоже да, – отозвался Дэвид. – Сейчас надо много денег для красивости. Зубы – деньги, кремы – деньги…
– Нужна фотография мальчика, – сказал Боб.
– Нету сейчас, потом станет. Гонорар на конец. Вот карточка на Владимира, вот пароль. Счет мой, но можно брать здесь. Это первый раз доля. Возьмете сейчас, что важное к работе. Какие гаджеты, связи сколько, аппаратные виды… все пригодное срочно и другое потом. Покупайте людей себе, давайте нужным другим.
– А что потом? Сколько составит итоговая сумма?
– Это будет много. Это вам хватит как вы живете очень долго. Сто тысячей будет хорошо для вас?
Боб переглянулся с Ароном. Арон сохранял на лице полнейшее безразличие.
– Для нас будет хорошо.
– Окей, будет сто для вас. Но вы готовы должны успеть за срок или ничего. Важное заканчивать до времени. После того мальчик будет по мой распоряжений заходить в права наследования. Теперь понимаете? До его совершенных лет Ане-Мане дадут только попекание вместе со мной, потому она формальная мать. Это значает, что денег она не увидит долго или никогда. Она постарается, чтобы Алекса не был дееспособный, – тогда распоряжений утратит силы. Нельзя будет оформить. Все, что она может хотеть, она сделает до три дня. Думаю, уже стала делать. А я не знаю что. Вам тоже надо только три дня.
– А если все же у нас не получится? Задаток мы не вернем.
– Не надо, конечно. Это мало дорого. А то, что много дорого, у меня может не быть совсем. Это конец тогда. Не хочу думать про такое. Вы тоже не думайте так. Проект очень главный, нельзя ошибаться. Если готовы его смочь – делайте. Если не верите себе, то не врите меня. Я умею отомстить, если поведете меня за нос…
Боб поднял голову от блокнота и посмотрел на гостя. Дэвид молчал и, казалось, жевал и глотал что-то. Нет, понял Боб, Дэвид не жевал, а пытался справиться с рыданиями. У него двигались челюсти и тряслись губы.
Дэвид достал бумажную салфетку из пакетика и вытер лицо.
– Прощайте меня, я почему стал грустный в секунду. Говорю обидности потому. Будем дальше.
– А если все же ребенок действительно случайно потерялся или сам сбежал? А если мы найдем ребенка, а жену не найдем? Поймите меня правильно: я должен буду в точности выполнить условия сделки. Их необходимо зафиксировать в договоре.
– Важное – жену. Найдете ее – мальчик будет жив. Мальчика важное тоже, но потом. Они не должны стать рядом, иначе катастрофа. Чтобы она не нашла вас – тоже важное. Потому приказ: никакой встречи, никакой контакт, никакой разговор-переговор. Только найдите, скажите, где живет, где ходит. Дальше я. Если вы имеете контакт, вы не имеете гонорар. Это важно, это для вам же лучше. Когда найдете, сообщайте мне моментно. Договор – неважное. Никакой договор, никакой официальный бумаги, только деньги и дела. Вот адрес там, где пансион мальчика, там могут вместе помочь. Они добрые специалисты. Но они не знают ничего, на них напрасно можно надеяться. Туда много время не теряйте. Я вам буду звонить, а мне нельзя. Вы уже согласные без поворота? Вы можете?
За окном раздался гудок клаксона. Боб увидел у крыльца старенький «форд» с козырьком такси на крыше.
– Моя машина. – Дэвид быстро поднялся и взял зонт. – Пора… Согласные точно?
– Да, – уверенно сказал Боб, поднимаясь из кресла. – Yes, we can!
– Это отличное выведение. Ни пухов вам ни перьев, спасибо.
– А че такая тачка? – полюбопытствовала Жанна. – Типа богатые любят экономить?
– Просто неважное это. Это машина, она едет, это хватает. Пока-привет!
И Дэвид вышел.
…После ухода гостя разговор начался не сразу, потому что некоторое время каждый думал о своем.
– Ну вот, Жаннет, ты посвящена в страшную тайну. И яблоко ты надкусывала. Теперь обратной дороги нет. Тебе придется работать на нас. Или нам придется закапывать свидетеля под кустом жасмина, – наконец нарушил тишину Боб. – Выбирать тебе.
– А я че… Мне норм. Попробуем. Большое спасибо вам.
– Арон?
– Я обещал тебе помогать. Мы так договорились, потому что у нас нет денег. Мы искали работу. Вот работа. Может быть, будут деньги.
– Да, но нужно осмотреться! – сказал Боб. – Может быть, это никакая не работа, а фуфло и развод. Я, знаешь ли, еще репортером навидался всякого… вот только миллионеры на старых маздах мне редко попадались. Футболка опять же…
– Ну и че, извините меня? – сказала Жанна. – Цукерберг в футболках ходит. И Джобс.
– Я знал в армии одного Цукерберга, – подал голос Арон. – У него из гражданской одежды только две футболки было. Одну носит, вторая в стирке. Он считал, что больше человеку не нужно. Это не тот?
– Как знать, может и тот, – сказал Боб.
– Ржете, да? А у него ботинки. Пипец какие ботинки! Видели? – сказала Жанна.
– Конечно. Грязные очень, а он в них приперся прямо в зал заседаний совета директоров. В наш сверкающий чистотой зал! Кстати, Жанночка, убери эту грязюку, у тебя это здорово получается.
– Это на заказ ботинки, я знаю бренд. Это десятка, не меньше.
– Какая десятка?
– Тысяч евро десятка, блин. У мужа были такие. Это ручная работа, извините. Он не врет, по ходу, что крутой, он крутой реально. Только псих.
– Пол протри.
Жанна стремительно пошла к выходу, по пути сорвав с вешалки куртку. Хлопнула дверь.
– Ну вот, обиделась… – сказал Боб с досадой. – Я еще неопытный начальник. Могу легко потерять доверие ценных сотрудников.
– Не обиделась, – покачал головой Арон. – Она мою куртку взяла, потому что ее куртка висела под твоей косухой. Сейчас она вернется. А про сотрудника – ты таки серьезно?..
– Еще как серьезно.
– Скажу, пока ее нету. Не понимаю, как можно брать в команду людей вот так… Случайная женщина. Напилась тут вчера. Странно говорит.
– Никаких случайностей, израильская ты военщина. Я ее вычислял долго, еще до нашего знакомства с тобой. Была у меня наводочка от друзей из полиции…
– У тебя есть друзья? Пусть даже и в полиции…
– Ты прав, это партнеры. Друзей у меня действительно нет – в моем, то есть в подлинном понимании. Есть кого позвать на пьянку, но не у кого попросить в долг на сколько-нибудь приличный срок.
– Ты выпивал с полицией?
– А что, полиция не человек? Конечно выпивал. Мне случалось помогать им своими расследованиями… Типовая ситуация такая: ребятам вроде бы положено кого надо брать за шиворот, а сверху не дают копать глубоко. Тут появляюсь я и даю им результаты раскопок в формате публикации в СМИ… Так вот, эта рыжая дылда с девиациями поведения может нам здорово помочь. Кстати, она так разговаривает не по причине врожденного дебилизма, а потому что русский осваивала на интернет-форумах. Уверен, что ее английский безупречен. Краткий послужной список я уже зачитывал. Это была правда, но не вся.
– Давай всю.
– Вот справочка из компетентных органов. Жанна Яновна Желинская, гражданка Латвийской республики, образование высшее… дополнительное обучение на отделении компьютерных наук физико-математического факультета Латвийского университета… Замужем, но с мужем не проживает, фамилию не меняла… Рост, вес… это мы и сами… а, вот, с этого места интересное. В течение нескольких лет занимается разработкой программного обеспечения, в том числе по заказам частных лиц, многие из которых неустановленные. Есть все основания предполагать, что главный доход гражданке Желинской приносит создание программных продуктов, использование которых находится на грани национального и международного законодательства или преступает эту грань. Уровень необходимого по мнению многих экспертов расследования в области организации неправомерного доступа к охраняемой законом компьютерной информации, незаконных действий с персональными данными физических лиц и тэдэ… превышает возможности национальных силовых ведомств… так-так… формального повода для привлечения к ответственности, таким образом, не удалось получить…