Смерти больше нет

– Куда мы теперь пойдем? – спросила Маруся, еще не веря в то, что произошло.

Батюшка долго молчал, вглядываясь в яркое пламя, которое поглощало их жизнь.

– Мы пойдем туда, куда пошлет нас судьба, – ответил он наконец, и в его голосе звучала и уверенность, и отчаяние.

Батюшка, глядя на пожираемое пламенем жилище, чувствовал холод отчаяния, проникающий в его костный мозг. Он понимал, что остался без крыши над головой, без достояния, и, что самое страшное, без всякой надежды на быстрое восстановление.

– Маруся, – сказал он, взяв дочь за руку, – нам нужно искать приют.

Она, охваченная тревогой, глядела на огненный вихрь, пожирающий их дом, и едва сдерживала слезы. Ей было страшно, но Маруся пыталась быть сильной ради батюшки и бабушки.

– Куда мы пойдем?

Батюшка вздохнул тяжело, чувствуя, что его силы на исходе.

– Я попробую обратиться к Ивану Петровичу, – сказал он, с невольным отвращением произнося имя своего злого и жадного соседа, помещика.

Иван Петрович был известен в окрестностях своей скупостью и коварством. Помещик не раз пытался отнять у батюшки Маруси земельный участок, но тот всегда упорно отстаивал свои права. Он знал, что Иван Петрович не придет на помощь без выгоды для себя, но у него не было другого выбора.

– Батюшка, – шепнула Маруся, глазки испуганные, – а как же, коль он отказать нам вздумает?

– Тогда мы будем искать убежище у других крестьян, – ответил батюшка, стараясь успокоить дочь. – Не волнуйся, мы найдем приют.

Маруся кивнула, но ее сердце не успокоилось. Она знала, что Иван Петрович может поступить с ними жестоко.

В это время, Маруся, почувствовав утешение в присутствии своего любимого котенка Уголька, присела на землю и взяла его на руки. Она гладила его мягкую шерстку, чувствуя успокоение.

– Уголек, – шепнула она, прижимая его к себе, – тебе тоже страшно?

Котенок мурлыкал в ответ, словно утверждая, что все будет хорошо.

Батюшка, попрощавшись с бабушкой, которая сидела у остатков избы, погруженная в глубокую печаль, пошел к усадьбе Ивана Петровича.

Маруся и Уголек остались на месте, наблюдая, как пламя постепенно утихает, оставляя после себя только черный пепел и горький дым.

Батюшка знал, что перед ним стояла трудная задача. Он должен был убедить Ивана Петровича приютить их семью, не поступившись своим достоинством. И хотя батюшка Маруси понимал, что сосед может отказаться от помощи, у него не было другого выбора. Он должен был сделать все, чтобы защитить свою семью.

Батюшка, тяжело дыша от напряжения, взял с собой последний топор, который остался от домашних работ, и окутал себя старым плащом, в который аккуратно завернул несколько кусков сухого хлеба. Его шаги были решительными, но в то же время осторожными, словно он ступал по тонкому льду, которое могло в любой момент под ним треснуть. Сердце его билось так сильно, что казалось, будто в нем застряла стальная пружина, готовая в любой момент вырваться наружу. Он представлял себе презрительное лицо своего соседа, Ивана Петровича: его высокомерное выражение, холодные, проницающие глаза, которые словно способны были проникнуть сквозь самую душу. Чувствуя, как его щеки наливаются краской от стыда и гнева, батюшка продолжал двигаться вперед, словно борец, готовый сразиться со своими внутренними демонами ради своей семьи.

Иван Петрович, высокий и худощавый мужчина с острыми чертами лица, всегда вызывал у батюшки Маруси чувство неприязни. Его глаза, будто два ледяных кристалла, способные пронзить даже самое крепкое сердце, всегда смотрели на окружающих свысока, заставляя всех думать, что он был выше всех и всеми. От этого взгляда у батюшки Маруси мурашки бежали по спине, и он чувствовал, как его кровь начинает кипеть от негодования. Иван Петрович не просто был скупым и жадным, он был властолюбивым до мозга костей. Он любил чувствовать себя главным в этой маленькой деревне, словно его слово было законом, а его воля – непреложным решением. Никогда не упускал шанса поставить других на колени. Ведь это было его единственным удовольствием в жизни. Батюшке Маруси приходилось не раз противостоять его наглости, защищая свои земли и честь. Он гордо стоял перед Иваном Петровичем, словно страж древних традиций и семейной чести. Эти столкновения делали их отношения напряженными и враждебными, похожие на виток черной тучи, который никак не мог рассеяться, окутывал каждое их общение тяжелым и атмосферой конфликта.

Когда он приблизился к дому Ивана Петровича, его встретил глухой стук молота и грохот точильного камня. В пыльной кузнице, над раскаленным горном, склонился кузнец. Его грубое лицо, покрытое сажей и потом, сосредоточенно следило за работой молота, ударяющего по раскаленному металлу. Батюшка Маруси остановился и, кивнув кузнецу, попросил его передать Ивану Петровичу, что ему нужно с ним поговорить.

Кузнец, взглянув на него с презрением, ответил грубым голосом, что Иван Петрович сейчас занят, и чтобы он ждал.

Батюшка Маруси опустился на землю, опираясь спиной на старый дуб. Он смотрел на горизонт, где рассвет окрасил небо в багровые цвета. Его душа была полна горечи и отчаяния. Он понимал, что его жизнь теперь резко изменилась. Кормилец потерял все, что было у него дороже. Но он не мог сломаться. Батюшка должен был быть сильным ради своей дочери и старой матери.

Через полчаса кузнец вышел из дома Ивана Петровича и, подняв брови, сказал ему, что Иван Петрович согласен принять их в свой дом, но только под одним условием: он должен отдать ему в рабочие руки Марусю.

Батюшка замер, как будто в него ударили молнией. Его лицо побледнело, а в глазах зажглись невыносимые боли. Он отказался отдать дочь в рабочие руки Ивана Петровича, чтобы уберечь ее от жестокой судьбы.

– Я не могу отдать ей дочь, – сказал он, обращаясь к кузнецу. – Она не рабыня.

Кузнец, покачав головой, с печалью сказал, что Иван Петрович не изменит своего решения.

Батюшка, охваченный отчаянием, пошел к дому, где его ждали Маруся и бабушка. Он не знал, что им сказать и не знал, как им объяснить, что их жизнь изменилась в миг, и что будущее неизвестно. Кормилец, с тяжелым сердцем, вернулся к Марусе и бабушке. Он стоял перед ними, как грозовая туча, наполненная молниями отчаяния и гнева.

– Маруся, – сказал он, голос его был хриплым от переживаний. – Я пытался договориться с Иваном Петровичем. Он согласен приютить нас, но только под одним условием.

Маруся, увидев поникший взгляд батюшки, уже все поняла. Ее сердце вновь сжалось от тревоги.

– Что это за условие?

Батюшка вздохнул и опустил голову.

– Он требует, чтобы ты стала его рабочей, – сказал он. – Он хочет, чтобы ты служила ему в его доме.

Маруся побледнела. Ее глаза расширились от ужаса. Она не могла поверить в то, что слышала.

– Не может быть! – воскликнула она. – Я не могу отказаться от свободы.

Бабушка, сидевшая у остатков избы, подняла голову. В ее глазах блестели слезы.

– Внученька моя, – сказала она. – Мы не можем противостоять ему. Он властен над нами.

Маруся опустилась на землю, охваченная отчаянием. Она чувствовала себя беспомощной, словно маленькая птица, которую заперли в клетке.

– Что нам делать?

Батюшка положил руку на ее плечо.

– Не тужи, Маруся, – молвил он. – Выкрутимся из беды, не иначе.

Батюшка знал, что его слова были пустыми утешениями, но он не мог позволить себе отчаяться. Маруся, погрузившись в глубокие размышления, поняла, что перед ней стоит жизненно важное решение. Ей пришлось выбирать между своей свободой и благополучием семьи. Горькая решимость овладела ее сердцем, когда она сказала отцу:

– Отче, я готова пожертвовать своей свободой, чтобы спасти нас от беды. Пусть будет так, как требует Иван Петрович, если это поможет нам выжить и сохранить семью в целости и сохранности.

Отчасти решение Маруси было вызвано искренним желанием спасти своих близких от мучений и унижений. Но в ее душе все еще жил огонь свободы, который заставлял ее бороться за свое право на самостоятельность. Тятьке было нелегко принять решение дочери, но он понимал, что это единственный способ спасти семью от предстоящего бедствия. Бабушка молилась за сына и внучку, надеясь на лучшее. Слова Маруси прозвучали в тишине, как раскат грома, потрясший душу батюшки. Он обнял дочь, чувствуя, как его собственное сердце разрывается от боли и гордости одновременно. Батюшка знал, что его дочь девушка сильная духом, способная на самопожертвование ради семьи.

– Маруся, – сказал он, его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций, – ты не должна была говорить так. Ты еще очень молода, твоя жизнь только начинается.

Маруся, увидев печаль в глазах батюшки, крепче прижалась к нему.

– Я знаю, батюшка, – сказала она. – Но я не могу смотреть, как вы страдаете. Я не хочу, чтобы вы померли с голоду и без крыши над головой.

Бабушка, стоящая рядом, положила руку на плечо Маруси.

– Молодчина ты, – сказала она. – Настоящая героиня у нас.