Я шагаю по судьбе

– Вот! Бери клещи, плоскогубцы или гвоздодер. В каждой доске гвоздей по 30 пропадает. Доставай их и в коробочку эту клади…

А гвозди были ржавые уже, загнутые на концах… Зачем они?

– Потом распилишь эти досочки, – говорит дед. – Аккуратно сложишь и можешь идти гулять.

Этой работы мне хватило на полдня. Потому что, когда вбитый ржавый гвоздь я начинал из доски выковыривать, он ломался.

Причем я понимал, что ни деду это было в общем-то не нужно, ни мне, никому. А просто считает он, по старости своей, что труд необходим для воспитания. А может, просто для того, чтобы мне меньше играть или с друзьями неизвестно где болтаться.

Только позже я понял, что дед готовил меня к жизни, учил преодолевать трудности. Он часто объяснял, как должен поступать настоящий хозяин, а как не должен.

Признаться, меня очень удивило, когда он впервые произнес это неупотребляемое в нашем доме слово «хозяин» – как будто оно залетело к нам откуда-то из другой жизни.

– Дед, а кто такой хозяин? – спросил я.

– Ну пошли, – произнес он в ответ.

Вышли мы во двор. Остановились у поленницы.

– Вот видишь, – говорит мне дед, – валяются поленья на траве. А настоящий хозяин никогда не позволит лежать им и гнить. Подними и аккуратно положи их корой вверх, чтобы высохли, это будет по-хозяйски. Вот так, теперь идем дальше…

Тогда ни плитки, ничего такого для дорожек не было, по садам и огородам вели только вытоптанные в траве земляные тропинки. А ночью дождь прошел, поэтому наш путь преградила серьезная лужа – ее надо было либо перепрыгивать, либо крайне осторожно обходить по краю, по грязи.

– Вот видишь, – говорит дед, – лужа. Так у настоящего хозяина не может быть.

– А что же делать?

– Бери лопату, копай канавку вправо – под уклон.

Прокопал я канавку, вода вытекла, и тропинка через полчаса просохла.

А незадолго до того момента у меня появился велосипед. Чтобы его ремонтировать, были нужны инструменты. Я брал их у деда – он же мастеровой был, и всю жизнь собирал инструменты (это сейчас их можно купить где угодно). Особенно ценились немецкие трофейные гаечные ключи, там и сталь другая, им износа нет.

Как-то, взяв у него ящик с инструментами, я повозился с велосипедом – где-то спицу подтянул, что-то подкрутил – и поехал кататься, забыв, что несколько дедовых ключей так и остались валяться в траве.

– Последний раз я тебе даю инструмент! – сказал тогда дед. – Или всё будет на месте, или будешь голыми руками чинить!

В любых серьезных трудах он всегда вставал рядом, несмотря на то что ему было уже много лет. Каждую грядку на огороде мы копали – половина на половину. И попробуй за ним не успеть!.. До сих пор я благодарен деду, Петру Александровичу Балыбердину, за такое воспитание. Смолоду он был стахановцем, имел множество рабочих специальностей высшего разряда – токарь, слесарь, электрик, жестянщик, кузнец…

И сейчас, оглядываясь на прожитые годы, отчетливо понимаю: это дедово, казалось бы, довольно суровое, а на деле стратегически верное воспитание не раз выручало меня в течение жизни.

Помню, летом собираемся с дедом на речку, солнцепек, – и мать, и сестра предлагают мне надеть на голову панамку. Надеваю, а дед сердится:

– Вот еще не хватало! Мужик ты или не мужик?! Мне за шестьдесят, а я хожу без всякой шляпы!

Когда дед к нам приехал, старшей сестре Валентине было 12 лет, мне – 10. На тот момент в нашем доме было всего две комнаты: одна побольше, родительская, вторая – детская, совсем маленькая, да кухня 2 на 2. Наши обязанности были так распределены, что раз в неделю, в субботу, сестра должна была помыть большую комнату, протереть там этажерку и так далее, а мне выпадало приводить в порядок маленькую комнату и кухню. Суббота была рабочим днем, так что мама в это время находилась на работе, и мы старались, чтобы к ее приходу уже всё было чисто.

Но вот приехал дед. И в первый же день, когда он увидел, что я мою полы, сказал матери:

– Вы что это удумали? Вам не известно, что мытье полов – бабья работа? – И мне: – А ну пошли со мной.

Во дворе он поручил «нормальную мужскую работу». Больше я полы не мыл. Зато колол дрова, решал все ежедневные задачи на огороде и ремонтировал всё, что нуждалось в ремонте… А ведь даже наколоть дров – дело не самое простое. Необходимы сноровка, умение. Нам привозили бревна, их надо было сперва распилить, а потом расколоть на поленья. Многие бревна – с сучками, которые скрепляют почти намертво их изнутри. Причем березу и елку колоть надо по-разному… Все эти премудрости я узнавал от деда, проходя трудную школу его воспитания. Зато к 15–16 годам физическая работа на воздухе настолько меня закалила, что я стал крепче и выносливее почти всех ровесников. Теперь с пилой, топором и лопатой я работал уже без рукавиц, настолько жесткие мозоли были на ладонях.

Эта закалка серьезно пригодилась, когда после техникума меня направили в Коми АССР, и там я попал в бригаду, которая меняла столбы линии связи вдоль 20-километрового участка железной дороги.

А это ведь только одно испытание в жизни… Очень помогло, что дед воспитал во мне необходимый навык – не расслабляться и не хныкать в самых сложных обстоятельствах. Заслужить от него похвалу или какой-то знак уважения было для меня большим удовольствием.

Помню, в одиннадцать лет, он отправил меня в соседний поселок – купить там в магазине леску и крючки для рыбалки. Была пора летних каникул. В качестве напутствия дед мне сказал:

– Даю денег и на дорогу, и на покупку. Но смотри: сосед твой Женька на два года тебя старше, а до сих пор ездит, как малолетний, бесплатно. Просто говорит контролеру, что ему меньше десяти лет. И ты попробуй! – шутя, предложил дед. – Ты же младше Женьки, чего не проехать? Короче, если доедешь бесплатно – молодец, а не сможешь, ж… будешь.

Взял я деньги и поехал. Сел в маршрутный автобус на заднее сиденье. Когда проехали уже километра три, кондукторша дошла и до меня.

Говорю ей:

– Мне нет десяти. Платить не должен.

Она так и взвилась:

– Да что ты говоришь?! Не видно, думаешь, что тебе больше? Или плати, или мы тебя высадим!

Стою на своем:

– Нет, и всё!

Меня и высадили. Что же делать? Пошел пешком. А километров 8 еще оставалось… По обочине прошел, наверно, километра 3–4, духота, жарища… По этой дороге машины тогда редко ходили. Но вот едет грузовик с цистерной молока (тогда мы такие машины «молоканами» называли), я махнул рукой. Водитель тормознул:

– Куда тебе, мальчик?

– В Нудоль, в универмаг.

– Ну садись. Только я в самый центр поселка не поеду, буду сворачивать. Но там тебе уже будет рядом.

По дороге водитель поинтересовался, почему я путешествую пешком. Пришлось рассказать ему историю с кондукторшей, он посмеялся…

В итоге рыболовные снасти я купил, двинулся в обратный путь. Прошел километров 6–7. Иногда сходил с дороги отдохнуть, посидеть в тени, погрызть кислых яблок с дикой яблони… Когда оставалось километра 3, слышу – сзади тормозит машина. Оглядываюсь, тот же «молокан». Водитель дверь открывает:

– Ну, – говорит, – безбилетник, закупил что надо?

И подвез меня аж до самого дома. Прибежал я к деду, отдал покупку, вернул сэкономленные деньги. А когда он мне сказал: «Молодец!», подумал: знал бы ты, какой я молодец!

Вспоминаю еще, что деда, привычного к патриархальному укладу жизни, первое время раздражало то, что мы с сестрой, перебегая из комнаты в комнату, не выключали за собой свет. Здесь, конечно, деду пришлось приложить серьезные усилия, чтобы нас приучить к экономии электроэнергии.

Впрочем, объяснялось это просто: дед рано вышел на пенсию, стажа было немного, и пенсия получилась маленькая, 60 рублей, а бабушке и вовсе платили 5 руб- лей, так как не работала официально. На эти деньги прожить было сложно. Поэтому деду пришлось проявить в полной мере еще одно свое мастерство – экономить буквально на всем. Вот и нас он приучал к бережливости. До сих пор у меня сохранилась привычка – переходя из комнаты в комнату, выключать свет.

Конечно, экономией дедовский метод хозяйствования отнюдь не ограничивался. На Урале, откуда он приехал, в ту пору из-за сурового климата садов почти не было. А у нас, в Подмосковье, дед сразу же с азартом начал заниматься садоводством. Высаживал яблони, вишни, смородину, даже цветник развел с розами, не на продажу, а просто для бабушки. Наш сад в итоге так развился, что мы с дедом смородину ведрами носили в магазин, обменивали там на сахар, варили на весь год варенье. Позже он развел пчел и даже стал приторговывать медом. Да еще и работал на фабрике.

В нашей сложной ситуации это очень поддержало.