Исходная точка интриги

– Но главное не это. Он – друг Тюрго, они вместе учились в Сорбонне.

– Так что же, он продолжит его дело?

– С той лишь разницей, что скромный и застенчивый в молодости Тюрго хотел сделать богатой Францию за счет своего, в самом деле, недюжинного ума. А Ломени – весельчак и любимец женщин – с молодых ногтей мечтал сделаться богатым за счет Франции.

– И это ему удастся?

– Возможно. Он призвал под свои знамена Ламуаньона и даже Мальзерба.

– Кто это?

– Ламуаньон президент старого парижского парламента, разогнанного еще при Людовике XV и восстановленного Людовиком XVI, на свою голову. Когда Ломени занял место Колонна, он продвинул Ламуаньона в хранители государственной печати, то есть в министры юстиции, за что тот и помогает архиепископу в борьбе с собратьями по парламенту. А они возненавидели новоиспеченного хранителя печати больше, чем самого Ломени. Ведь Ламуаньон в их глазах предатель парламентской корпорации. Мальзерб – давнишний и настоящий, в отличие от лицемера Ломени, сподвижник Тюрго. Борец за справедливость и обличитель роскоши двора, он помогал Тюрго, когда тот пытался провести свои реформы. Мальзерб ушел вместе с ним в отставку, после того как король, со слезами на глазах, уволил своего любимого министра, не имея сил противостоять королеве, ее Тюрго вынудил сократить расходы, вельможам и священникам – их Тюрго заставил платить налоги, и народу, в глазах которого Тюрго, искреннего католика и убежденного монархиста, выставили безбожником и врагом короля.

– Какие страсти! И теперь этот человек помогает Ломени?

– Мальзерб простодушен. И поверил, что Ломени хочет претворять в жизнь планы Тюрго. Мальзерб оставил свои гербарии – он один из лучших ботаников нашего времени – и согласился, спустя десять лет после отставки, стать членом королевского совета. Честное имя добропорядочного Мальзерба склонило на сторону проходимца Ломени очень многих из тех, кто раньше боролся с архиепископом. Думаю, теперь силы парламента и королевского двора уравнялись.

– Ничейный исход этой борьбы невозможен.

– Конечно.

– И долго это продолжаться тоже не может.

– Это могло бы тянуться сколь угодно долго, если бы в государственной казне имелись деньги.

– Но казна пуста.

– Пуста. И это толкает Ломени на решительные действия.

– Какие?

– Сила парламента в том, что именно он регистрирует в своих книгах эдикты короля. Без регистрации они незаконны. Ломени задумал учредить новый судебный орган для регистрации государственных законов и ведения важнейших судебных процессов – Пленарный суд. А парламентам останутся только самые незначительные судебные дела. Это лишит парламент его государственной роли, а заодно и главных доходов.

– Об этом уже известно?

– Нет, это самая главная тайна двора и Ломени.

– То есть никто из членов парламента не знает об этом плане?

– Это будет неожиданный и сокрушительный удар.

– Значит, Ломени победит?

– Вполне вероятно. Но кто бы не победил, выиграем все равно мы. Победа Ломени означает пятилетний заем в обмен на обещание созыва в 1792 году Генеральных Штатов. Но когда Генеральные Штаты соберутся, они обнаружат пустую казну – уж Ломени постарается употребить эти миллионы – и огромные долги. Долги по займам приведут к взрыву. А если победит парламент, это немедленный созыв Генеральных Штатов.

– И тоже взрыв, казна пуста, долги по старым займам Неккера и на войну за свободу Америки… Зачем же нам ждать до 1792 года?

– Нужно помочь парламенту?

– Конечно.

– Я думаю, достаточно сообщить о планах Ломени кому-нибудь из членов парламента и хитроумная интрига архиепископа провалится, утонет в скандале.

– Именно так и нужно сделать. Не стоит торопить события, срывать незрелый плод. Но, мне кажется, плод созрел.

– Созрел.

– Тогда нужно слегка тряхнуть яблоню…

2. В России

Не ровен час…

    А. П. Чехов.

Вменяемость представляется большею или меньшею, смотря по большему или меньшему значению условий.

    Л. Н. Толстой.

– Турция начала войну с Россией? – переменил тему разговора верховный масон, который по внешнему виду казался старше.

– Войска еще не перешли границу, но ультиматум предъявлен, русского посла уже посадили в Семибашенный замок, что означает объявление войны. Дороги назад нет.

– Это свяжет силы России на год, а то и на два, особенно если в дело вступит Швеция…

– Густав III мечтает вести войска на Петербург.

– Скорее всего и Турция и Швеция ничего не смогут сделать. Но другого выхода у нас нет. Россию нужно вывести из игры… Хотя бы на год-два… Это рискованно… Как бы не получилось так, что Екатерина II приберет к рукам и Стамбул и Стокгольм…

– Тогда придется немедля снять ее с шахматной доски, как мы и намечали.

– О Соколовиче никаких сведений?

– Никаких.

– А об отречении Анны?

– Ничего. Думаю, Соколович все усилия направил на поиски отречения.

– А наш Маркиз, Полномочный Вестник Смерти?

– О, у Маркиза, видимо, все обстоит самым лучшим образом.

– С ним ведь нет никакой связи?

– Да, связаться с ним можно только в исключительном случае. Он действует самостоятельно. И следить за ним тоже нельзя. Он очень осторожен и жесток.

– Почему же ты решил, что у него все обстоит самым лучшим образом?