Тайна женского сердца

– Когда похороню отца? Найду убийцу и убью его.

– Если его убили масоны – а таким кинжалом это могли сделать только они, тебе придется убить всех членов ложи – иначе они рано или поздно уничтожат тебя.

– Ну что ж, значит я убью всех членов ложи.

– Если бы майора Нелимова убил какой-нибудь бретер или враг, ты мог бы отомстить. Но отомстить масонам невозможно. Даже если ты убьешь всех членов ложи иллюминатов. Все ложи связаны, в том числе и те, которые враждуют между собой, они объединены на более высокой ступени. Тебе придется бороться со всем масонством. И с теми, которые правят миром сидя в Амстердаме. Это не то что Гераклу победить Гидру. Это как Гераклу сражаться с полчищем Гидр. И кроме того: ни ты их, ни они тебя на честный поединок вызывать не станут. Масоны могут убить из-за угла, отравить, оклеветать, подвести под суд и упрятать в тюрьму. Ты понимаешь это?

– Да, я понимаю, что это не поединок, не дуэль… Но я не просто хочу отомстить за убийство отца. Я продолжу его дело, которое он начал с князем Шумским. Я найду отречение Анны. Князь Шумский и отец правы – царя нужно избрать на Земском соборе. Россией не должны править немцы, пролезшие к трону.

– Ты думаешь, отречение Анны поможет свергнуть с престола императрицу Екатерину II?

– Не только ее, но и наследника, великого князя Павла – он ведь тоже, согласно отречению Анны, не имеет прав на престол. Насколько я знаю, Екатерина хочет в обход Павла посадить на трон его сына, своего внука, великого князя Александра. Но, исходя из отречения Анны, и это незаконно! Я обязательно найду отречение Анны!

– Отречение Анны – само по себе бесполезная бумага столетней давности, о которой толком никто и не помнит. Даже князь Шумский и майор Нелимов не смогли воспользоваться им, потому что власть принадлежит не тому, кто соблюдает законы, а тому, у кого сила. А князь Шумский опирался все-таки на целую партию, пусть и разрозненную и слабую, да еще вошел в союз с другой партией – немецкой, придворной. Но даже они не смогли отнять власть у императрицы. Тот, кто уже сидит на троне – пусть даже незаконно, располагает войсками, казной. Екатерина не испугалась дня совершеннолетия великого князя Павла, и не уступила престол, как того требовали закон и обязательства, ею самой данные. Не испугается и отречения Анны.

– И тем не менее она готова заплатить за него огромные деньги.

– Конечно. Лучше заплатить деньги за эту бумагу, пока о ней никто не помнит и не знает, и уничтожить ее. Ведь чтобы отнять этот документ, когда враги начнут использовать его, придется потратить намного больше денег.

– Из этого следует, что отречение Анны – огромная сила.

– Да. Большая сила. Но только тогда, когда за ним стоят люди, способные использовать его. Целая партия. Сильная партия с помощью этой, пока еще ничего не значащей бумаги может объединить недовольных, смутить умы колеблющихся, возбудить народ. Тогда это отречение – страшная сила. Но и тогда еще неизвестно, кто победит: те, кто станет за этот документ, или Екатерина с Потемкиным, армией, придворными и губернаторами.

– Я знаю, власть, даже неправая, сильна. Но ни Годунов, ни Лжедмитрий не смогли удержать трон, который заняли обманом и неправдой. Я найду отречение Анны и оно станет силой.

– На это, может быть, придется потратить всю жизнь…

– А чему мне посвятить свою жизнь? Тому, чтобы добиваться чинов в армии Потемкина? Рискуя жизнью идти в бой, чтобы Екатерина украсила еще одним бриллиантом мундир очередного фаворита? Гаремного мальчика, без всякого стыда обитающего в монаршьей спальне развратной старухи, незаконно занимающей трон. Или, – вспомнил вдруг Александр, – посвятить жизнь свою выращиванию овсов, как Протасов?

Александр не рассказал Зайцеву о подслушанном разговоре старика Зубкова с сыном Платоном, уже готовящемся к ратным подвигам в постели стареющей императрицы. Но примеров, подтверждающих его слова, и без того имелось предостаточно.

Все знали, какие обязанности исполняли стройные флигель-адъютанты, приятными трудами заслужившие генеральские чины в двадцать пять лет, – гравированные их портреты продавались в книжных лавках вместе с портретами особ императорского дома, славных победами на поле боя полководцев, знатных вельмож и прославившихся в прошлые времена героев.

10. Не так все просто

Когда легковерен
И молод я был,
Младую гречанку
Я страстно любил.

    А. С. Пушкин.

Уймитесь, волнения страсти!
Засни, безнадежное сердце!

    Н. В. Кукольник.

– Скажи мне… – после некоторого молчания спросил Зайцев, – если бы майора Нелимова не убили… А он бы умер своей смертью… Ведь и он и я, мы уже старики… Наш срок может наступить в любой день… Скажи, если бы не это убийство, ты выбрал бы путь, на который сегодня решаешься стать?

– Конечно, – ни секунды не раздумывая ответил Александр, – это мой путь. Отец по привычке считал нас с Катей детьми. Но рано или поздно он сам привлек бы меня ко всем этим делам. Чему еще в наше время я могу посвятить свою жизнь?!

– Жизнь можно посвятить разному… Я посвятил свою жизнь размышлениям у этого огня… – Зайцев кивнул на камин, огонь в нем почти угас, только синие и красные язычки пламени то и дело появлялись между углями. – Скажи мне еще… Ты ведь помолвлен с племянницей княгини Тверской?

– Да, – Александр только сейчас вспомнил о существовании в этом мире Поленьки и о помолвке, на которую так неожиданно, но язык не поворачивается сказать, что некстати, явилась Оленька Зубкова.

Да, оказывается кроме того мира, в котором блудливая немка-императрица, ничуть не стыдясь наличия у нее гаремных мальчиков, бессовестно попирает закон и древний обычай русского народа, прославляющего ее как великую матерь отечества, есть еще и другой мир, а в нем Поленька и Оленька…

И еще Фенюшка… Старшая, уже шестнадцатилетняя дочь Анисьи, той самой… Александр в последнее время несколько раз встречал Фенюшку – и на деревенской улице, и на подворье Егора Медведева – Топтуна, мужа Анисьи, у него он часто брал лошадь, и однажды на летнем цветущем лугу. И каждый раз, увидев Александра, Фенюшка отворачивалась и вдруг стремглав бросалась бежать.

Александр вспомнил встречу с ней на лугу. Тоненькая, гибкая, грациозная, как козочка, она бежала, стройные, смуглые тонкие ноги ее, с завитками щиколоток, мелькали из-под подола легкого платья, сшитого из выбеленного льна. Она, казалось, летела, перепрыгивая через валки скошенной травы, пока не скрылась между кустов у речки. Ах как, наверное, трепетало ее уже не детское сердечко, когда она бежала… Почему она убегает от него? Да, есть и другой мир… А в нем и Протасов со своими овсами, и – невероятно, конечно, – но женись он на Катеньке, они могли бы быть счастливы…

– Ты любишь ее?

– Кого? – Александр вернулся в этот мир из того, другого мира, освященного стремительным полетом босоногой Фенюшки над свежескошенными травами летнего луга.

– Племянницу княгини Тверской. Или женишься на ней из-за приданого?

– Поленьку? Она мила… Я, конечно же… – Александр так и не сказал слова «люблю».

– Нет ничего плохого в том, чтобы жениться по разумному расчету на милой девице. К тому же на племяннице княгини Тверской. Уж кто-кто, а Старуха воспитала свою племянницу, из нее вряд ли выйдет плохая жена. Но если ты решишь посвятить свою жизнь тому, чтобы продолжить дело князя Шумского и майора Нелимова… Ты подвергнешь опасности не только себя, но и свою будущую жену. Княгиня Тверская, кстати, знает о неудавшемся заговоре князя Шумского. Не все подробности, но знает, что произошло и почему майору Нелимову пришлось полжизни скрываться в тверской глуши. Ей известно, как погиб князь Шумский и то, что… – Зайцев умолк на полуслове, едва не сказав: «И то, что ты – сын князя Шумского», но вовремя удержался и закончил, – и то, что вся эта история поломала им обоим жизнь. Поэтому, решив выдать за тебя свою племянницу, она взяла с майора Нелимова слово, что он не сделает тебя своим преемником в борьбе за справедливость и будущее России.

– Так вот почему отец ничего не рассказывал мне… Ведь я уже давно не ребенок и мог бы помогать ему… Нет, мой долг продолжить дело отца и князя Шумского. Да, я помню и люблю Карла Ивановича Гофмана. И своего друга барона Дельвига. Но Россия должна освободиться от ига иноземцев. Когда-то она одолела поработивших ее монголов, одолеет и немцев. И сбросит иго масонов: и своих собственных, и тех, которые сидят в Амстердаме. И ради этого стоит жить и отдать жизнь. А Поленька… Поленьке придется все объяснить. Ведь помолвка все-таки еще не венчание…

– Да, конечно, помолвку легко расторгнуть. Но подумай, как ты объяснишь ей причину? Ведь ей не расскажешь все как есть на самом деле. А если и расскажешь. Во-первых, посвятив ее в эти дела, ты все равно подвергнешь ее жизнь опасности. А во-вторых, поверь мне, нет в мире таких доводов, которые убедят юную деву расторгнуть помолвку. Она тут же согласится пожертвовать ради тебя и твоего дела своей жизнью. Такую цепь нельзя разомкнуть, ее можно только разорвать, болезненно, а то и смертельно. Сколько девиц решались наложить на себя руки, потеряв возлюбленного…

Слова Зайцева произвели сильное впечатление на Александра. Да, положение намного сложнее, чем кажется сразу. И выхода – разумного выхода – не видно…

11. Тщетная попытка Гераклита

Будь, что будет.

    И. В. Гете.

Семь раз отмерь, один раз отрежь.

    Русская пословица.

Возникает множество сомнений, действительно ли это подходящий случай?

    А. Ф. Прево.

– Я не отговариваю тебя от твоего решения, – продолжил Зайцев. Посвятить жизнь борьбе за свободу отечества – дело святое, достойное честного дворянина. Россию в самом деле грабят иноземцы. И еще больше свои же продажные кровопийцы. Страна разваливается изнутри. Народ не верит правителям. Правители неспособны править и относятся к народу хуже, чем к рабочему скоту. Вельможи выгребают все, что только можно из своих вотчин, а их наследники или уезжают в Париж и Лондон, в Италию проматывать наворованное и награбленное, или пускают на ветер, обращают в прах своими глупыми безумствами тут же, на месте, никуда далеко не отъезжая. Такая страна беззащитна и перед внешним врагом, и перед внутренним. И если ты осознанно решил посвятить жизнь не глупым поединкам, пирушкам и погоне за чинами и богатством, а спасению Отечества – я первый благословлю тебя, как друг майора Нелимова и как человек, который помогал тебе открыть возвышенный духовный мир древних греков. Расскажу тебе более того… – Зайцев на минуту умолк и, собравшись с мыслями, сказал, – достань из ящика стола кожаный портфейль…

Александр поднялся из удобного деревянного кресла самодельной работы одного из дворовых умельцев и подошел к столу, на котором рядами громоздились переплетенные по годам газеты, хранящие на своих страничках записанные по-русски и по-немецки, и по-французски, и по-английски важные и совсем незначительные события – известия о смерти и рождении монархов, сообщения о битвах, заключении мира после коротких или продолжительных войн, рассказы о диковинных происшествиях – землетрясениях и вытекании раскаленной лавы из горы Везувий в Италии и данные термометров и флюгеров, показывающих направление ветров в Санкт-Петербурге, Москве, Берлине, Париже и Лондоне, аккуратно отмечаемые специально для того к ним приставленными людьми.

Александр вынул из ящика стола небольшой мозаиковый кожаный портфель, в те времена изящно называемый портфейлем.

– Достань из него бумагу, – сказал Зайцев.