Французская империя и республика

Прежде всего, индейцам было крайне невыгодно убивать Этьена: он был хорошим посредником и умелым воином. Кроме того, он был фактически членом племени. Пыткам и ритуальному каннибализму подвергали пленников, чужаков, а не соплеменников. Если бы действительно встал вопрос о том, что добиться мира с французами можно было только за счет наказания Брюле, его можно было бы доставить в Квебек и, возможно, получить награду.

Настораживают и еще несколько фактов. Прежде всего, во многих источниках упоминается, что после отплытия Шамплена Брюле поступил на службу к братьям Кёрк. Позже он полностью разорвал с ними контакты и отправился в племя Медведей, и с тех пор никто из белых людей больше никогда не встречал белого гурона. Это может означать, что он погиб в стычке с ирокезами, которые вовсю теснили гуронские племена, либо стал жертвой болезни. Кроме того, племя Медведей могло попросту рассказать о смерти француза, в то время как он просто переселился в отдаленные поселения. Миссионерам было выгодно распространять слухи о смерти Брюле: это была отличная история о трагическом конце грешника, забывшего о религии. Кстати, по последним данным, фраза о предательстве Брюле в письме Шамплена записана другой рукой. Предположительно, ее внес в письмо один из миссионеров.

Как бы то ни было, официально Этьен Брюле никогда не был обвинен в измене. Он не представал перед французским судом, так что официально его считают невиновным, поскольку доказать обратное уже невозможно. А память о смелом интерпретере до сих пор живет в Канаде. Его именем назван парк и средняя школа, в которой преподавание ведется на французском языке.

Превращение Канады в королевскую колонию

Несмотря на то что Самюэль де Шамплен старался сделать все возможное для процветания Новой Франции, положение было достаточно сложным. Разведка новых земель велась успешно, и сам первооткрыватель совершал немало экспедиций, стремясь отыскать новые пути продвижения в глубь континента. По настоянию Шамплена французы стремились заключать мирные соглашения с открытыми племенами, и в число потенциальных союзников оказались монтаны и оттавы, а позже – еще несколько крупных племен.

Шамплен хорошо понимал, что никакие отчеты не могут заменить личной аудиенции, поэтому регулярно наведывался во Францию, предоставляя королевскому двору свежие сведения о богатых землях Канады. Еще в 1618 г. он подал прошение о расширении колонизации, предсказывая Новой Франции ослепительное будущее. Его доклад привлек внимание кардинала Ришелье – правда, лишь в 1627 году. Ришелье предложил купцам основать «Компанию ста акционеров». Одним из акционеров стал и он сам. Каждый акционер вносил 3000 ливров, что позволяло создать солидный начальный капитал. Ришелье предложил выгодные условия: вечную монополию на продажу товаров и 15-летнюю – на торговлю пушниной.

В обмен на широчайшие льготы потребовал содействовать колонизации новых земель: заселить новые земли 4000 колонистов, обеспечить их охрану и продолжить распространение христианства в Канаде. Кроме того, кардинал назначил Шамплена наместником Новой Франции, а также выделил ему небольшой гарнизон.

Возвращение в Канаду оказалось не слишком радостным. Буквально сразу же после пррибытия Шамплена в колонию началась англо-французская война 1628–1631 года. Губернатор Ньюфаундленда Кирк сумел перехватить идущий морем караван с продовольствием, а затем осадил Квебек. В 1629 г. Шамплен был вынужден сдать город, а сам попал в плен к англичанам. Губернатора освободили лишь в 1633 году. Проведенные в плену годы окончательно подорвали его здоровье, и через два года он оказался парализован, а затем умер и был похоронен в Квебеке. Он оставил о себе добрую память: мало кому из путешественников того времени довелось 25 раз пересечь Атлантику, при этом не потеряв ни единого корабля. Карты, составленные Шампленом, позволили европейцам представить масштаб нового материка и оценить его богатства. А планы этого первопроходца продолжали реализовываться и после его смерти: руководствуясь пожеланиями губернатора, в 1642 году Поль де Мезоннёв основал Монреаль, который изначально назывался Вилль-Мари.

К концу XVI – началу XVII столетия население французских колоний в Северной Америке медленно, но все же увеличивалось. Существовало несколько причин медленного естественного прироста: женщины очень неохотно отправлялись в полное опасностей путешествие, решение Генриха IV о распространении колоний на север оказалось ошибочным (климат Канады был гораздо более суров, чем европейский). Кроме того, в первые десятилетия после освоения колоний поселенцам было гораздо выгоднее жить охотой, ведь пушнина приносила огромные доходы. Земледелие требовало серьезных усилий и было не так прибыльно, так что к 1640 г. в Новой Франции обрабатывалось всего шесть гектаров земли. А кочевая жизнь никак не способствовала созданию больших семей.

Немалую роль сыграло и происхождение жителей Новой Франции. Среди колонистов были солдаты, лица, осужденные за бродяжничество, воспитанники детских домов, монахи и монахини – люди, которые вовсе не были воспитаны в духе семейных ценностей. С недостатком женщин администрация колоний боролась двумя способами. Прежде всего, в Канаду периодически доставлялись партии невест (особенно частой эта практика стала при губернаторе Фронтенаке, который управлял колонией во второй половине XVII столетия). Прибытия кораблей с колонистками активно ожидали и представители местной знати, и простые поселенцы, ведь в Канаду отправлялись девушки и женщины из разных социальных слоев. Будущим поселянкам устраивали что-то вроде приема, где они могли познакомиться с молодыми людьми и через некоторое время выйти замуж.

Другая мера была направлена на стимуляцию браков между местным населением. Например, одно время существовал закон, по которому родителям холостяков (с 21 года) и незамужних девиц (с 16 лет) приходилось выплачивать немалый штраф. Так что выгоднее было как можно быстрее заключить брак между детьми. Еще один запрет был еще более строгим, но касался он только мужчин. Холостякам официально запрещалось ловить рыбу, охотиться и заводить торговые отношения с индейцами. Разумеется, этот запрет регулярно нарушался, ведь следить за каждым холостяком администрация колонии просто не имела возможности, особенно во время длительных поездок по практически незаселенным землям. А почтенные главы семей охотно сдавали добычу сыновей как свою собственную.

Несмотря на усилия по стимуляции колонистов к заключению браков, накануне завоевания французских колоний англичанами общая численность населения во всех городах и поселках составляло около 63 тысяч, тогда как англичан в Северной Америке было уже в двадцать раз больше. Это стало одной из причин, по которой Франции впоследствии пришлось уступить свои владения.

Однако вернемся к поселенцам и познакомимся с их жизнью. В многочисленных описаниях Новой Франции, издаваемых в метрополии, было немало того, что сегодня бы назвали рекламой. Богатым обещали крупные земельные наделы и многочисленные привилегии. Бедным – снижение налогов и возможность стать полноправными членами общества. На практике быт колонистов был далек от идеала.

Поначалу население жило преимущественно в условиях натурального хозяйства. Отсутствие многих товаров заставило многих французов перенять у индейцев технологию изготовления одежды: многие ходили в мокасинах и мехах. Самыми востребованными профессиями считались кузнечное дело, рубка леса, смолокурение. Неплохо платили за труд бочарам и плотникам.

Частным торговцам, зарабатывавшим целые состояния в английских колониях, практически не находилось дела: за исключением торговли пушниной по лицензии, они не могли торговать наиболее ходовыми товарами. Продажа соли, зерна, пороха и вина была монополией государства, а остальное поселенцы могли добыть самостоятельно или выменять на пушнину у английских купцов. Несколько лучше других развивались оружейное производство и кораблестроение, а также пивоварение из местного сырья. Местные жители научили канадцев еще одной технологии: изготовлению «меда» и сахара из кленового сока. Однако до массового производства сахара дело не дошло – у канадских кленов все еще было впереди.

В 1663 г. министр Людовика XIV, Жан Кольбер, предложил сделать Новую Францию коронной колонией. Для поселенцев это означало серьезные перемены: в Канаде была организована стройная система управления. Новая Франция впервые получила поддержку французского военного флота, в наиболее крупные города были направлены регулярные войска. Управление колонией осуществлял губернатор совместно с интендантом. Назначением этих двух лиц занимался непосредственно король, который советовался с министром. В итоге должности занимали преимущественно талантливые администраторы: Жан Талон, Жорж де Треси, Луи де Фронтенак.

Положение королевской колонии предоставило Канаде возможность создать укрепления. В Квебеке была построена современная цитадель, в Акадии – Луисбург, который иногда называли американским Гибралтаром. Именно благодаря поддержке метрополии в 1690 г. французам удалось отстоять Квебек во время нападения английской эскадры. Однако стычки между англичанами и французами на суше случались регулярно.

В 1688 г. французские поселенцы, мирно жившие в устье реки Пенобскот, были атакованы войсками под предводительством губернатора Новой Англии сэра Эдмунда Андроса. Рейд сопровождался резней и грабежом, и французы недолго медлили с ответом. В августе следующего года один из пострадавших во время нападения, Жан-Винсен д’Аббади де Сан-Кастин, организовал набег дружественных индейцев из племени абенаки на Пемаквид. На этот раз наказать французов отправился английский офицер Бенджамин Чёрч со своим отрядом.

В большинстве случаев и та, и другая сторона пользовались услугами индейцев. Причем союзные французам и англичанам племена собирали значительные силы, нередко превосходившие по количеству войска регулярной армии и ополчение. Например, в 1689 г. французское поселение Лашин было атаковано ирокезами. В их войске насчитывалось около 1500 воинов. Французы ответили еще одной совместной вылазкой – уже со своими союзниками. Этот рейд 1689 г. до сих пор упоминается как бойня в Шенктади. До главного противостояния оставалось совсем немного времени. Но перед тем как перейти к описанию трагедии Акадии и определившей дальнейший ход истории битвы за Квебек, стоит упомянуть о людях, которые сделали для освоения Канады не меньше, чем торговцы и первооткрыватели.

Искатели вечных сокровищ: роль церкви в освоении Канады

При освоении новых земель французы надеялись не только на силу огнестрельного оружия и изворотливость торговцев. Важным шагом в завоевании Канады должно было стать обращение индейцев в христианство. Поначалу в только что открытые земли стремились попасть представители разных течений христианства, однако позже французское духовенство запретило гугенотам селиться в Новой Франции, а миссия крещения аборигенов была возложена преимущественно на орден иезуитов. С тех пор многие торговцы пушниной, прибывая в дальние стойбища, слышали от индейцев о людях в черных одеждах, которые успели побывать здесь и ушли дальше. А порой в отдаленных уголках страны охотникам представало удивительное зрелище: окруженные индейцами миссионеры, рассказывавшие истории о рождении и распятии Христа.

Влияние церкви на развитие канадских колоний не ограничивалось созданием миссий и проповедованием Евангелия среди индейцев. Монахи, получившие превосходное образование, стали первыми исследователями быта индейцев и природы Новой Франции. До наших дней дошло немало трудов, например трактат Габриеля Сагара с длиннейшим названием «Долгое путешествие к земле гуронов, расположенной в Америке, недалеко от Мер Дус, возле дальних границ Новой Франции, называемой Канадой», принадлежащие ему же «Словарь языка гуронов» и «История Канады», «Дневник» отца Пьера Франсуа Ксавье де Шарлевуа и многие другие издания.

В отдельные периоды церковь напрямую руководила французскими колониями. Например, Франсуа Ксавье де Монморанси-Лаваль, первый епископ Квебека, дважды становился временным губернатором Новой Франции. Во время первого периода правления (1663 г.) он основал в Квебеке старейшее учебное заведение Канады – католическую семинарию, позже, в 1852 г., превратившуюся в первый университет, в котором преподавание велось на французском языке.

Священники-иезуиты одними из первых поняли, какую опасность представляет племенной союз ирокезов. Голландцы охотно продавали могаукам огнестрельное оружие. Индейцы, отличавшиеся меткостью, очень быстро обучались им владеть, так что отряд из 400 человек в середине 1640-х гг. представлял опасность не только для слабо вооруженных гуронов, но и для французских поселений. С помощью ружей индейцы легко контролировали водные пути: реку Св. Лаврентия и ее притоки. Поэтому они занимались настоящим пиратством, захватывая посланные из Франции грузы и деньги по пути в поселения. За 1642–1644 гг. ирокезам удалось захватить четыре каравана, так что ущерб исчислялся тысячами ливров.

Неудачная попытка отца Лежёна

Одним из главных борцов с ирокезской угрозой был отец Лежён. После того как в 1641 г. вооруженные аркебузами могауки напали на французов у Труа-Ривьер, Лежён обратился к родственнице кардинала Ришелье, герцогине д’Эгийон. Она пообещала ему содействие, и священник отправился во Францию.

Составленная им Реляция за 1640–1641 гг. описывала ирокезов как главных врагов на пути распространения христианства. Лежён писал: «Торговля, французская колония и религия, которая начинает процветать среди дикарей, будут ниспровергнуты, если не победить ирокезов». Но представитель ордена иезуитов пошел дальше: он предлагал бороться не только с враждебными индейскими племенами, но и с голландцами, снабжавшими дикарей оружием.

Разумеется, священник, пусть даже и посланный администрацией Новой Франции, не мог рассчитывать запросто попасть на прием к кардиналу Ришелье. Поэтому он обратился к королевскому советнику Франсуа Сюбле де Нуайе в надежде передать проект на рассмотрение. Однако ему пришлось испытать разочарование: против него выступили члены ордена иезуитов Ж. Дени и Ш. Лалеман. По их мнению, война с голландцами обошлась бы Франции слишком дорого. Кроме того, пришлось бы вступить в открытый конфликт с могущественной Вест-Индской компанией, которой принадлежали Новые Нидерланды. Поэтому Лежёну было запрещено упоминать о борьбе с голландскими еретиками, а сосредоточиться только на ирокезах.

Неизвестно, как бы поступил иезуит во время встречи с Ришелье, однако его противники сделали все возможное, чтобы аудиенция не состоялась. Если бы кардинал ознакомился с предложением священника и согласился поддержать проект, вся история Канады могла сложиться иначе: ирокезы потеряли бы источник ружей и боеприпасов, племя гуронов не понесло бы ужасные потери, а французские колонии получили шанс на спокойное развитие.

Тем не менее поездку отца Лежёна нельзя считать совершенно бесполезной. Ему удалось получить дотацию в 30 000 ливров для строительства форта, впоследствии названного в честь Ришелье, взвод солдат и двух новых миссионеров. Впрочем, форт продержался недолго: с 1642-го по 1646 год, а затем был сожжен дотла ирокезами.

Иезуиты решили попытаться обратить ирокезов в христианство. Первыми крещение принимали захваченные в плен воины-могауки. Однако попытки крестить пленных врагов вызвали бурю возмущения у гуронов. Они категорически не соглашались с тем, что их заклятые враги на небесах получат достойное существование. Так что миссионеры оказались между двух огней.

Негативное отношение индейцев к священникам основывалось не только на понятии о нарушенной справедливости. Европейцы, посещавшие индейские племена, привезли с собой оспу, которая уносила жизни индейцев тысячами. Порой из племени, состоящего из нескольких тысяч индейцев, удавалось выжить всего паре десятков человек. Леса Канады обезлюдели. Неудивительно, что священников объявили опасными колдунами, а случаи их убийства участились. Впрочем, были и исключения: некоторых принимали в семью, другие становились рабами. Носить сутану в Новой Франции становилось опасно. Однако и рядовые колонисты постоянно подвергались риску быть убитыми или попасть в плен.

В 1643 г. в Канаду пришло известие о смерти Ришелье и короля Людовика, так что отец Лежён был вынужден вновь поехать во Францию в поисках помощи. Анна Австрийская выделила колонистам небольшой отряд солдат и 100 000 франков. Однако достичь перемирия позволила вовсе не сила оружия. В мае 1644 г. гуроны и алгонкины привезли в Труа-Ривьер несколько захваченных в плен ирокезов. Губернатор Монманьи отправил гонцов к могаукам и предложил заключить мир.

Результатом переговоров стало длительное перемирие. Французы отдали пленников, а более существенных уступок от них не требовали. Однако мир оказался непрочным: остальные племена Союза Пяти не поддержали идею примирения. К тому же ирокезов не устраивало то, что гуроны напрямую поставляли французам меха. Они стремились стать посредниками и получить монополию на выгодную пушную торговлю. В результате старания Лежёна привели лишь к временной передышке.

Кем были канадские миссионеры?

Современному человеку трудно представить образ мысли миссионеров. В то время когда искатели приключений ехали в Канаду в надежде быстро разбогатеть за счет торговли мехами, многочисленные священники католической церкви стремились обрести совершенно другие богатства. В то время во Франции получила распространение идея «благой смерти». Считалось, что истинный праведник должен не просто провести свою жизнь в согласии с заповедями Христа, но и пострадать из-за своей веры, а в идеале – принять мученическую смерть.

Отбор кандидатов для миссионерской деятельности в Канаде был достаточно строгим. Помимо хорошей богословской подготовки, необходимым условием являлась готовность принять смерть за веру и восприятие ее как желанного окончания земной жизни. Луи Лалеман, автор «Духовной доктрины», в первой половине XVII века писал: «Есть три способа умереть благородно: во-первых, умереть на службе тем, кто поражен смертельной болезнью; во-вторых, умереть в заморской миссии, от рук ли неверных, или от чрезмерного труда, или в результате несчастного случая в ревности; в-третьих, отдать жизнь за нашу паству, как могут поступать прелаты, пастыри и супериоры»[1 - В переводе с латыни «superior» значит «выше». В данном контексте имеются в виду высшие представители духовенства.].

Вдохновленные перспективой стать современными апостолами, французские священники отправлялись в Канаду. После прибытия они отправлялись проповедовать Евангелие окрестным племенам, порой проходя многие километры пешком или по рекам – на индейских пирогах. Часть миссионеров попала к кочевым племенам (алгонкинам, монтанье), которых мало интересовало христианское учение. У священников постоянно возникали сложности: как объяснить дикарю притчу о пшеничных зернах, если он никогда не занимался выращиванием злаков и не выпекал хлеба? Как перевести на язык аборигенов понятие «Бог», если они до сих пор поклонялись только духам? Нередко проповеди священников воспринимали как забавное развлечение, но часто служителям Божьим приходилось сталкиваться с пренебрежением и насмешками, а порой – и с грубостью.

Большие надежды иезуиты связывали с гуронами. Крупный союз племен, с которыми французы заключили договор, к моменту основания Квебека занимал значительную территорию. Кроме того, жители разных племен говорили на диалектах одного и того же языка, что облегчало взаимопонимание. Поэтому именно в гуронские земли и было направлено большинство священников. Миссионеры, попавшие в племена ниписсингов, поначалу испытывали некоторое разочарование. Они ожидали гонений за веру и ожесточенного сопротивления, а вместо этого индейцы позволяли им поселиться в стойбище, помогали в освоении языка и охотно рассказывали о своих обычаях. Например, Шарль Гарнье в 1636 году написал, что чувствует себя среди дикарей настолько счастливым и здоровым, что даже «стыдится этого».

Сравнительно молодые члены ордена ехали в Канаду именно из-за возможности стать мучениками, а в случае особенно трагического конца – удостоиться после смерти причисления к лику святых. Впрочем, многие из них были далеки от христианского смирения и искренней любви к коренным жителям. Например, в отчете отца Жака Бруйя за 1668 г. жизнь среди канадских индейцев оценивается как ежедневное мученичество. По его словам, ему приходилось постоянно страдать от криков туземцев, зловония их сальных волос, дыма в хижинах и безвкусной пищи, пригодной разве что для собак. Немало священников скорее предпочло бы смерть от стрелы или томагавка, чем ежедневные лишения и тяготы. Но были и другие…

Святой покровитель Канады

Если спросить католиков Канады, кто является святым покровителем страны, они сразу же назовут имя Жана де Бребёфа (1593–1649 гг.). Будущий небесный покровитель Канады родился в Нормандии. В 1617 г. он стал послушником ордена иезуитов, через пять лет – священником, а в 1626 г. в числе других миссионеров прибыл в Новую Францию.

Отсутствие успеха первых иезуитских миссий во многом объяснялось тем, что священники начинали проповедовать, совершенно не зная народ, к которому обращались. Жан Бребёф собирался основать на землях гуронов католическую миссию, которая стала бы форпостом христианства в Канаде. Для этого нужно было хорошо знать жизнь местных жителей, их традиции и мифологию. Поэтому будущий святой поселился в одном из селений на берегах озера Гурон и занялся изучением языка индейцев, составлением словаря для будущих проповедников, а также описанием обычаев гуронов.

Захват Квебека англичанами заставил французов приостановить миссионерскую деятельность. И только после 1634 г., когда Квебек был возвращен Франции, а территория гуронов была объявлена государством Гурония, священнику удалось продолжить свои труды. В 1639 г. Бребёф сумел уговорить нескольких иезуитов и французских мирян приступить к строительству поселения. Помощь была не лишней: территорию следовало обнести оградой, внутри которой разместились бы церковь, мастерские, жилые помещения для иезуитов и будущих новообращенных. Внутри ограды разместился и огород, на котором будущие поселенцы могли бы выращивать маис и другие овощи. Гуроны с любопытством относились к появлению миссии, так что для них вначале были поставлены шатры, а затем – помещение из дерева. Так в Новой Франции появилась миссия «Святая Мария среди гуронов», которая к 1648 г. насчитывала 66 французов. Небольшое поселение полностью обеспечивало нужды католиков, среди которых существовала определенная иерархия. Помимо отцов-иезуитов и солдат, присланных для охраны и сопровождения священников во время путешествий, в миссии проживали «светские братья» – в основном, ремесленники, частично принявшие обеты, «дающие» – добровольные помощники иезуитов в распространении христианства, а также «вовлеченные». В последнюю категорию входили члены миссии, которые принимали участие в строительных работах. В более высокую категорию они могли перейти не ранее чем через два года.

Существование миссии не раз оказывалось под угрозой: даже во время перемирия небольшие отряды ирокезов то и дело нападали на французские поселения. В 1641 г. основателю миссии вместе с другими священниками даже пришлось на время вернуться в Квебек, однако спустя три года Бребёф возвращается в Гуронию и продолжает распространять среди индейцев христианство. Первым гуроном, принявшим католичество, стал вождь Чиоатенуа, который позже был убит ирокезами вместе со своим духовным отцом.

«Святая Мария среди гуронов» просуществовала вплоть до 1649 г., когда нападения ирокезов стали учащаться. Бребёф принял решение сжечь постройки и переселиться в более спокойные места. Новым домом для колонии был избран остров Святого Иосифа. К тому моменту популярность священника была настолько велика, что за ним последовало несколько тысяч гуронов. Это привело к жесточайшей нехватке продовольствия. Зима принесла с собой голод, холод и новые атаки ирокезов. В результате было решено вернуться в Квебек. Однако Жану Бребёфу не суждено было насладиться покоем и продолжить обращение гуронов в христианство. Вместо этого его ожидали пытки и страшная смерть.

По свидетельствам других миссионеров, отец Жан де Бребёф был человеком мистического склада. Еще во время основания миссии ему не раз были видения, предвещавшие страшный конец. Со временем видения становились все более яркими: он видел распятого на кресте Христа, а порой – сам крест. В последних записях священника можно найти молитвы о том, чтобы достойно принять мученическую смерть и умереть за веру. Одним из самых страшных видений был огромный крест в небе, размеры которого были настолько велики, чтобы, по словам Бребёфа, «распять нас всех». За три дня до смерти он рассказал другим членам ордена о видении, в котором ему была показана мученическая смерть во всех подробностях. Рассказ произвел такое мощное впечатление на священников, что они уговорили Бребёфа при жизни пожертвовать церкви пузырек крови, чтобы поклоняться ей как реликвии.

В марте 1649 г. Бребёф и его товарищ, священник-иезуит Габриэль Лалеман, были захвачены в плен ирокезами. Священникам пришлось перенести ужасные пытки: на Бребёфа надели ожерелье из раскаленных в костре томагавков, облили кипятком, пытали огнем, сняли скальп, отрезали губы… В конце концов один из ирокезов ударил его в грудь томагавком, вырвал из груди сердце и съел, пораженный мужеством пленника. Габриэль Лалеван погиб на следующий день, перенеся не менее страшные пытки. К лику святых Бребёф был причислен только в 1930 г. вместе с другими мучениками Нового Света.

День памяти святого празднуют 19 октября, а памятник ему можно увидеть в Онтарио.

Жан Бребёф был не только талантливым администратором, но и обладал поэтическим талантом. Написанный около 1643 г. на языке гуронов рождественский гимн «The Huron Carol» стал одной из самых популярных канадских песен. Жан Бребёф постарался сделать историю Христа максимально понятной для индейцев, именно поэтому в его тексте можно встретить слова о духах, вместо хлева упоминается хижина из бересты, а на поклонение приходят не волхвы, а вожди.