А значит, снова будет кровь.
И будут битвы удалые,
На землю головы падут,
И кто-то побежит с позором,
Другие – славу обретут.
Прости меня ты, Ростислава,
Что не могу я дать покой,
По воле твоего отца Мстислава
Я обручен навек с тобой.
Но лишь глаза я закрываю
После томительного дня,
В сон провалившись, улетаю,
Меня не держит здесь земля.
И все в тумане исчезает,
И ты печально машешь вслед.
Отец твой меч свой обнажает,
В шлем и кольчугу он одет.
Наносит он удар мне в спину,
Смеется злобно, я бегу
И падаю я, поскользнувшись.
Очнулся. Я на берегу.
Река течет, и мутны воды,
Но голос чей-то вплавь зовет,
Шагаю в ледяную воду,
Гляжу, ладья ко мне плывет.
Поплыл и я к ладье. Поднялся.
Богат там стол, князья сидят.
И мне они бокал подносят,
Я пью. Все на меня глядят.
Мое дыхание прерывалось,
В глазах предметы рядом в ряд,
Плывут вокруг и исчезают,
Вдруг понял я, что это яд!
В поту холодном просыпаясь,
Я вижу – рядом ты со мной,
И сердце, кровью заливаясь,
Трепещет, долог ли покой?!
К чему тот сон не угадаю,
И кто мне даст на все ответ,
Скажи же мне, жена родная,
И дай, коль можешь, ты ответ,
Как мне унять родимых братьев,
С князьями как мне спор вести,
Или, с отцом твоим сразившись,
Мне лучше славу обрести?!»
Застыла свечкой Ростислава,
Как воск, слеза из глаз бежит.
И закусивши алы губы,
В даль бесконечную глядит.
Но света белого не видно,
Пятном сплошным – одна луна.
То ли туман перед глазами,
Или от слез та пелена?!
В ногах нет сил, они ослабли,
Уходит из-под ног земля,
И речка, блеск воды кидая,
Извилась, будто бы змея!
Ракиты ведьмами вдруг стали,
Костлявы руки к ней тянули,
А валуны чертями стали:
Рога, копыта, хвост свернули…
В оцепененьи этом жутком
Речь мужа слушала она,
И с каждым словом становилась
Она, как снег зимой, бледна.
Сознанье тихо покидало;
В душе смятение и страх,
А сердце будто бы не бьется,
И крик глухой в сухих устах.
Все уплывало пред глазами,
В ушах лишь колокольный звон
Да ветра свист средь черной ночи
К ней долетал со всех сторон.
Вот Ярослав руки коснулся,
Она как будто ожила.
Но слов, которые искала,
Сказать чтоб, так и не нашла.
Молчанье, как и бремя, – тяжко;
Не бьются в ритм двоих сердца,
Уныло местность озирая,