Научный атеизм

Как видите, научный метод – это объективный поиск истины, а не подгонка под ответ, поэтому он честный и объективный, а следовательно, и моральный.

Понятно, что в таком разговоре невозможен консенсус между наукой и религией – если человек не хочет искать истину, то он ее и не примет, даже если ему ее покажут.

В данной книге я постарался собрать столько материалов, что практически нереально будет их подогнать под веру и придётся сделать из них очевидные выводы.

1.1.3. Качества ученого – отсутствие авторитетов, самостоятельность, независимость, смелость, инициативность

В науке мы не верим, мы знаем. Не потому, что нам сказали и мы поверили. Не потому, что так заявил некий авторитет или есть такая традиция, обычай, мода или так написано в некой книге, которую уважает толпа с вытаращенными глазами. А потому и только потому, что мы провели самостоятельные эксперименты и выяснили это самостоятельно. Все знание в науке добыто учёными путём экспериментов и его можно перепроверить самостоятельно и каждый имеет на это право.

Во время обучения в естественно-научных вузах есть практикум. Практика позволяет студенту выработать самостоятельность в нахождении истины через проведение исследований. Поэтому в данной книге тоже есть практикум.

В науке нет и не должно быть авторитетов. В принципе. Никогда. Только опыт и логика. И если кто-то в научной среде и начинает преклоняться перед авторитетами или "канонизирует'" некую теорию, то это – антинаучный религиозный подход, недопустимый в науке. Ведь такой догматизм ничем по сути не отличается от преклонения перед авторитетом "святых отцов" и "священного писания" в религии.

Консерватизм вреден науке – он препятствует открытиям. Открытия совершают только те люди, у кого меньше догм, которые могут выйти за рамки, шаблоны, стереотипы толпы. Наука учит свободомыслию и свободолюбию и отучает от стадности и костности в мышлении.

Трусливый в мышлении человек никогда не сможет выйти за рамки, шаблоны толпы, его мышление статично, догматично и поэтому он отвергает любые великие идеи только потому, что они великие, а потому необычны для него, противоречат его шаблонам. Не выходя за рамки в мышлении, сделать открытие в принципе невозможно. Чтобы сделать открытие, надо сначала "порвать шаблон". Колумб, зная о шарообразности Земли, поплыл на запад в поисках Индии, а толпа ему не верила. Он не нашёл Индию, но нашел Америку. И тогда Магеллан поплыл на юго-запад и обогнул Америку с юга, переплыл Тихий океан, а после гибели Магеллана его экспедиция пересекла Индийский океан, обогнула Африку, и спустя 3 года вернулась в Испанию и так доказала шарообразность Земли.

Практикуемое в науке познание истины через самостоятельные эксперименты и самостоятельное логическое мышление учит людей самостоятельности, инициативности, отвержению авторитетов, независимости в мышлении – тем качествам характера, которые диаметрально противоположны качествам характера, требуемым в религии: слепой покорности авторитетам (священникам), зависимости от них, слепой вере в непогрешимость догматов религии, стадности в мышлении и отношении к себе, как к стаду (Ин. 10:11–16) и, как следствие, – отсутствию инициативы и страху перед экспериментом.

В науке умный человек, овладевший самостоятельным научным методом познания истины, должен по праву гордиться своим умом. Наука уже решила массу проблем человечества и доказала тысячи раз, что может решить абсолютно любую проблему людей. Проблемы в мире существуют лишь там, куда наука пока не дошла или там, где науку сознательно игнорируют. Например, в средневековье или в современной России, где наука практически не финансируется. И умные люди по праву гордятся могуществом науки. А в религии гордость – грех.

Другой аспект несовместимости научной этики с религиозной заключается в подходе к ошибкам.

С одной стороны, свобода эксперимента дает право на ошибку – опыт и есть метод проб и ошибок. Ученые знают, что ошибиться может каждый и найти ошибку научным методом тоже может каждый, поэтому нет смысла бояться ошибиться. Трус боится ошибиться и поэтому проигрывает больше, упуская возможности, – трус никогда не делает великих открытий, а смелый не боится ошибиться и поэтому, хотя и делает ошибки, но зато способен на открытия, например, Колумб искал Индию, но ошибся и нашел Америку. Рентген также открыл рентгеновские лучи непреднамеренно. И химия выросла из алхимии.

Итак, в науке ошибка – неотъемлемая часть научно-исследовательского процесса поиска истины. Эксперимент – и есть метод проб и ошибок. Поэтому в науке нельзя бояться ошибиться. Из ошибок надо делать правильные выводы. И если они сделаны, то ошибка даже полезна (если, конечно, она не принесла вреда людям). Поэтому в науке нет понятия греха в принципе, нет страха перед опытом и ошибкой.

А с другой стороны, в науке принято исправлять настоящие ошибки по мере возможности. В религии же во-первых, сеется страх перед грехом, а во-вторых, через исповедь просто снимается ответственность и переносится на жертвенное животное или жертвенного "агнца божьего" – Христа. Однако исповедь и исправление – разные вещи.

Как видим, уже с самого начала научного метода, качества характера, которые воспитывают наука и религия, диаметрально противоположны. Образованный человек, знакомый с научным методом познания, может сказать следующее о религии:

1. В религии метод познания – вера, а не логика и не эксперимент. Уже по одной этой причине религия в принципе несовместима с наукой и неприемлема с научной точки зрения. По этой причине даже если бы и было некое научное доказательство бытия бога, то оно не дало бы ученому достаточное основание для принятия религиозных догматов и выполнения заповедей и обрядов, ибо они основаны на слепой вере, а не на фактах и не на логике. Пример: сам факт бытия Наполеона не давал ведь русским основание для выполнения его приказов! Та же ситуация и с богом. Даже если бы креационизм и был истиной, то он не был бы достаточным научным основанием для христианства.

2. У науки и религии противоположное отношение к фактам. Наука делает выводы из фактов, а религия – наоборот.

3. Мораль науки диаметрально противоположна морали религии. Качества настоящего ученого – отсутствие авторитетов, самостоятельность, инициативность, независимость – диаметрально противоположны требованиям религии о слепой покорности священникам. По этой причине наука и религия настолько несовместимы, что ученым и верующим даже трудно вести дискуссию. Наука изжила такое животное стадно-иерархическое понятие, как авторитет. Понятие высшего авторитета, частным случаем которого является понятие о боге, отсутствует в науке и недопустимо в ней.

4. Нет фактов и наблюдений бога, нет фактов, на основе которых можно было бы выдвинуть научную гипотезу о боге, нет научно приемлемых доказательств бытия бога.

Никто не видел и не слышал бога, его не может зарегистрировать ни один современный научный прибор, хотя разум учёных давно уже проник далеко за пределы нашей галактики Млечный Путь и глубоко внутрь атомного ядра. С этим даже религия не спорит – "бога не видел никто никогда" (Ин. 1:18). И современная наука для объяснения всех явлений природы не нуждается в гипотезе о существовании бога.

5. Факты и логика полностью опровергают любую религию

(см. часть 2 этой книги).

1.2. Необходимость сомнений и свободы слова и недопустимость догматизма и цензуры. Критерий Поппера

Содержание главы:

1.2.1. Необходимость сомнений и свободы слова для научного прогресса

1.2.2. Запрет на сомнения в религии антинаучен. Мораль религии противоположна морали науки

1.2.3. Критерий Поппера, фальсифицируемость

1.2.4. Цензура и запреты на свободу слова в политике антинаучны

1.2.1. Необходимость сомнений и свободы слова для научного прогресса

Сомнение полезно, оно позволяет находить, подтверждать и уточнять истину и отсеивать ложь. Сомнение и перепроверка разоблачают ложь и ошибки, но лишь укрепляют истину и тем полезны для научной истины. Для говорящего истину сомнение не страшно – оно страшно только для лжецов.

Например, есть утверждение "сахар растворяется в воде". Сколько не сомневайся в этом, не перепроверяй – только лишний раз на собственном опыте убедишься в истинности данного утверждения. В науке нет смысла канонизировать никакое утверждение, охранять его цензурой от сомнений и разгонять полицейскими тех, кто в это не верит. Потому что истину легко проверить сколько угодно раз. И истина нисколько не проигрывает от того, что кто-то в неё не верит или захочет проверить её ещё раз.

Другое дело – для лжи или ошибки перепроверка губительна. И это очень хорошо, если мы ищем истину. Допустим, ученый Иванов допустил ошибку в расчетах. Ученый Петров ему слепо поверил и процитировал ошибку. А ученый Кузнецов усомнился и решил проверить расчеты Иванова и в результате новых расчетов (или исследований) обнаружил ошибку и исправил её, предоставив новый расчет. Поступок Кузнецова – разумный, а потому хороший с точки зрения научной морали. Если Иванов и Петров – настоящие ученые, а не лгуны, то они признают свои ошибки и будут благодарны своему уважаемому коллеге Кузнецову за внимательность и добросовестность. Никто не будет считать Кузнецова еретиком. Поэтому умные люди открыты к конструктивной аргументированной критике и признают право на ошибку как для себя, так и для других людей.

Даже когда у нас есть научная теория, проверенная многими экспериментальными фактами, ученый имеет право в ней сомневаться, если у него есть для этого основания – например, если теория не может объяснить какое-то явление или есть другая теория, которая проще или точнее описывает некоторое явление. Тогда можно сравнивать две теории в свете экспериментальных данных и выбирать ту, которая лучше, точнее и проще объясняет факты. Как известно из экономики, конкуренция приводит к выживанию лучшего качества, поэтому конкуренция – это хорошо.

Иногда на основе новых экспериментальных данных мы находим границы применимости той или иной теории и мы снова и снова начинаем сомневаться в том, к чему привыкли. Например, у классической механики Ньютона есть две границы применимости – она неприменима ни для субатомных расстояний, ни для релятивистских скоростей – там работают квантовая механика и теория относительности соответственно. А для обоих случаев – и квантовых расстояний и релятивистских скоростей – работает квантовая электродинамика.

Однако, для того, чтобы выдвинуть квантовую теорию, Макс Планк вынужден был отказаться от одного из основных предположений классической физики о непрерывном излучении энергии и принять новую гипотезу: излучение энергии может происходить только отдельными (дискретными) порциями – квантами. Гипотеза Планка о квантах, представлявшая собой сомнение в классической механике, смогла, наконец, объяснить опыты по тепловому излучению, которые не могла объяснить классическая физика. Хотя, надо признать, Планк с большим трудом отважился на это сомнение в истинности классической физики, тем не менее именно это сомнение и привело к более глубокому и истинному пониманию природы микромира. И Планка, естественно, никто не сжёг на костре инквизиции, как это сделала церковь с Джордано Бруно в 1600 году. Напротив, квантовую теорию подтверждали все более и более точные эксперименты и её развивали другие ученые – Бор, Гейзенберг, Шредингер и Дирак.

Другой пример – великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов открыл закон сохранения массы, и ученые давно привыкли к его незыблемости, однако при ядерных реакциях наблюдается дефект массы – масса ядра чуть меньше суммарной массы нуклонов, из которых оно состоит. Снова нашлась граница применимости теории, к которой мы привыкли. Дефект массы, тем не менее, не противоречит более общему закону сохранения релятивистской энергии, хотя в ядерных реакциях нарушаются нерелятивистские законы сохранения энергии и массы, но нарушаются на одинаковую величину, точнее разница в массе m и разница в энергии E связаны формулой E=mc

, где с – скорость света в вакууме, c=3*10

м/с.

При этом надо отметить, что в науке всегда более глубокая и общая теория содержит в себе в частном случае менее общую – в данном случае квантовая механика и теория относительности не отменяют совсем классическую механику, а содержат её в частном случае, а именно – для больших расстояний, малых скоростей и слабых гравитационных полей теория относительности и квантовая теория сводятся к классической механике Ньютона – здесь можно пренебречь релятивистскими и квантовыми поправками. Это легко доказывается математически

– при классическом пределе, т. е. при е^<х> и h^0, где h – постоянная Планка, формулы квантовой механики и теории относительности переходят в формулы классической механики.

Поэтому создание квантовой теории и теории относительности не вполне корректно называть революцией в науке, ибо революция – это коренная замена одного на принципиально другое.

В результате отказ от догматичности в науке приводит только к прогрессу, к более глубокому пониманию природы. Вот почему сомнение так важно в науке, жизненно необходимо для поиска научной истины. В науке в принципе нельзя канонизировать никакую теорию, какой бы незыблемой она ни казалась.

Здесь уместно вспомнить слова выдающегося русского писателя и драматурга А.П.Чехова:

"Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей." [1]

Как видите, великие люди смелы в мыслях – они не боятся сомневаться и ошибаться. В таком случае человек чаще приходит к истинным выводам и даже к великим открытиям. Совершил ли великий мореплаватель Христофор Колумб ошибку, не найдя Индию? Да, совершил. Но что с того? Зато он открыл Америку и доказал, что размеры Земли гораздо больше, чем считалось до Колумба! А трусы, боящиеся ошибиться, в принципе не способны ни на какие открытия – их страх сковывает их инициативу, мешает идти на разумный риск. И в итоге трусы упускают большие возможности и в этом заключается их 100 % риск.

1.2.2. Запрет на сомнения в религии антинаучен. Мораль религии противоположна морали науки

Антонимом сомнения является догматизм – качество, присущее религии, но в принципе недопустимое для науки. Религия канонизирует свои догматы, оформляя их в "священное писание" и "священное предание", сомнения в которых считаются в религии ужасным грехом.

Поскольку добродетель научной морали – сомнение – религия называет грехом, а колоссальный порок научной морали – догматизм – религия называет добродетелью, то это доказывает, что мораль религии противоположна морали науки.

1.2.3. Критерий Поппера, фальсифицируемость