Блок-пост

– Кто бы говорил про гордость, – сказал Николаич.

– Саня…– дёрнулся мужик и замолчал. Николаич упёрся в него взглядом, – Ну, вижу мне тут не рады, выпью и пойду. Есть зажевать?

– Есть, -сказал Чеснок.

-Что? -недоверчиво спросил Мужик.

-Творог. Будешь? – сказал Чеснок.

-Где? Очень смешно, – усмехнулся мужик.

– Будешь или нет?

-Да где?

-Будешь?

– Ну буду.

– Подзалупный творожок. Пей, я достану.– Мужик кинулся на Чеснока, но не успел. При желании мог бы успеть. Сидор и Николаич встали между ними.

-Потом поговорим, – злобно пообещал мужик и пошёл на мост.

-Обязательно, – усмехнулся Чеснок.

-Не исправим, – Сидор смотрел на мужика – Взял бутылку, вылакал половину. Сюда лезет. Х… ты сюда лезешь, пей один, где начал.

– Иваныч, Иваныч идёт, – быстро проговорил Пятак. Все посмотрели на берег. Толику пришлось обернуться. Справа по берегу шёл мужик одетый в старый рабочий

костюм, состоящий из штанов и летней куртки, синего цвета. На голове старая, рваная с боку фуражка. Это был человек возрастом за сорок лет, с характерным цветом лица, свойственным сильно пьющим людям. Тонкие красные ниточки капелляров проступали по сморщенным худым щёкам. Скомканные волосы, торчащие из-под фуражки, и не

подстриженные усы. Мужика мало волновал внешний вид. За правое ухо у него был помещён простой карандаш. В левой руке он нёс разноску с инструментами. В пальцах

правой руки не докуренная погасшая самокрутка. Выйдя на перекрёсток, мужик сразу почувствовал жадные взгляды постояльцев бревна. Не меняясь в лице, он сделал несколько шагов и остановился. К нему уже шли впереди Чеснок и Сидор. За ними Пятак и Лупень, и Надя. Толик и Николаич не спеша встали и шли последними. Опойка клевал

носом, оставаясь на месте:

-Иваныч, здарова,покурим, – Чеснок протянул руку. Иваныч поставил разноску на землю и стал здороваться.

-Иваныч, доставай свой горлодёр, – продолжал Чеснок.

-Иваныч, мужик, угости табачком. Дай, я тебя поцелую, – Надя сделала попытку закинуть руки ему за шею. Иваныч перехватил их и немного попятился назад.

– Эх ты, Иваныч. Бабу обижаешь, – Надя дёрнулась и пошла на бревно. Николаич подхватил её под локоть, что-то сказал на ухо. Она пошла с ним назад.

– Дайте б…ь кисет достану, – Иваныч достал из бокового кармана куртки тряпочный кисет, затянутый шнурком. Развязал его. Из того же кармана достал свёрнутую в четверо газету и протянул её Чесноку. Газета пошла по рукам. От неё отрывали прямоугольные лоскуты для самокрутки. Чеснок скрутил самокрутку, «кожью ножку».Запустил руку в кисет и достал щепотку табака. Осторожно засыпал в самокрутку.

– Эй, – Чеснок посмотрел на Толика. Тот протянул коробок, который держал наготове. Чеснок сунул самокрутку в рот и чиркнул спичкой. Затя нулся.

-Кхе,кхе, – тут же закашлялся он, – Иваныч ну и х…я. Ты чё туда насыпал?

Остальные тоже скрутили самокрутки. Кто-то закурил, кто-то оставил про запас.

-Труха б…ь.Тьфу, – сплюнул Сидор, – Иваныч, ты что со спецом труху насыпал? Не ожидал я от тебя такой х…и.

– Ну ладно х..и.

– Это со дна корыта. Где табак. Я видел, – с видом знатока заявил Пятак.

– Кхы, – кашлянул Лупень, – крепкий сильно. На х.. одни листья рубишь, стебель добавляй.

-Х… ты понимаешь. В листьях как раз самый цинус, – сказал Чеснок, – А, это один стебель. Там мякина такая б…ь. Вроде ваты.

– Иваныч, с травкой больше нет табочку? С травкой? Как она называется? Ты говорил, я забыл.

– Конский щавель? – сказал Пятак.

-Ха-ха-ха, – раздался смех.

– Сам ты щавель, – сказал кто- то – это ромашка.

-Х…ка, – сказал Чеснок.

-Донник и Люцерна. Я из деревни привозил. Кончились больше нету, – сказал Иваныч.

– Значит, ещё сгоняй, х..и тебе, – сказал Лупень.

– Перебъёшся, – ответил Иваныч.

– Сссука, – еле слышно прошипел Лупень. Его лицо задёргалось.

– Ха-ха! Так его, – раздались одобрительные возгласы.

– Правильно, Иваныч, нашёл б…ь молодого. Сам ехай, – сказал Чеснок.

– На шабашку пошёл. У него будут сегодня деньги, – Сидор уставился в разноску. Все посмотрели туда. Там лежали гвозди, молоток, столярный топор, ручная ножовка,

рубанок, плоскозубцы, складной столярный метр.

– Куда пошёл? – Чеснок упёрся взглядом в Иваныча. Тот докуривал вновь прикуренный остаток самокрутки и смотрел вдоль берега.

– Куда? – настойчиво повторил Чеснок, – К Самойлихи? К Лугиным?

– К Метёлкиной, на крыльце три доски заменить. Работы на пару часов, – ответил Иваныч.

– Да там работы на весь день. Ты чё, оно гнилое на х..совсем. Я же был у них, – воскликнул Сидор.

– Х....сы, козлы, б…ь. Меня в Братске все знали б…ь.