Волшебный сыр

– Электронное письмо, – поправил его Вовка. И, хотя уже догадался, что позвонить маме вряд ли удастся, прочитал Сырнику и Сыроежке лекцию о современной технике.

– Ишь ты, невидаль какая! А у нас всё по старинке: ковры-самолёты, скатерти-самобранки, сапоги-скороходы и прочее старьё, – позавидовал Сырник. – Мы с теми, кто далеко живёт, сроду не связываемся. Да на что они нам, эти, за синими горами, за далёкими лесами, одно слово – разбойники. А уж коли нужда какая, тогда письмо пишем да Сороку кличем. Сорока-белобока отнесёт далёко. Одна беда: пока письмо несёт, на всю округу вести растрясёт. Сплетница, натура такая.

– Ну давайте хоть Сороку пошлём, ведь мама там волнуется.

– Без детей горе, а с детьми вдвое, – огорчилась Сыроежка. – Да токмо нельзя сказочный и человеческий миры смешивать, тогда путаница начнётся. А наша Сорока такая бестолковая, непременно какую-нибудь неразбериху учинит. Всё у неё невпопад, и не угадаешь наперёд, какая блажь ей на ум взбредёт. Опосля ещё, чего доброго, ты из-за этой болтушки-вострушки воротиться в свой мир не сможешь.

– Нет, – перепугался Вовка, – тогда не надо её посылать. А по-другому никак нельзя?

– Да как же по-другому? Это у вас, у людей, всё по-нынешнему, а у нас в сказках всё по старинке. Мы же старые сказки, уж как нас придумали давным-давно, так и живём. Издавна, как свет стоит, так повелось. От того, что есть, не бежим, но и в будущее не заглядываем. Всему свой черёд, час придёт и пору приведёт. Может, и у нас в сказочном мире есть новые страны, где телехвоны да компутеры, да токмо мы туда не ходоки. Мы своим делом заняты, нам за ради любопытства путешествовать недосуг. Вот для пользы дела можно и постранствовать. Кабы ты меня с собою взял, я б с дорогой душой отправилась.

– Ишь чего надумала, – возмутился Сырник, – а домовничать кто будет? Я один не управлюсь.

– А я уж всё по хозяйству переделала, осталось токмо масло сбить да сыр сварить. Это твоя работа, тут я тебе не помощница.

– Правда, Сырник, – обрадовался Вовка, – пусть Сыроежка со мной пойдёт? Она тут всё знает, подсказывать мне будет.

– Ну, ежели так, пущай идёт. Токмо шибко уж она махонькая, какой с неё толк, ни драться, ни подсобить чего. Да и уморится скоро – лапки-то у неё длиной с напёрсточек, такими далеко не уйдёшь.

– Лапки у меня, может, и невелики, зато ума достанет мальчонку одного в чужом краю не отпускать. Где ж это видано – со злодеями в одиночку воевать?! Сажай меня, Вова, в карман да бери с собой.

– Вот здорово! – Вовка посадил Сыроежку на плечо, чтобы ей было удобнее смотреть по сторонам. – Вдвоём веселее.

Сырник поворчал немного, скрывая своё волнение, и дал им в дорогу скатёрочку-самобранку, которая, едва попав в лапки Сыроежки, начала уменьшаться до тех пор, пока не стала размером с кедровый орешек. Тогда Сыроежка сунула её в кармашек своего сарафана, и они отправились в путь.

Глава 11

Первым делом Сыроежка повела Вовку в хлев. Мальчик ожидал увидеть неопрятный сарайчик, а увидел большущую избу.

– Вона каковы хоромы у наших бурёнушек, – Сыроежка светилась от гордости. – Там овечки живут, тут козочки, а по тую сторону амбар. А ну, расступись! – прикрикнула она на молоденьких ярочек, игравших возле хлева. – Бабушка Сыроварушка уходила, строго-настрого наказывала молодняк на скотном дворе держать, в тёмный лес да в чисто поле не пущать. А несмышлёныши в яслях, пойди, погляди.

Сыроежка проворно взобралась на столб, крутнула задвижку и толкнула дверь, приглашая мальчика войти. В хлеву оказалось светло и опрятно, пахло душистым сеном и парным молоком. В самом дальнем закутке, отгороженном заборчиком с калиточкой, бодались, прыгали, беззаботно играли и спали вповалку малыши. Некоторые ягнята, козлята и телята сосали молочко из рожков, причмокивали тряпичными пустышками, и Вовка понял, что их мамы пропали. По обеим сторонам широкого прохода были стойла взрослых животных, и многие из них выглядели заброшенными, несмотря на чистоту и порядок. Вовке стало не по себе. В каждом стойле висел портрет, по которому можно было догадаться, кто тут живёт – коровка, бычок, овечка или барашек. Мальчику показалось, что животные на некоторых портретах смотрели на него с мольбой, они словно просили: «Найди нас, верни нас!». Вовка обернулся, поглядел на ясли и решительно зашагал к выходу. Малышам нужны мамы, и он постарается их найти.

Обойдя хлев, мальчик бодро зашагал по тропинке, убегавшей в другую сторону от дома из жёлтых камней и от того леса, через который он шёл в прошлый раз. Тропинка тоже была очень весёлая и игривая, но немного погодя она загрустила. Вовка заметил, что тропинка больше не подпрыгивает под его ногами, не увлекает его за собой, не радуется и не играет в прятки.

– Как ты думаешь, – спросил он у Сыроежки, которая сидела у него на плече, – мы не могли нечаянно обидеть тропинку? Что-то она совсем присмирела. Может, она устала?

– Утомилась, говоришь? Скорее испужалась. Таперича, Вова, гляди в оба, – ответила Сыроежка.

– А что глядеть-то? Что будет? – Вовка был не робкого десятка, никогда не пугался раньше времени. Его так мама учила – прямо страху в глаза смотри, страх и зажмурится. Он не боялся, а просто хотел знать, что его ждёт и к чему быть готовым.

– Хуже, как боишься: лиха не минуешь, а токмо надрожишься, – прошептала ему Сыроежка. – Иди, не гляди, что ждёт впереди. Удалому всё нипочем, а сробеешь – пропадёшь.

– Да что будет-то, ты толком скажи! – Вовка начал сердиться.

– Сказала б словечко, да Волк недалечко.

– А откуда ты знаешь? – удивился Вовка.

– Птички петь перестали, а белки – играть в горелки, мамаши-зайчихи детишек своих расхватали и по домам потащили. Даже ежи, и те свернулись клубочком и покатились рядочком.

– А почему именно Волк? Может, это лиса, или медведь, или вообще леший?

– Эх, молодо-зелено, погулять велено. Пропал бы ты без меня, как есть пропал. Кто ж в лесу лешего боится? Леший – зверятам лучший друг и защитник. Лиса хитра, но просто так, за здорово живёшь, пакостить она не станет. Медведь давно уж ягоды обирает али ульи разоряет, он же ягодник и сладкоежка. А вот Волк – зубами щёлк в самый раз подходит. И друзей у него совсем нет.

– А друзья при чём?

– А при том, что когда у кого-то нету друзей, ему ведь тоже хочется, чтобы его полюбили и уважили. Вот он и начинает безобразничать, чтобы заставить всех себя любить.

– Разве можно любить заставить? – усомнился Вовка.

– Любить силой не заставишь, а бояться начнут, – объясняла Сыроежка. Она поняла, что Вовке за тихой беседой легче справиться с тревогой, и шёпотом поддерживала разговор. В дремучем лесу искать разбойника, похитившего животных и бабушку Сыроварушку, – тут любому храбрецу боязно станет. Да ведь смел-то не тот, кто не страшится, а тот, кто своего страха не боится. – Уж Волк и куражится, и бесчинствует – поглядите, я каков, всё что угодно могу натворить. Да разве ж за это любят?

– Нет, конечно, – согласился Вовка, – за это только боятся. Любят просто так. Или за то, что добрый, умный, другим помогает. За то, что хороший.

– Это ты верно подметил, – Сыроежка кивнула. – Токмо Волк-то себя тоже хорошим считает.

– Да ты что?! – поразился Вовка. – Какой же он хороший, если всех обижает? Хороший – это тот, кто хорошие поступки совершает. А он что доброго сделал?

– Верно, да скверно. Ведь каждый сам себя хорошим считает, тут уж ничего не попишешь. Каждый считает, что он прав, а другие виноваты. Вот потому-то люди плохо друг друга понимают.

– Неужели это нельзя исправить?

– Разумеется, можно. Запросто.

– А как это сделать?

– Никакой тайны в этом нет. Чтобы понять друг друга и полюбить, нужно представить, как бы ты думал и чувствовал, ежели бы ты был тем, с кем споришь.

– И всё? – не поверил Вовка.

– Чудно, правда? – улыбнулась Сыроежка. – Всего и делов-то, что поставить себя на место другого, и ты его поймёшь.

– Надо будет попробовать. Как ты думаешь, у меня получится?

– У тебя? – Сыроежкины бровки поползли вверх. – Конечно, получится! Ведь ты добрый, разумный и смелый. У тебя получится всё, что захочешь, ежели твоё желание будет доброе.

– Сыроежечка, я не хочу тебя пугать, но сейчас у меня только одно желание – понять, что происходит с тропинкой. Сначала она бежала и резвилась, потом еле плелась и вот совсем остановилась.

– Как так застопорилась? Вон же она змеится далеко-далеко.

– В том-то и дело, – объяснял Вовка, – что она больше не ведёт за собой. Наоборот, ноги запинаются и останавливаются. А почему?

– А потому! – прорычал в ответ Волк, выпрыгивая из кустов.

Глава 12

– Про Волка речь, а он навстречь. Серого помянули, а серый здесь. Вызвала Волка из колка, накликала на свою голову! Ох-хо-хо, – не давая Вовке опомниться, заверещала Сыроежка. А потом как закричит: – Поглядел да был таков, поминай как звали. Ножки, ножки! Унесите кузовок!