Рок. И посох в песках оружие. Книга 2. Том 1 «Угроза из прошлого»

– От Матоса?! – удивился, переспросив Гурзуф, – Откуда он знал, что по приезду их с острова, Матос отделиться от него? Они, ещё до отъезда их с Матосом на остров, якобы к Гамилькару, завёли «телохранителей»! Нет, здесь, мне кажется, совсем другие причины, Катарис?! И я боюсь, что наши жизни послужат в этих обстоятельствах разменной монетой!

– Не драматизируй, Гурзуф! Катарис прав! Гамилькар отправил нас сюда, оставив при себе только греческий корпус! Их он берег больше нас! Если поразмыслить, он предал нас, как и говорит Спендий! – вступил в разговор другой кельт.

– Чем предал нас Гамилькар, Гленн? Если бы с его стороны было предательство, то он бы выдал римлянам столь прозорливого Спендия!? – отрезал Гурзуф.

– Да? Тогда, куда делись многие перебежчики римляне, что служили в корпусе? Я могу назвать тебе их! Орест Сцевий, Тит Фувий, Матроний Рут и другие! Они пропали ещё в Сицилии?! И провожал их Гамилькар! Я был в тот день, начальником дозоров!

Гурзуф промолчал. Этот довод говорил сам за себя. И это действительно, давало повод подозревать Гамилькара!

– Я отвечу тебе на этот вопрос Гленн! Позже, отвечу! – сказал он, после небольшого раздумья.

– Как же ты докопаешься до истины? Поедешь на Сицилию? – спросил с насмешкой Гленн.

– Нет! Я спрошу об этом самого Гамилькара! – ответил Гурзуф, – И узнаю истину!

Глаза кельта забегали, ища Спендия…

– Давайте прекратим споры! Сейчас есть возможность взять намного больше, чем нам задолжали карфагеняне! Пусть сгорят города, которые поддерживают торговцев! – со злобой в голосе сказал ещё один кельт.

– Да, но Утику мы жечь не должны! – Заметил Катарис. – Поэтому, туда тайно проникла тысяча Дуффа.

– Как? Дуфф в Утике? – Гленн и другие были удивлены этим известием.

– Это и была задумка Спендия! Мы выманили армию Ганнона от города! А начало сражения было заранее проиграно, чтобы расслабить пуннийцев! После разгрома Ганнона, мы должны двинуться к Утике! Дуфф будет ждать нашего сигнала, если, конечно, не изменятся обстоятельства!

К этому времени, к говорящим, вновь подошёл Спендий.

– Прибыли наши дозорные. В армии внизу ликование победой! Пора им показать, что они сражались не с тем воинством! А Ника, довольно уклончивое Божество!!! Выступаем!

Военачальники молча развернулись и скрылись в темноте… К Спендию, подошёл Гленн и что-то проговорил ему на ухо… Тот в ответ кивнул… Кельт скрылся в том направлении, что и все, до него…

– Прощай, Гурзуф! Ты стал слишком прозорлив и любопытен! – тихо произнёс Спендий, смотря вслед Гленну…

…Наступившая ночь, скрыла выдвижение мятежных наёмников. Армия начала свой бесшумный спуск с холмов…

Глава 13

Антоний Бриан и Сапфон, перед самым рассветом вошли в Утику. Стража с удивлением отреагировала на появление отряда. Отряд бесшумно вошёл в город и распределившись по башням, стал ждать стратега города, который командовал гарнизоном. И он не заставил себя ждать, несмотря, на только наступавшее утро. Ганнибал Корт, а именно так звали этого человека, с удивлением выслушал рассказ Сапфона и Антония, но с не меньшим удивлением, смотрел на латинянина Бриана, удивляясь про себя доверию Гамилькара.

– В городе завтра запланированы празднества в честь Милгарта, нашего покровителя торговли! В город уже прибыло огромное количество народа! И прибудут ещё! Мы ждём делегаций из Гиппона и Карфагена! Также, прибудут гости из ближайших городов провинции Ливии! Для меня это известие о проникновении мятежников, как гром с ясного неба! Я даже не знаю, как реагировать на него от растерянности! Но одно понятно, надо усилить охрану ворот города! Ворота у нас выходят в трёх направлениях – восточном, западном и южном! Но на какие ворота будет совершенно нападение?

– Надо думать с того, с которого к крепостной стене, незаметно, может приблизиться враг! – высказал свою мысль Антоний.

Корт ещё раз оглядел Бриана.

– Если рассуждать с этой точки зрения, то самая опасная сторона – южная. Это те ворота, через которые вы попали в город! Вы сами убедились, холмы подходят к городу почти на три с половиной стадия от крепостной стены. Холмы лесисты и вполне могут сокрыть пехоту врага. Неровность ландшафта способствует этому! Но, я хочу высказать и свои сомнения! Дело в том, что Ганнон, как раз и повёл свою армию против Спендия! Как может Спендий подойти к городу, если перед ним Ганнон?

– Нам пришло известие об этом от проверенного временем источника! Он передал, что от 500 до 1000 наёмников будут в городе! – Сапфон внимательно осматривался по сторонам, оглядывая пока ещё редких прохожих…

Город просыпался. По улицам его стали ездить повозки, заполняющие торговые места и ряды лавок, нужным каждодневным товаром. Первыми, как и в любом городе, проснулись городские нищие, которые направлялись к храмам и рынкам, где они каждодневно и проверено, имели свою милостыню на день грядущий, от прихожан храмов и посетителей рынков. Город в день запланированных празднеств, проснулся раньше обычного, стараясь пораньше закончить повседневные заботы и хлопоты, чтобы со всеми предаться празднествам и гуляниям в честь милостивого бога, которого считали своим покровителем! Здесь, необходимо, сделать небольшое отступление, чтобы войти в исторический экскурс, заглянув сквозь марево тысячелетий, на время основания города…

…Утика была основана задолго до основания Карфагена. Три сотни лет отделяло рождение города, заложенного бежавшей из Тира принцессой Дидоной, от закладки города Утики. Первые мореплаватели – финикийцы построили небольшую колонию в понравившемся им небольшом заливе, который хорошо отделялся от живущих по соседству диких ливийцев. С появлением этой колонии, финикийцы заимели и гавань, которая быстро превратилась в порт, а колония в небольшой городок! Росла торговля с проживающими по соседству нуммидийцами и ливийцами. Город расширился и стал процветать. Так прошло три века. Утика – так назвали город, что с финикийского переводится как «старая деревня», расширилась, но отсутствие в ней правителей, которые могли бы сконцентрировать политику города, плохо сказывалось на его обустройстве. Горожане не имели влияния на соседние народы, которые смотрели на город, как на город заезжих гостей и торговцев, и не более. Несколько раз её опустошали дикие племена, но, вскоре, все изменилось! Изменения произошли не здесь, а в сравнительно недалёком, очень интересном месте. Приплывшая, туда, принцесса Дидона, основала город, с очень удобным и выгодным положением на побережье, хитростью выкупив у племенных дикарей землю! Город, в переводе с финикийского, назывался новым городом – Карфагеном! Город у холма Бирсы очень быстро рос! Принцесса, ставшая царицей, оказалась очень неутомимым, талантливым политиком! Она заключила с местными вождями ряд соглашений, которые обезопасили город от вторжения диких племён. Она замирила многих вождей друг с другом, которые беспрерывно опустошали землю своих соседей. И на этой земле наступил долгожданный и продуктивный мир! Политика Царицы стала переманивать из соседних городов, наиболее предприимчивых торговцев в Карфаген, где для них открывались более выгодные горизонты торговли и безопасность своей деятельности. Удобное расположение порта и гаваней Карфагена, не позволяло торговцам, следовавшим в Северную Африку, миновать город с холмом Бирсы! Более выгодное предложение товаров, более расширенный выбор их, авторитет города с правителем – умной царицей – все это сказалось на росте Карфагена. И, постепенно, Утика и её торговля стала уходить на второй план. Дела у торговцев города становились все хуже и хуже, городские цеха переселились в Карфаген и, наконец, город стал союзником Карфагена, попав под его влияние! С этого времени, город вновь начал своё процветание, но находясь уже под направленной политикой Карфагена. Под влияние Карфагена попала тогда не только Утика, но и другие близлежащие прибрежные города, такие как греческие Гиппон Царский, который даже пробовал воевать с Карфагеном, Прион и многие другие… Все они признали главенство Карфагена на правах города-сюзерена. С этого момента, эти города вновь получили своё развитие и их рост теперь уже обуславливался переселением с Карфагена, расширяющихся числом ремесленников и торговцев… Вокруг, этих городов стала использоваться земля, которая до этого никогда не использовалась, и торговля расширилась ещё фруктовой продукцией, и различных урожаев земледелия. Теперь, торговля шла во всех портах Республики Карфагена, где продавались цитрусовые, вино, виноград, различные экзотические фрукты, поставляющиеся из глубин Африки. Также, шли в продажу морские специи, благовония, различные красители, пользующиеся огромным спросом в Европе, слоновая кость, древесина и многое другое… Все это должно было успокоить горожан данных городов, ввиду их выгоды и процветания от такой политики Торговой республики, но в душах старинной аристократии этих городов сплёл свой след – змей зависти и обиды, к более удачливому и умному соседу…

– … Давайте, не будем создавать излишней паники и неясных слухов в городе, а постараемся разделить наши силы по трём направлениям, распределив их по всем воротам города! – Предложил Корт, – У меня около шестисот стражников! Разделим ваших людей и распределимся по трём направлениям…

На этом предложении Ганнибала остановились. Сапфон взял самое опасное направление и остался у ворот, в которые вошёл их отряд. Корт взял западное направление, оно тоже считалось опасным, так как, находилось ближе всего к расположению врага, виденного до этого у города. И, наконец, Бриану досталось восточное направление – ворота, выходящие в сторону тракта на Карфаген. Это считалось самым безопасным направлением, так как отсюда внезапно враг появиться не мог! А вот подкрепление из Карфагена могло появиться! Поэтому, его сочли за менее опасное, и дав Антонию три сотни пришедших с ним воинов, отправили к ним. Те, что дежурили у ворот, а их было, по словам Корта, около ста, автоматически подчинялись Антонию. Условились, что в случае нападения на кого-то из них, другие, немедля, выдвигаются ему на помощь! Закрывая, таким образом, для нападающих отход в город…

Антоний, вместе со своими воинами, проследовал к своим воротам города. Бриан впервые попал в город, построенный по другим архитектурным канонам и разметке, как это было принято в Европе и Карфагене. Центр города, через который проходил Бриан, был возведён в древности и располагался вокруг храма Милгарта, или как его ещё называли Мелькарта. Храм занимал возвышенность и был хорошо виден со всех сторон. Вокруг храма, который был исполнен в финикийском стиле, без колоннад и базилик, располагались прилегающие к храму площади, на них и должны были происходить празднества. С самого раннего утра, там были зажжены курильни различных благовоний, которые разносили по всему городу запахи, возвещающие о начале торжеств в честь покровителя города Милгалрта. Площади заполнялись различным людом с различными целями. Но все готовились к одному, к началу празднеств. Двигаясь по городу, Бриан заметил, что город застраивался, имея один широкий бульвар-проспект, который вёл к южным воротам города, они считались главными. Именно, эти ворота соединяли город с дорогами, ведущими вглубь континента. Вдоль этого проспекта и велось основное строительство города в дальнейшем. От него отходили небольшие, неширокие улицы и улочки, и строились кварталы ремесленников и горожан. Но они были возведены спонтанно и беспланово, и, поэтому, разнились в архитектурном исполнении. Здесь не было архитектурных отделок фасадов домов, как это делалось в городах Италии и Великой Греции, или в Карфагене. Только дворец Наместника, отличался от всех построек своим убранством. Дворец был окружён фруктовыми садами и изобиловал архитектурной отделкой и изыском. После того, как наместником Ливии избрали Ганнона, прозванного Великим и Мудрым, за его авторитет в торговых и государственных структурах, дворец перестраивался два раза. Последний раз реконструкции подвергли внутреннее убранство дворца, и он стал блистать ещё краше. Проходя мимо дворца, Бриан засмотрелся на величие дворца. В Риме он видел много храмов и величественных зданий, но здесь было все по-иному! По-другому! Бриан рассматривая фасады, на время забыл о том, зачем он прибыл сюда, в этот город. Он перестал подозрительно всматриваться в прохожих, рослых мужчин и группы горожан, и за этим занятием он, и его отряд, свернули в одну из прилегающих улиц, но двигаясь по ней, Бриан все оглядывался на дворец…

– С дороги, с дороги! – Вдруг, услышал он, прямо над собой чей-то резкий, визгливый голос. – Вы, что ослепли? Не видите знаки суффета? С дороги ротозеи!

…Бриан повернул голову. Навстречу им, по той улице, на которую они свернули только что, а колонна Бриана, заполнила почти всю ширину улицы, двигалась странная процессия?! Она состояла из вооружённой охраны, какой-то разношёрстной свиты, в состав которой входили и жрецы, и рабы, несущие с десяток закрытых кибиток-носилок, с плотно занавешенными окнами. Впереди процессии, в окружении десятка всадников, верхом на лошади, гарцевал человек в запылённом плаще, блистающем своей серебряной отделкой.

– Что раззявили рот! С дороги вам говорят! – кричал он, – Чего вы здесь забыли? Насколько я знаю, дядя направился навстречу мятежникам! А вас, нерасторопных, неуклюжих увальней, он что, оставил подметать площади у его дворца?..

Бриан, ещё полностью не выучивший наречие народа Тунесса, но прекрасно знающий греческий язык, хорошо понял смысл сказанного последнего, ругательного предложения! Тем более, что оно сопровождалось громким смехом, гарцевавших рядом с ним всадников. Он пошёл вперёд…

– Да вы что, не понимаете по-хорошему?! – Всадник замахнулся на Антония плёткой…

Кровь бросилась в голову Антония. Он инстинктивно поднял руку и её кисть, нестерпимо больно ожгло, прилипшей к ней плёти всадника… Бьющий плетью человек не предполагал, что может произойти с ним после этого. Успев сжать ладонь, удерживая в ней плеть, Бриан, резко, дёрнул её на себя с такой силой, что рука всадника потянулась к нему, и схватив её другой рукой, Бриан сдёрнул с лошади незадачливого всадника. Тот, не ожидавший этого, полетел с лошади вниз головой и приземлился бы на лицо, если бы руки Бриана, не придерживали его и он, вследствие этого, отчётливо приземлился на ягодицы, скривившись от боли… В это время, плеть всадника, была уже в руке Антония. Он сделал резкий замах и опоясал лежащего по пояснице… Тот взвыл неистовым визгом… Плеть поднялась ещё раз…

– Остановитесь! – неожиданно чисто, по-гречески, услышал он просящий голос. Голос принадлежал женщине, в котором чувствовалась больше просьбы, чем требования… Бриан, с горящими гневом глазами, взглянул в направлении раздавшегося голоса. В шагах четырёх от него, стояла девушка. Её взгляд был направлен на поднятую плеть в руке Бриана! Взгляд Антония остановился на девушке…

Девушка имела тёмные волнистые волосы. Они красиво спадали на её грудь, хотя и были подвязаны на голове золотисто красной лентой. Волосы были оплетены ещё более тонкими, золотистыми ленточками, которые блестели под лучами утреннего солнца. Большие глаза девушки, поднятые в испуге на руку Антония, сочетались с цветом её волос. Они обрамлялись темными домиками бровей и предавали лицу мимику лёгкого испуга. Лицо девушки было необычайно красиво. Все линии его были пропорциональны и соразмерны. Темные брови подчёркивали большие глаза, а правильный, тонкий нос подчёркивали алые, пухлые губы. Красота девушки вмещала в себя смесь многих народностей! И эта смесь, произвела на свет чудесный цветок, появившийся для того, чтобы подчеркнуть красоту всех представительниц этих народностей. Каждая из них дала этому цветку по самому прекрасному лепестку, создав необычайное, волшебное соцветие красоты. Фигура девушки была без единого изъяна. Бриан, подняв на неё свой взгляд, был просто сражён красотой незнакомки! Он, медленно, опустил руку, не отрывая взгляда от девушки…

– Спасибо. – Просто сказала она. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу! Это было глупо с твоей стороны, Гисгон! Замахиваться на незнакомого тебе человека?! Кто вы, незнакомец? И куда ведёте такой многочисленный отряд?

Спешившиеся всадники окружили лежавшего карфагенянина и помогли ему подняться. Бриан бросил плеть в сторону и, повернувшись к незнакомой девушке, ответил:

– Мы из армии Гамилькара! Что мы здесь делаем? Этого я открыть не могу, даже самой очаровательной царице на свете! Ибо есть на свете военная тайна. Меня зовут Антоний Бриан. Я бывший трибун Римской республики. После заключения мира, решил пройти часть своего пути на этой земле с человеком, сохранившим мне жизнь в одном из столкновений прошлой войны! С кем, я, имею счастье беседовать?

– Я, Лейла! Дочь Ганнона Великого. Мы прибыли сюда из Карфагена, для участия в празднествах в честь нашего покровителя Милгарта! Нас целая делегация! С нами и жрецы из одноименного храма в Карфагене и танцовщицы для придания торжествам веселья! Есть среди нас и факиры и бродячие артисты! – Рассказывала Лейла, глядя в глаза Бриана. Антоний очарованный её взглядом совсем забыл о нанесённой ему обиде, её братом…

– Одно ваше присутствие на этом празднике украсит его, как появление на небе солнца! – вымолвил Антоний, не в силах оторвать взгляд от девушки.

Лейла пристально поглядела на Антония. Она привыкла слышать комплименты в свой адрес от различных мужчин, но впервые при произнесении этих слов Антонием, ей, вдруг, стало очень приятно и это, сразу, отозвалось учащённым сердцебиением девушки. Она благодарно заметила:

– Спасибо! Но на празднестве будет большое количество красивых девушек и без меня!..

В это время, поднявшийся и отряхнувшийся от пыли Гисгон, встряв в разговор, ядовито заметил:

– Что ты, дорогая сестра, любезничаешь со всякими подчинёнными и служащими Баркидов? Тем более перебежчиками-латинянами? Кои просто бояться вернуться домой, из-за своего пленения! Ведь, явно, за ним, что-то есть! Раз он не воспользовался обменом пленных, проводимых в Сицилии!

Глаза Бриана снова блеснули гневом, но Лейла взяла его за руку и потянула в сторону своей переносной кибитки, из которой она и появилась, решив посмотреть, почему встала процессия.

– Не обращайте внимания, Антоний, на моего брата! Он полон гордыни, как и многие из родов Ганнонов! Это рок Ганнонов! Один лишь дядюшка Гамилькон, который учил меня верховой езде, излечился от этого недуга! Теперь, они ненавидят и его! Но дядюшка не обращает на это внимания и повторяет, что война изменила его сознание. Он долгое время воевал бок о бок с Гамилькаром Баркой, командуя сначала флотом, а потом гарнизоном Лилибея! Мой брат, также, плохо находит и с ним общий язык!

Они подошли к носилкам. Лейла повернулась к Антонию.