Обнимались тихо, кротко
На свиданьице коротком.
Я запретных мест не трогал,
Целовал куда попало.
Разрешали вроде много.
Мне казалось – очень мало.
Я дрожал от нетерпения:
Так хотелось с нею слиться.
И отбросив все сомнения,
Умереть и возродиться…
***
Жалко детей моих – мой оплот.
Они так и не сформировались.
На ноги встали, но не поднялись,
До означенных жизнью высот.
Нервы мотали вволю, поверьте.
Изрядно испортили сердце и кровь.
Я же просил: вы, ребята, измерьте
Вклад материнский, отцову любовь.
Их положите на чашу весов,
На другую – зародыши злости.
Двери закройте на прочный засов,
Если дурость попросится в гости.
Я взор обратил в закоулки души…
Я взор обратил в души закоулки,
Пытаясь найти подсказку, разгадку,
Почему мне бывает так муторно гадко,
Когда я брожу по залам по гулким.
За время, что прожил,
Должны здесь скопиться
Ценного груза множество.
На деле – пусто. И в пору напиться.
Приходим с возрастом к истокам…
Мы с возрастом приходим к тем истокам,
И к тем любви неУдержным потокам,
Которые когда-то избегали,
Из чувства ложного морали…
Учили нас по жизни быть скромнее,
И помнить то, что сказано злодеем:
Мол, нет в Союзе секса и утех,
К чужой жене уйти, так просто грех.
Ячейка общества нам стала клеткой,
А чувства личные – рулеткой,
Где колесо любви крутилось вспять,
И многим было ставок тех не взять.
"Прощай!", – сказал. А надо было: "Здрасте!"
Я в цепкой памяти храню
Безумной нОчи иступленье.
Себя неистово браню -
Не сохранил я то мгновенье…