Глухих ударов канонаду.
Но это, видимо, дано в "награду"
За череду стремительных разлук.
Увижу ль снова буйство красок?
Услышу ль пенье капель дождевых?
Хотел бы дальше оставаться средь живых,
Ведь эта жизнь прелестная из сказок.
Не сотрётся в памяти такое
В снах моих сплошная благодать:
На скамье, залитой солнцем, старенькая мать.
Взгляд хитрющий исподлобья. На лице улыбка.
Подзывает и тихонько: "Как дела, мой цыпка?"
И ладонью гладит нежно по седой головке.
Что сказать мне? Я не знаю. И молчу неловко.
Шестьдесят уже цыплёнку, вырос не на шутку.
А в её глазах, как прежде, милая малютка…
Всё прожитое было лишь эскизом…
С годами колкость мысли возрастает.
На то, что рядом, смотришь по-иному.
Всего себя готов отдать другому —
Пусть дело твоей жизни продолжает…
Я лидером не слыл, как ни крути.
И был не первым в хоре голосистом.
Но оставался, к счастью, оптимистом
На этом сложном жизненном пути.
И вот, когда конец уже так близок,
О главном я не в силах умолчать,
Хочу горласто миру прокричать:
Всё прожитое было лишь эскизом…
Несусь как дым и таю без остатка…
Чтоб не страдала от тоски,
У ног твоих холёных
Сложил я раковин морских
И бисер брызг солёных.
Ты для меня богинь богиня,
Калипсо, посетившая мой дом.
Моя душа твоей души рабыня,
А без тебя в моей душе содом.
Не покидай. Прошу тебя побудь
Моею неразгаданной загадкой.
Я отправляюсь в дальний путь,
Несусь, как дым, и таю без остатка…
Спустя лишь годы, и винюсь, и каюсь…
Как жаль, что лабиринтом следуя любви,
Не проложил я нити Ариадны.
Мне надо бы кричать: "Меня ты позови!"
Но не посмел я дать такой команды.
Плутал в потёмках сладостных видений,
На стены непризнанья натыкаясь.
И вот теперь в порывах откровений,