Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени. Том 2

– Как дела? – сразу спросил его Сергей.

– Страшного, вроде бы ничего нет. Весь сильно избит. Сломаны ребра, но они не оперируются. Просто постельный режим. Такое впечатление что его там, этих несколько дней, непрерывно били.

Дождались, когда закончит свои дела капитан медицинской службы.

Мы пошли к Саше в палату, он лежал отдельно, один.

Поздоровались.

– Я все знаю. Мне все замполит полка рассказал. Спасибо вам братья мои. Спасибо!

– Что с тобой там произошло?

– Били. Жестко били, хотели сломать.

– За что?

– За то, что офицер. За то, что русский.

– Просто за то, что офицер, русский офицер? – переспросил Игорь.

– Да. Очень хотели превратить русского командира роты в «машку».

– Расскажи, как было. – попросил я.

– Не буду. Не могу. Ад. И мне стыдно. Я не такой стойкий как мне бы хотелось.

Мы замолчали. Я внимательно рассматривал участки тела свободные от бинтов. Их было мало. Лицо представляло из себя сплошное полностью опухшее месиво. И во мне опять, с новой силой закипала ненависть. Я опять начал обдумывать словосочетание «советский интернационализм».

Игнатович достал бутылку с коньком, я из сумки стаканы и закуску.

– Уберите. Я не буду. – отрезал Саша.

– Ты что, Саня? – удивился Сергей.

– Все, с меня хватит. И вот еще, что… Серега, я больше командовать ротой не буду и в роту не вернусь. Принимай сам там все по факту. Заплачу сколько надо по всем недостачам. Плевать. Замполиту я уже сказал. Сейчас меня в отпуск отправят, как только подлечусь. А потом будут решать. Все. Я пас. Я сломался.

– Ты что такое говоришь? Не спеши. Подумай. – испуганным голосом произнес Сергей.

– Вы не понимаете. Я теперь бояться буду солдата пальцем тронуть. Понимаешь? Буду бояться солдата! Какой из меня нахрен командир роты? Что будет с дисциплиной в моей роте? Я сам измучаюсь и вас измучаю. Я больше не хочу попасть в тюрьму, я там не выживу. Лучше застрелиться. Ты думаешь я для красного словца про застрелиться? Я вам честное слово даю, что еще несколько часов назад я бы сделал это с облегчением!

– Почему тебя посадили в СИЗО с уголовниками? Почему не на гауптвахту, например? – спросил я.

– Это милиция и прочие им подобные содержатся отдельно и сидят на отдельных зонах, а мы армейские, если что, будем сидеть на общих зонах, вместе со всем народом. Такие оказывается у нас в стране законы. А там каждому за честь унизить офицера.

– Что там не нашлось ни одного кто бы заступился за тебя? – спросил Сергей.

– Под конец, они выяснили что, я не воевал за армян. Следом нашелся один кто у них там в авторитете, который объяснил всем что я далеко не мент, что я армейский, а значит ко мне нет и не может быть по их законам претензий. Сразу бить перестали и даже место в общем нормальное определили, а до этого любой и каждый меня избивал сколько хотел. Особенно резвились молодые. Звери!

В палату зашел капитан, начальник медпункта.

– Вот отказывается выпить теперь. – пожаловался ему Сергей.

– Саша, можешь, если хочешь сегодня выпить, я редко разрешаю, но сегодня тебе разрешаю. Если пить не станешь, тогда прикажу тебе поставить анальгин с димедролом. Выбирай.

– Ладно, давайте. Наливай. – сказал Саша.

Капитан тоже немного выпил с нами. Дал Саше напутствия и ушел. Чуть позже, я сбегал еще за коньяком, и мы просидели с Сашей еще часа два. Он немного нам все-таки рассказал про порядки в СИЗО и каково ему там пришлось.

На следующий день началась подготовка к выходу в особый район, которая на следующий день перетекла в сплошные строевые смотры.

Приезжали проверяющие в массовом порядке, замкомандующие войсками округа, армией – генералы и назначенные специально полковники, подполковники, майоры. Замкомдива с комиссией, командир полка с управлением полка. Измотали батальон до невозможности. Мы писали различные рапорта и составляли многочисленные списки, доводили под роспись все что угодно. Но для подготовки техники и вооружения в парке время оставалось только по остаточному принципу.

В конце концов комбат плюнул на все и приказал всех механиков-водителей отправлять в парк и запретил им оттуда убывать.

Приказал при первой же возможности следом отправлял в парк наводчиков-операторов БМП с одним из командиров взводов роты.

В нашей роте выбора уже не было и в парк отправляли меня, где я пролез каждую машину роты лично и был рад что меня избавили от этих изматывающих и бесполезных строевых смотров.

В этот время произошел один неожиданный, но очень приятный сюрприз.

С комбатом произошло преображение.

После того как прошла конкретная команда о выходе нашего батальона в особый район, его перестали видеть выпившим, и он начал «снимать стружку» со всех командиров. Даже в общении со своими заместителями он начал проявлять требовательность, так что даже Новиков едва успевал поворачиваться.

В процессе работы комбат успел познакомиться со всеми командирами взводов, включая меня. Поговорил по-человечески, выяснил все что хотел по службе, но и так в общем по ходу дела расспросил про личную жизнь, биографию. Мне его подход очень понравился, я не любил, когда официально вызывают в кабинет. Так «в движении», волей или не волей становишься откровеннее перед командиром. Правильный подход, надо взять на вооружение.

Дальше – больше.

Комбат, лично выборочно начал проверять некоторые БМП. Выяснилось, что он хорошо знает технику и вооружение. Разумеется, сразу выявились многочисленные недостатки и в парке начались ночные работы. Комбат не только раздавал нам «на пряники», но сам лично оказывал помощь, подсказывал. Для меня этот человек превратился из презренного алкаша в уважаемого мною комбата.

Однажды вечером комбат вызвал всех офицеров и прапорщиков батальона на совещание, в ленинскую комнату одной из рот нашего батальона.

Комбат только приехал из штаба армии, который находился в Баку и был в повседневной форме одежды, то есть в кителе и рубашке с галстуком.

Надо сказать, что в повседневной форме у нас в полку никто не ходил, только в «афганке».

Было жарко и китель комбат висел на стуле. Многие офицеры не отрывали глаз от кителя комбата. Там было на что посмотреть, ведь в колодке наградной планки значились орден Красного Знамени, два ордена Красная звезда, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Пять боевых наград и две красных нашивки, свидетельствовавшие о двух легких ранениях.

А я думал, что он алкаш. Иногда просто ненавидел его за то, что он плюнул на службу и обвинял его во всех бедах.

Но как только пошла речь о том, что нам предстоит не простой марш и реальное дело, комбат преобразился, в глазах загорелся огонь и он взялся за командование батальоном как следует.

На совещании он нам довел все что хотел от нас добиться на марше, а потом еще и рассказал, как этого добиться. У нас были вопросы, он на все их предельно прямо и доходчиво ответил. После марша нам предстояло встать на заставы, которые должны были расположиться вне населенных пунктов, на значительном удалении друг от друга. Каждая застава – это взвод, то есть в роте три заставы. Завтра еще подготовка, проверяющие, итоговый строевой смотр в парке с техникой. После завтра подъем в три утра, завтрак сухим пайком. Начало движения в четыре утра. Первые трое суток питаемся сухим пайком, это хорошо. Дальше будут возить пищу в термосах с ПХД батальона. В качестве напутствия комбат сказал:

– Батальон будет растянут более чем на тридцать километров. Горячее питание будем развозить с ПХД батальона. Помощи от полка не ждите. То, что сейчас стоит задача на три месяца, это не значит, что мы вернемся в полк к зиме. Мое мнение – мы будем там зимовать. Я сам прошел с 860 отдельным гвардейским мотострелковым полком Среднеазиатского военного округа в 1979 году от объявления боевой готовности «Повышенная» до Файзабада, прошел этот «суворовский альпийский марш» по маршруту Ош – Хорог – Ишкашим – Файзабад, а это вам Памир, это не Карабах. Я был тогда командиром взвода, думали на учения пошли… В общем, мужики, берите все что можно: брезенты, печки, трубы. Кстати, полученной одной печки на взвод явно мало. Обязательно берите с собой любую кухонную утварь, емкости для воды, дрова и уголь, все что найдете. Каждый взвод получит по одной хозяйственной машине – это большая роскошь. Надо этим воспользоваться. Машина должна быть забита под завязку. Еще раз говорю, потом ничего из полка не получим. Уже все что можно роздано и утрачено, полковые запасы пополняются плохо и не известно, как дальше будет. В целом НКАО находится в блокаде, хотя на воинских перевозках в целях обеспечения нашего полка, это пока что не сказывается.

– А что они нам сделают. Что не пустят наши машины в дивизию, в Кировабад?! – усмехнулся один из офицеров.