Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились

– Кому сказал! – рыкнул парень и медленно стал спускаться по ступенькам.

– Не маячь, Клим! – предостерег его Алексей, и тот, будто споткнувшись, притормозил подле малолеток. – Я сейчас уйду, Клим, и выйду через пять минут. Чтобы ни тебя, ни мелкой шоблы здесь не было. Про этот подъезд забудь!

Шрам возле уха парня слегка побагровел. По его извилинам проскакала одинокая мыслишка: «Никак из наших… Бригадир что ли? Надо узнать у Юсупа…»

– Если не понятно, передай мои слова Юсупу, – сказал Алексей и, не спеша, потопал к своей двери.

Вся следующая неделя прошла для Алексея в хлопотах. Он так и не смог выкроить время для встречи с Рязанцевым. Да и тот не давал о себе знать: не звонил, не объявлялся, чтобы глянуть на воскресшего друга.

Дни уходили на то, чтобы восстановиться в правах нормального живого гражданина. Он уже не сомневался, что все сделает быстро, без долгих стояний в очередях и без чиновничьей волокиты. Так и получилось.

Майор-паспортист, похожий на Виннипуха, долго не мог взять в толк, чего Алексей добивается. Стриг его прищуренными глазами, словно хотел разглядеть ценник. И в голове шелестели ценники. Пришлось намекнуть ему на махинации с регистрацией бывших братских граждан, ставших иностранцами. А когда тот демонстративно возмутился, Алексей упомянул про институтское общежитие, где живут таджики с фальшивой регистрацией, а хозяйка общежития носит ему каждый месяц по триста долларов.

Перестав щуриться, Виннипух тут же предложил ему заполнить анкеты, объяснил, где находится моментальная фотография, и подсказал, кому надо срочно сдать две фотокарточки, чтобы успеть оформить документы к завтрашнему дню.

Когда Алексей появился наутро в его кабинете, тот самолично вручил ему паспорт и даже поздравил с возвращением из покойников.

В военкомате сначала он попал в кабинет, где одряхлевших пенсионеров министерства обороны принимала намакияженная дама с пирамидальной прической.

– Меня ошибочно похоронили, – сказал Алексей.

– Понятно, – заявила она электронным голосом ведущей из телевизионного «Слабого звена». – Принесите из милиции справку, что вы живой и вместо вас похоронен другой человек.

– Но вот паспорт, который мне выдали только вчера. Здесь указан год рождения и адрес, по которому я прописан.

– Откуда я знаю, что вы – это вы? У меня документ, что вас похоронили. И ведомость, по которой вы получили свои смертные.

– Как же я их мог получить, если умер?

– Это ваше личное дело. В ведомости ваша фамилия. И вот роспись. Несите справку, что вы живой.

Алексей не сдержался:

– Вы же не идиотка – требовать такие справки?

– От идиота слышу, – с достоинством произнесла та и демонстративно уткнулась в бумаги на столе.

Алексей и до того подумывал, не обратиться ли ему сразу к военному комиссару. Но привычка к порядку толкнула его в низший чиновничий кабинет. В мозгах его хозяйки не было ни одной мысли, за которую можно было бы ухватиться. Возможно, она вообще была безмозглой и не задумывалась ни о том, что было вчера, и ни о том, что будет завтра. Он не стал выяснять с ней отношения и направился к военкому. Решил, что никогда больше не станет стучаться в двери клерков-пупырышков, которые мнят себя непроходимой кочкой на пути просителей, и у которых в голове нет даже завалявшейся мыслишки.

Приемная военкома пустовала. Наверное, финансовая смета не предусматривала секретаршу. Распахнув дверь, Алексей обнаружил, что и в кабинете никого не было. Однако в глубине, возле массивного стола, была еще одна, открытая настежь дверь. Он прошел по вытертому ковру и заглянул в нее. Там, возле дивана, стоял в майке мужик с усиками Аля-Гитлер и натягивал полковничью форму. Заметив Алексея, он сказал:

– Извините! Сей секунд, и я на месте.

Появившись в кителе с наградными медальными планками, протянул Алексею руку, показал жестом на стул. Дождавшись, когда гость уселся, осведомился:

– Юрий Дмитриевич?

– Нет.

– А-а, понял. От Михайловича?

– Я сам по себе. Хочу получить свое пенсионное и афганское удостоверение.

Благожелательность исчезла с лица военкома.

– Извините, я занят. Обратитесь в комнату два на первом этаже.

– Я уже был там. Дело в том, что меня похоронили, а я, как видите, живой.

– Похороненный живым быть не может. Фамилия? Звание?

– Усольцев. Подполковник запаса.

Хозяин кабинета ткнул на телефоне кнопку, скомандовал:

– Личное дело подполковника Усольцева! И что там у нас с его гибелью?

На том конце провода ему что-то долго объясняли. Наконец, он положил трубку, внимательно поглядел на Алексея и произнес:

– Случай очень не простой. Мы назначим расследование по поводу вашей гибели и воскрешения. На это потребуется время. Оставьте свои координаты, результат вам сообщим.

Алексей приподнялся со стула и, глядя в глаза военкому, произнес:

– Послушай, полковник. Ты в Афгане или в Чечне был?

– Выйдите из кабинета!

– Теплый стул нашел, полковник? А не боишься слететь с него? – и чтобы заставить его мысли шевелиться, добавил: – Вспомни, чем ты занимался последний месяц!

Мысли военкома не просто зашевелились, они стали шарахаться из крайности в крайность. Мелькнула какая-то сауна, дама с первого этажа. Нарисовался известный политик по прозвищу «Гаденыш», положивший ему на стол пухлый конверт.

– Конверт от Гаденыша взял? – даванул Алексей. – Ты мелкая сошка, полковник, да и улик против тебя пока мало. Не будешь якшаться с ушлыми клиентами, и улик не будет… Дай команду своей блядешке, чтобы она оформила мне все документы и пенсию.

Усики военкома дрогнули и поникли. Он сидел, будто на него упал кирпич. На Алексея не глядел, пальцы сцепил в домик, чтобы не прыгали, а глаза блуждали по столу.

– Не слышу ответа, полковник! – жестко произнес Алексей.

– Завтра, после десяти, в любе время, – дрожащим голосом прошелестел военком…

Алексею было наплевать на его лепетанье. Вышел, не закрыв за собой дверь.

Полковник набрал номер дамы с пирамидальной прической:

– Поднимись ко мне.

– В готовности номер один? – игриво спросила она.

– Не до секса, Ирина… Все брось и срочно оформи этому типу все документы.