Смута

– А это еще что за бородатый? – вроде бы удивился подполковник.

– Я друг потерпевшего.

– Как здесь оказался?

– Пришел в гости.

– Кто впустил?

– Лифтерша. Хозяин по домофону не отвечал, хотя должен быть дома.

– Ваши документы!

Вовочкин достал удостоверение частного детектива. Подполковник раскрыл его и скривился, как от зубной боли. Уставился лупастыми глазами:

– Значит, говоришь, в гости явился?

– Я с вами к девкам не ходил, прошу на «вы».

– Ах, ты, сявка навозная! На «вы», значит? Свалил, как крыса, со службы, а мы за тебя говно разгребай!.. Сержант, обыщи этого балконного топтуна!

Вовочка сам выложил на стол содержимое карманов. Подполковник покрутил сработанную под пистолет зажигалку, бросил со стуком на стол. Вытряхнул содержимое бумажника и сразу ухватился за стодолларовые ассигнации. Это был пятисуточный гонорар от банкирской вдовы за избавление от ночных кошмаров.

Пиджачники-оперативники сноровисто ощупали его, не забыв про голени. Вовремя он избавился от «Макарова». А по-хорошему бы и избавляться не надо. Всё эти поганцы – народные избранники: выкинули из закона «Об оружии» статью, разрешающую частному детективу ношение пистолета.

– Где же твоя пушка, топтун? – недовольно спросил подполковник. – Лифтерша ее видела!

– Она видела вон ту зажигалку, – показал на стол.

– Не бреши, сучий потрох! Была у тебя пушка!

– Будет, когда получу разрешение.

– Накося! – состроил тот кукиш. – Баб пасти – рогаткой обойдешься!.. Откуда доллары? – он сделал ударение на предпоследнем слоге.

– Заработал.

– Кошкин, ты когда-нибудь видел доллары?

– Никак нет, – откликнулся сержант.

– На, погляди, – протянул ему купюры.

Сержант взял банкноты двумя пальцами, ощупал, понюхал.

– Фальшивые! – выкрикнул, и деньги будто растворились в его руках.

– На экспертизу! – распорядился подполковник. Резко обернулся к Вовочке: – Чем недоволен, топтун? Ну!

Сыскарь понимал, что его провоцируют. Сдерживал себя из последних сил. В голову покатились горячие волны, словно он пропустил удар на ринге. В такие минуты он когда-то сжимался и зацикливался на одном: поймать противника на апперкот. И ловил. А сейчас нельзя, хотя противник вот он, мясистый и открытый со всех сторон. Сейчас важнее выпроводить этих праворазрушителей. И сразу в больницу: выяснить, что и как с Кузнецовым, устроить его комфортнее.

– Ну? Чем не доволен? – приблизился вплотную подполковник.

– Всем доволен, – ответил Вовочка. – Надеюсь, что валюту вернут после экспертизы?

– Валюту-у?! – удивленно вытаращился тот. – Какую валюту?.. Кошкин, ты видел в этом доме валюту?

– Никак нет, – отрапортовал сержант.

– И я не видел. И никто не видел. Тебе, топтун, везде валюта мерещится…

На больничной койке Кузнецову полегчало. Руки-ноги двигались. Шея, хоть и болела, но голову он мог поворачивать. Левый глаз слипся, а правым видел. Возле него сидела врач. Она намазала его лицо чем-то холодным.

– Легче? – спросила.

Кузнецов кивнул.

– Денька через три-четыре опухоль спадет.

– Что у меня? – слова ему давались с трудом, но говорить было можно.

– Перелом челюсти.

– Надолго я к вам?

– На две с половиной недели. Подремонтируем, и хоть орехи грызите.

Палата была трехместной. Две койки пустовали.

– Те кровати не заняты? – спросил он.

– Ваши соседи смотрят в холле мыльную оперу.

В палату заглянула нянечка:

– Надежда Васильевна, вас к телефону.

Она вышла. Но вскоре вернулась.

– Оказывается, вы – большой человек, Кузнецов. Велено перевести вас в люкс…

Частный детектив Вовочкин задержался у окна регистратуры, выспросил все, что необходимо. Палата находилась на втором этаже. У сестры-хозяйки просмотрел опись вещей Кузнецова. Постовая медсестра объяснила, что посещение больного только с разрешения врача.

И он направился в ординаторскую.

– Почему в верхней одежде? – строго спросила врачиха.

– Я насчет Кузнецова. Как он?