Аудиокнига Перекресток

Вы заметили, что у каждого поколения есть свой "перекрёсток"? Испытание, данное, то ли Историей, то ли Богом, чтобы  доказать смогли, что пришли в этот мир не зря, что счастье редко бывает полным, а жизнь любит иногда подкидывать очень сложные задачи.
У героев этой книги перекрёстком стал 1941 год. Школьный выпускной вечер для многих выпускников надолго стал последним счастливым воспоминанием, потому что утром все планы были перечёркнуты чёрной страшной тучей, имя которой война.
Кстати, как раз о войне здесь очень мало. Немного в конце книги. Но ведь это первая из четырёх, так что всё ещё впереди. Я не читала пока следующих, но что-то подсказывает, что именно она самая романтичная, самая светлая.
Потому что о первой любви. Чистой, свежей, как весна, непредсказуемой, как первый снег, сметающей на пути все преграды... Все, кроме войны.Таня и Серёжа, главные герои книги, влюблены и счастливы. Это не просто чувство, о котором потом, махнув рукой, небрежно скажешь: "А, этот(та), помню, помню, моя первая любовь." Это настоящее, то, которое на всю жизнь. Когда не можешь дышать, жить, спать, когда за любимого отвечаешь, как за себя, когда времени не замечаешь, потому что живёшь где-то на границе между явью и сном. Наивно? Возможно, но такое бывает.Интересно рассказано о буднях советских школьников, об их учёбе, жизни вне школы, о мечтах и стремлениях. Не обошлось и без идеализма советской власти, но таких откровенных агитаций и идей в книге мало, так что они не  напрягают. Ну а то, что тогдашние пионеры, комсомольцы любили свою страну, стремились сделать что-то ей во благо, так это только похвально. А для теперешнего поколения - хороший пример.Наивные, веселые, открыты надеждам и мечтам, Люда, Таня, Серёжа, Володя и многие другие... Они такие живые, такие... неиспорченные жизнью. Они напоминают моё поколение 90-ых. Тогда мы тоже не знали, что стоим на перекрёстке. Даже подумать не могли, что страны, в которой родились и выросли скоро не станет. Что то, во что верили и мечтали, больше не с нами и не для нас.Не могу не сказать несколько слов о Дядесаше. Он не был идеальным опекуном. В чём-то это даже не классический пример советского офицера. Но это человек чести. В такого влюбляешься с первых строк романа, ведь понимаешь, - не разочарует.
А мать-командирша? Как не упомянуть эту властную, но добрую женщину. Любить чужого ребёнка можно, а вот воспитывать его, как своего, дано не всем.Прекрасная книга. Не прикрашенная цветастыми выражениями, не запятнанная лишними призывами и лозунгами.
Просто "завтра была война", просто где-то уже гибли люди, захлёбывалась в огненном смерче родная земля, а сегодня дети встречают рассвет. Радуются первым солнечным лучам, мечтают о новом прекрасном дне, не зная ещё о своём, стремительно приближающемся перекрёстке.

Завтра 23 августа - день освобождения города Харькова от немецких войск. И так распорядился случай, что в преддверии праздника я познакомилась с очередной книгой, пропитанной настроениями сопротивления (хотя речь в ней идет о четырех годах до). И неважно, что боевые действия происходили поначалу далеко - где-то в Монголии или Польше, а СССР казался находящимся в безопасности из-за заключения договора с Гитлером - напряжение, наполнившее мир, отзывалось даже у самых защищенных: персонажи повести подростки учились, влюблялись, взрослели и узнавали истины*.К основным героям, вокруг разворачивается история предвоенной жизни, пожалуй, можно отнести не только пару Тани и Сережи, чье чувство, по-хорошему, должно было бы стать фундаментом для увлечения целой тетралогией, но и их одноклассницу, по совместительству едва ли не единственную и лучшую подругу Николаевой, Люсю. Без Люси Таня бы не умнела, а без Тани, ровно как и в обратном порядке, Сережа не стал бы самим собой.Таня Николаева - извините, но девочка-эпик фейл сплошной, то она жалеет, что не испытывает ответной любви, то через несколько страниц уже вдруг влюблена по уши; абсолютно не понимает, что неодобряемые вещи нужно делать тихо, если не готов прекращать и хочешь донести до подшефного отряда антифашистские идеи; мозгом, кажется, вообще не пользуется, постоянно капризничая, живя только сиюминутными эмоциями - заметьте, даже не чувствами, о причинах и следствиях - "нет, не слышала"; мужиковатая, а не женственная - "свой пацан", лихой сорванец, своя в доску, вообще не гибкая, поверхностная до ужаса (понимает только то, что перед глазами прямо сейчас, не смотрит в глубину - наверное, не знает о ее существовании); эгоистичная в самом жутком смысле слова до тупости - когда ей Люся напомнила о том, что Сереже тоже плохо от вынужденного прощания, и надо быть с ним мягче - устроила очередную истерику "как ей единственной хуже всех", считает, что как они с Дежневым еще никто никогда не любил (почему я, влюбляясь в школе, понимала, что подобные чувства бывают у многих, разница может проскальзывать разве что в собственных ощущениях этого чувства?) и в любых высказываниях исходит из положения "каково ей самой было бы то либо другое" ("плевать, что война - жестоко забирать ребят, не считаясь с их планами" - кто-то вообще планирует пойти воевать??). В общем, Боже упаси от такой девчонки рядом, хотя любовь* даже ее слегка преобразила и облагородила...Сережа Дежнев - самый настоящий и живой человечище среди ребят - впадает в ярость, злится, свирепствует очень часто, но всегда в минуты, когда еще не осознал, что не так - реалистичная донельзя реакция; великолепный образец мужского мировоззрения: ревнует смех пассии из-за другого, отказывается от встречи, наткнувшись на выдуманную преграду, "Не станет же он мириться с Таней теперь, после того как сам прогнал ее от себя!". Жаль, что влюбился в Таню, но любовь зла - полюбишь и...Люся Земцева - идеалистка, даже в собственном дневнике сравнивающая любые характеристику и событие жизни с литературными ходами; вечно пытающаяся вразумить что подружку, что ее любимого - к сожалению, нередко стереотипно и отходя от реальности; слишком правильная девочка, напичканная по самые уши клишированными идеями о морали, коммунизме, материализме - слабо в ней чувствуется она сама; в то же время не самый счастливый ребенок, поскольку мечты и желания расходятся с планами матери (опять же - сопротивляться в голову не приходит - надо жить по правилам).Ну, как вы поняли, никто из ребят мне не приглянулся особо) Но это вообще не важно, когда рассказанная писателем история поглощает настолько, что проживаешь с книгой новую жизнь - вот только для этого нужна основа, прикоснувшись к которой не захочется от произведения отлипать, несмотря на то, все герои, все поступки могут совсем не совпадать с читательским мнением. В "Перекрестке" этим фундаментом должна была стать любовь, но с передачей любви между персонажами, как оказалось, у Слепухина вообще проблема (после прочтения обнаружила, что он автор того самого "Киммерийского лета", что кратко описала как "любви.net"). В этой книге точно такая же проблема - все кругом говорят о такой любви, такооооой любви между Таней и Сережей, а ее не видно - если уж решил писать о невидимой энергии, которую ощущает каждый, кто хотя бы проходит около двух людей, связанных ею, сумей передать словами, чтобы читателю не приходилось догадываться о существовании чувства, понимая, что оно, кажется, подразумевается. Пока я не натолкнулась на фразу "Но в их с Таней любви есть что-то очень серьезное… В школах такого обычно не бывает, о таком пишут в книгах со взрослыми героями. А с Танюшой это случилось в девятом классе." я вообще не догадывалась о великой любви между ребятами - приглянулись друг дружке, потом мальчишка услышал обрывок фразы и обиделся, не объяснив, разошлись и не встречаются - всё. Поэтому "— Для меня это не «глупый школьный роман»! — воскликнула Таня уже почти со слезами. — Почему никто не хочет это понять!" вообще выглядит странно - то, что происходит перед глазами читателя и не смотрится иначе: между ними одно сплошное недопонимание друг дружки.Огромный недостаток, что нужно постоянно напоминать себе, что автор имел ввиду, не ощущая атмосферы, которую он должен был создать своими словами. И как при всем этом захотеть узнавать, что же придется пережить героям, как пробудить в себе интерес к ним, если совсем не волнует, что принесет и отберет у них война... Двадцать второго июня ровно в четыре часа
Киев бомбили - нам объявили, что началась война.

Вдох, выдох, вдох. Полной грудью. Закрываю глаза. Больно. Бывает, так болит голова, что кажется, будто беспокойная буря кружит на волнах. То качает, то топит. Впечатывает. Обычная работа легких дается с трудом. То же ощущение и сейчас, но, конечно, головная боль тут совсем не причем. Открываю глаза. Снова закрываю. Уже не плачу. Не знаю, как читать вас, Юрий Григорьевич. Вторая книга навзрыд. Только и не читать вас уже не смогу.
Над моей головой бескрайнее голубое небо. Каждое утро за чашкой кофе я вижу, как серебряной птицей самолет теряется в облаках, а над темной гладью воды парят чайки. После второпях собираюсь. Выхватываю любимое платье из шкафа, цепляюсь глазом за корешки книг на высоких полках, целую того, кого не могу не поцеловать, и выскакиваю навстречу новому дню. У меня есть настоящее, у меня есть прошлое. Буду верить, что есть и будущее. У меня и миллионов других людей. Я верю в это ровно так же, как Танюша Николаева, как Люся Земцева, как Сережа Дежнёв верили в тридцать шестом - в самом начале своего знакомства, в тридцать девятом - будучи уже девятиклассниками, и даже двадцать первого июня сорок первого. У меня есть бескрайнее небо, а что досталось им?..
У нас столько общего, только время не то, не мое, но по-своему прекрасное. Время идейное, время больших перспектив, время бесконечной веры в светлое будущее. Как и у героев «Перекрестка» за моими плечами школьные годы чудесные, верные друзья и первая любовь, экзамены и собрания совета старшеклассников, планы на будущее… Но были еще и годы студенчества, выбор профессии, замужество. Нынешний день. У ребят же вслед за выпускным балом была проведена черта – жизнь поделилась на до и после. А что за ней? Как сложится жизнь открытой и бесконечно доброй Тани, начитанной и рассудительной Люси, мужественного и такого любимого Сережи? Что будет с ними и с другими мальчишками и девчонками, вчерашними школьниками, которые любили и мечтали о том же, о чем и я когда-то? О том, о чем мечтает и мечтал едва ли не каждый. Учителя и ученые, авиастроители и электротехники, рационалисты и романтики, сыновья и дочери, мамы и папы… Что ждет их там, за Перекрестком? Юрий Григорьевич тихо закрывает за ними дверь… А будет война, четыре поистине страшных года.
Как читать его и не принимать близко к сердцу? Ведь все они, юные герои его книг, с первых строк становятся родными, и ты то и дело ловишь себя на мысли, что ты просто не способен оставаться безразличным к их трудностям, к их тревогам, к их судьбам. Наверно, существует читательский болевой порог, преодолев который ты уже не можешь быть просто наблюдателем.
Ты стоишь рядом с героем. Плечом к плечу. Прошлым летом я бежала вслед за Никой Ратмановой – Никион – стучала кулачком в окно скорого поезда… А вчера ночью белой звездочкой мелькала вдоль путей, провожала в красное зарево Сережу… И вот почему, почему я первым прочитала «Киммерийское лето»? И вот почему я так хорошо помню его и сейчас?.. Вдох, выдох, вдох. Не забыть. Не вернуть. Как прекрасный минувший день. Лица, судьбы, любовь.
«Ты знаешь, о чем я сейчас думала, Люся?
— Нет, не знаю.
— Я сейчас смотрю на эту улицу, и она какая-то совсем не такая, как была раньше. Или я не такая, не знаю. У меня впечатление, что все сейчас меняется, что нет ничего-ничего определенного… У тебя нет такого чувства?
— Не знаю, Танюша… пожалуй, нет.
— А у меня есть. Понимаешь — всё… как будто все чего-то ждут. Я заметила еще в Сочи… так, из всяких разговоров. Как будто что-то должно случиться… А может быть, это просто потому, что я сама жду? Ты понимаешь, Люся, это как если бы ты шла до сих пор по ровной улице… по такой знакомой, где ты знаешь каждую витрину, каждый дом… а теперь у тебя впереди перекресток — и ты совершенно не знаешь, что за ним будет, куда ты повернешь, что окажется на твоем новом пути… это какое-то очень странное чувство, правда.
— Ну… — Людмила пожала плечами. — Всегда, каждый день случается что-то новое…
— Да нет же, я говорю совсем про другое! Что-то совершенно новое, понимаешь? Такое, чего до сих пор не было…» (с.)

Очень подходящее название для этой книги, так как аллегорических перекрёстков для героев этой книги оказалось много. Да и по сути говоря, каждый день перед всеми нами встаёт проблема выбора – где-то в большей степени, где-то в меньшей. Какое выбрать направление? Как будет правильно? Какие будут последствия? Молодые герои Слепухина находятся как раз в том возрасте, когда жизнь – это вообще один сплошной перекрёсток. Семнадцать лет, последние школьные года. Куда пойти учиться? В каком городе выбрать институт? Что будет со старыми друзьями? Какую выбрать профессию? Серёжа Дежнёв, к примеру, мечтает стать инженером-электриком и построить первый в мире завод-автомат, Люся Земцева будет доктором физико- математических наук, пойдя по стопам матери, а Таня Николаева, пережив метания от профессии балерины до инженера по строительству турбин для сжжижения гелия, собирается поступать на филолологический факультет...Мечты, размышления, споры и чаяния молодых, горячих, целеустремлённых и энергичных ребят – всё это было погребено под ошеломляющим и неподъёмным осознанием, что пришла Война. Но это будет потом. . А пока у них есть их школьные будни, их бескорыстная дружба и первая любовь.Сначала-то, конечно, никакой любви не было. Было даже совсем наоборот. Смешливая, большеротая и угловатая, как новорожденный жеребец, Таня Николаева при первом знакомстве не вызвала в Серёже Дежнёве никаких положительных эмоций. У него даже мелькнула мысль с ней подраться. Но все знают, что от любви до ненависти... И вот уже Таня с Сережей неразлей вода: он провожает её домой, они вместе ходят в кино, гуляют после уроков. И надо сказать, прекрасно друг друга дополняют. Таня – из состоятельной семьи, племянница известного офицера, привыкла ни в чём себе не отказывать. Серёжа – дитя пролетариев, воспитываемый матерью и старшим братом, знающий о бедности не понаслышке. Таня – взбаломошная, рассеянная, капризная, абсолютно сиюминутная, недальновидная; но в то же время весёлая, порывистая и патологически честная. Серёжа – серьёзный, умный, основательный, работящий, но также вспыльчивый, по юношески максималистичный и крайне обидчивый. Сами того не осознавая, ребята постепенно сглаживают острые углы друг друга, смягчая характеры и обуздывая внутреннюю борьбу. Пусть не всё у них гладко, – случаются и ссоры, и недопонимания, и расставания, и ревность, – но есть самое главное: их первая любовь и взаимное доверие.Поскольку тема войны в первой части тетралогии затронута лишь поверхностно, книга получилась очень светлой и позитивной. Хотя не обошлось и без советской агитации:
И я тогда почему-то особенно ясно вдруг поняла, что именно при коммунизме — и только при коммунизме — возможно полное человеческое счастье. И в самом деле: в наши дни счастье слишком зависит от внешних общественно-политических факторов — таких, как война, материальные трудности, недостаточная сознательность и отсталые взгляды. В условиях коммунистического общества ничего этого не будет — следовательно, счастье человека будет зависеть только от его личных качеств. А так как бытие определяет сознание и изменившиеся к лучшему условия жизни не смогут не изменить к лучшему качеств нормального человека, то, следовательно, в условиях коммунистического общества всякий нормальный человек непременно будет счастлив.Но тогда, наверное, все так верили. Если же абстрагироваться от политических идей, книга действительно стоящая.

С самого начала мне понравилась книга. Я поняла, что это будет удачное совместно проведенное время. Мир, в начале книги, отчетливо поделился на две половины, на жизнь "графской дочки" Татьяны, такой утонченной принцессы, живущей в окружении достатка; и жизнь обычного паренька Сережи, который прогуливает уроки и зачитывается приключенческими романами, а дома то нет воды, то нет еды. Читая то про одного, то про другого, казалось, что читаешь совершенно два разных романа, из двух разных веков и на две разные темы. Наверное, так и было в 30-ые, когда средневековая Россия все еще на вся вышла, а индустриализация только окончательно пришла. Мы видим мир глазами школьников, для них этот мир, это общество самое что ни на есть настоящее, как будто только так и было всегда.
"Но только она твердо знает одно: что бы она ни выбрала, а уж во всяком случае не станет сидеть дома и воспитывать детей, как это считает правильным Люся. Потому что женщина, воспитывающая детей, — это самая настоящая мещанка…
Тут ей пришлось прервать поток своего красноречия, потому что Людмила лягнула ее под столом, и очень больно, по щиколотке. Смысл этого пинка Таня поняла секундой позже, когда Петр Гордеич сокрушенно покачал головой и, обратившись к жене, выразил сожаление, что им в свое время не пришлось слышать таких умных речей — тогда бы они сдали детей в детдом и Полина Сергеевна не прожила бы жизнь мещанкой. Все засмеялись — кроме Тани, которая покраснела как кумач. Как же тогда, спросил ее Петр Гордеич, нужно назвать воспитательниц в детских садах и в школах? Таня заявила, что это совсем другое дело — воспитывать детский коллектив; это уже общественно полезная деятельность."И только знакомясь с новыми людьми, постоянно сталкиваясь и споря, начинают прокрадываться мысли, что возможно не все так, как должно быть и много чего происходит не правильно. Помимо рабочей позиции Сергея и дворянской Тани есть и третий взгляд - взгляд Люси, истинной комсомолки, бестрепетно верующей в коммунизм. А в мире идет война, и она то касается героев, то не касается, и вроде бы нужно воспитывать молодежь, поднимать страну, трудится, но и родину тоже надо защищать. А еще время взрослеть и любить. Очень сильные образы получились у всех трех главных героев, а так же их друзей, матерей и дядек, учителей и надсмотрщиков. Целый музей портретов почти столетней давности, снимок эпохи, расшифровка истории. Эта книга настоящая машина времени, позволяющая своими глазами увидеть, как выглядела жизнь в те уже далекие времена.