Обитатели вечной ночи

– Может быть, дело было в полузатопленном бревне? – спросила Светлана.

– Может быть и так. Но обращает на себя внимание, что гибель полководца произошла после того, как он попал в колдовскую засаду в урочище Красные сосны… Теперь там город Кировск. А ранее был духовный центр древних финнов. Собиралось вече, приносились жертвы, чинился суд старейшин. После очередного жестокого сражения Делагарди расположился на отдых прямо в священном урочище. Как только он заснул, вокруг его шеи обвилась корнями огромная сосна. Только с помощью перкеле Делагарди удалось освободиться от колдовских чар волхвов. Но наутро полководец собрал всё своё войско и исчез с земли Ингрии. С тех пор его никто не видел – во всяком случае, так говорит легенда, – досказал историю профессор.

– Книги, может, и нет – но кто-то что-то в подземельях ищет, – пожал плечами Губин. – Я и сам ночами вокруг крепости видел белесые фигуры, в основном когда туман. И под мостом, и в каньоне реки Воронки. Да и Пифагор рассказывал…

– Неужели вы думаете, что это призрак Петра Первого? – удивился Манцев. – Уж скорее тогда призрак жены князя Наримонта, замурованной в опору моста крепости.

– Профессор, но это же позднейшее заимствование! – не согласился Губин. – Подземные ходы в крепости есть, идут отсюда к имению Альбрехтов, но вот попасть в них уже во время войны было невозможно… Что Пифагор – «Аненербе» пыталась…

– «Аненербе» на удивление мало у нас обнаружила, – подтвердил Манцев. – Такое ощущение, что им кто-то глаза отводил… А призрак Зиновьева? Может, это он?

– Которого Зиновьева? – поинтересовалась Светлана.

– Ну не Григория, конечно… – улыбнулся Манцев. – Дмитрия Васильевича Зиновьева, хозяина этой усадьбы, чья усыпальница до сих пор сохранилась в крепости. Его, говорят, даже днём видят в образе благообразного старца – как раз возле усыпальницы. Сын Дмитрия Васильевича, Александр Дмитриевич, был губернским предводителем дворянства и с 1903 по 1911 год – петербургским губернатором. А внук, сотник Зиновьев, погиб во время Русско-японской войны…

– Расскажите, Андрей Петрович! – попросил Губин.

– Он был военным разведчиком, – продолжил профессор. – Находясь в тылу японских войск, поднялся на верхушку холма, надеясь высмотреть оттуда движения японских частей, но был замечен противником. Японцы окружили холм и хотели взять его в плен. Не желая сдаваться, Александр Александрович стал отстреливаться из револьвера, но был ранен в ногу. Приподнявшись, он смог с двадцати метров тяжело ранить ближайшего японского солдата. Тот, несмотря на ранение, выстрелил в ответ и попал Зиновьеву в сердце.

Японцы предали тело сотника Зиновьева земле со всеми воинскими почестями. Кроме того, Зиновьев-отец получил посылку с тщательно уложенными шейными образками, бумажником с письмами, залитыми кровью, и часы убитого сына…

Убивший его японский воин Сатаро ежегодно заказывал панихиду в православном храме Воскресения Христова в Токио…. А поэт Вячеслав Иванов – ему Александр приходился племянником жены – посвятил погибшему стихи…

Поникли нежные посевы,
Встаёт врагами вал морей,
И жертв невольных чьи-то гневы
У тёмных косят алтарей…

– Удивительно современные строки, – подумав, отметил Губин.

– А усадебный дом сохранился? – спросила Светлана.

– Только фундамент, – ответил Губин. – В пятидесятых годах сам дом был то ли уничтожен, то ли разобран и перевезён на дачу коммунистического аппаратчика… После Октябрьского переворота здесь всё в запустении. Борщевик наносит уже завершающий удар. Не случайно вновь появились привидения – считай, с Хрущёва о них не слышно было…

– Вот именно! – обрадовался Манцев. – Вы гений, Губин. Приведения исчезли с разрушением малых ГЭС, в которые преобразовали старые мельницы! Светлана, мы, кажется, нашли ключ!

– Ничего не понимаю, – ответила Светлана.

– Это не страшно. – Профессор внезапно стал спешить. – Едем.

– Куда?

– В Выборг. К Лиде. За консультацией по Делагарди.

Попрощавшись с Губиным и сев в машину, они двинулись вниз, в лес, съехав с Великого Уступа в сторону атомной электростанции и города Сосновый Бор…