Наследник поручика гвардии

– Успокойтесь, Фаддей Фаддеевич, прошу вас! Андрей Петрович ни в чем не виноват перед вами. Дело в том, что камергер Резанов попросил присутствовавших при этом конфликте сохранить все в тайне.

– И кто же были эти самые «присутствовавшие»? – уже спокойнее, но все же с вызовом спросил тот.

– Я и Юрий Федорович Лисянский, капитан «Невы», – пояснил Лангсдорф.

Было видно, как Фаддей Фаддеевич постепенно отходил от обиды.

– И в чем же была причина конфликта? – уже с заинтересованностью спросил он.

– Крузенштерн позволил себе, мягко говоря, нетактично отозваться об офицерах гвардии.

– Ай да Андрей Петрович! – контр-адмирал с гордостью посмотрел на друга. – Да я бы непременно сделал то же самое! – и порывисто обнял его.

Когда все расселись за столом, любовно, со знанием дела, накрытым под руководством Ксении, Фаддей Фаддеевич удовлетворенно отметил:

– Мадера… Она, как мне помнится, никогда не подводила, – и взял одну из бутылок в руки. – Да к тому же еще и розлитая на Канарских островах, – отметил он, ознакомившись с этикеткой.

– Меня Андрей Петрович тоже успел приучить к ней за время нашего плавания на «Кротком», – невинно «пожаловался» Врангель.

– Да вам просто несказанно повезло, Фердинанд Петрович! – авторитетно заявил Беллинсгаузен. – Сколько раз она выручала нас после жестоких штормов, когда порой казалось, что они никогда не кончатся. И после того, как удавалось в самый последний момент проскочить между огромными айсбергами, готовыми раздавить шлюп, как грецкий орех. А что еще могло так успокоить после того, когда своими глазами ночью видишь белые буруны, разбивающиеся у самого борта о рифы, не указанные на карте? – он тяжко вздохнул. – Нет, господа, мадера в этих случаях просто незаменима! Это слова мореплавателя.

– Вам бы, Фаддей Фаддеевич, да оду писать во славу мадеры! – воскликнул Лангсдорф, потрясенный страстностью речи контр-адмирала.

– А вы-то сами, Григорий Иванович, как относитесь к этому напитку? – с хитроватой улыбкой якобы ничего не знающего человека поинтересовался Беллинсгаузен. – И хотя между мореплавателями и учеными много общего, – он покосился на Андрея Петровича, – но ведь есть же и существенные различия.

– Вы меня, право, удивляете, Фаддей Фаддеевич! – наигранно развел Лангсдорф руками. – Мы что, разве не вместе с Андреем Петровичем и вами плыли на «Надежде», да еще с заходом на Канарские острова?

– Сдаюсь, Григорий Иванович! – контр-адмирал шутливо поднял руки вверх. – Осталось только выяснить отношение к мадере Матвея Степановича, – и Фаддей Фаддеевич повернулся к нему лицом.

– Да сколько раз я накрывал стол в адмиральской каюте для вас с Андреем Петровичем и по «малой программе», и по «большой», когда вы встречались с лейтенантом Лазаревым, капитаном «Мирного»! – удивился Матвей. – И как же я, спрашивается, должен в этом случае относиться к мадере?!

Контр-адмирал удовлетворенно хмыкнул, а Матвей спросил:

– Кстати, Андрей Петрович, а почему здесь отсутствует Михаил Петрович Лазарев?

– Как мне известно, – ответил за него Беллинсгаузен, – он сейчас руководит морской блокадой Дарданелл и после подписания мирного договора с Турцией должен со своей эскадрой вернуться на Балтику.

– Кстати, – добавил Андрей Петрович, – его заключение о практической реализации результатов моей диссертации, которое он любезно написал по моей просьбе, если вы заметили, Григорий Иванович, зачитывал один из членов ученого совета.

– Безусловно, Андрей Петрович, – подтвердил тот. – Я слышал, что Лазарев отличился в Наваринском морском сражении.

– Об этом, я думаю, лучше меня расскажет Фаддей Фаддеевич.

Беллинсгаузен сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.

– Наваринское морское сражение произошло восьмого октября тысяча восемьсот двадцать седьмого года в Наваринской бухте на юго-западном побережье греческого полуострова Пелопоннес. В нем, как вам, наверно, известно, приняли участие соединенные эскадры России, Англии и Франции, с одной стороны, и турецко-египетский флот – с другой.

В самом начале сражения линейный корабль «Азов» под командой капитана 1-го ранга Лазарева оказался один против пяти кораблей противника. Как рассказывал лейтенант Нахимов, служивший на нем, весь ад развернулся перед ними! Не было места, куда бы ни сыпались книппели[42 - Книппель – снаряд корабельной артиллерии во времена парусного флота; предназначался для разрушения такелажа и парусов и состоял из двух массивных чугунных деталей (ядер, полуядер, цилиндров), соединенных короткой цепью.], ядра и картечь.

– О, господи! – раздался сдавленный вскрик Ксении, прижавшей руки к груди от охватившего ее ужаса.

– Это мужская работа военных моряков, давших присягу на верность Отечеству, Ксения Александровна, – сдерживая эмоции, пояснил Беллинсгаузен и продолжил: – Я привел, господа, слова лейтенанта Нахимова по памяти, но совершенно точно, ибо они запали в мою душу, как, наверное, и в души многих русских моряков.

Все встали, отдавая дань мужеству русских моряков.

– За русский флот! За славный Андреевский флаг! – поднял бокал контр-адмирал.

– Тем не менее, – продолжил Фаддей Фаддеевич, когда все расселись по своим местам, – канонирам «Азова» удалось меткими залпами поджечь турецкий фрегат, и тот взлетел на воздух от взрыва пороховых погребов, разбрасывая горящие обломки на другие корабли. В результате этого сгорели и взорвались еще два турецких фрегата и корвет, а восьмидесятипушечный линейный корабль был вынужден выброситься на мель.

– Ура! – вскричали гости, обнимая друг друга, а Ксения смахнула носовым платком слезы радости и счастья.

– Прямо-таки как в Чесменском морском сражении в тысяча семьсот семидесятом году, когда русские брандерами[43 - Брандер – корабль, нагруженный легкогорючими либо взрывчатыми веществами, используемый для поджога и уничтожения вражеских судов. Мог управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, либо сплавляться по течению или по ветру в сторону вражеского флота.] сожгли в Чесменской бухте весь турецкий флот! – взволнованно воскликнул барон Врангель.

– Совершенно верно, Фердинанд Петрович, – подтвердил контр-адмирал. – Однако свидетели боя были потрясены не только мужеством русских моряков, но и их благородством. Они бросали концы[44 - Конец – здесь: веревка, трос.] турецким морякам, оказавшимся в воде, спасая их от гибели, – Фаддей Фаддеевич перевел дух. – Так ведь мало того, «Азов» после этого вместе с флагманским кораблем англичан «Азия» потопил и флагманский линейный корабль командующего египетским флотом!

Все бурно зааплодировали.

– Вот за эти боевые подвиги в Наваринском сражении, – подвел итог Беллинсгаузен, обведя торжествующим взглядом друзей, – линейному кораблю «Азов» впервые в русском флоте был присвоен кормовой Георгиевский флаг, а его командир, Михаил Петрович Лазарев, наш соратник по Антарктической экспедиции, произведен в контр-адмиралы.

Провозглашение очередного тоста уже не требовалось…

* * *

– А какие впечатления остались у вас, Григорий Иванович, от посещения глубинных районов Бразилии? – обратился к академику неугомонный Беллинсгаузен с очередным вопросом. – Ведь вы еще в кают-компании «Надежды», то есть почти за два десятка лет до вашей экспедиции, так красочно и увлекательно рассказывали о природе Бразилии, что мы, тогда еще совсем молодые люди, слушали вас с открытыми ртами, – рассмеялся он, вспомнив молодые годы.

Все сразу же притихли, повернувшись в сторону академика.

– И правильно делали, – улыбнулся ученый. – Я же еще со студенческой скамьи бредил Бразилией.

– А нам ваши увлекательные рассказы бредовыми не казались, – улыбнулся Андрей Петрович.

– И слава богу, – теперь рассмеялся уже Григорий Иванович. – А если серьезно, друзья, то эти впечатления настолько огромны, что я мог бы делиться ими в течение многих часов. Ведь экспедиция продолжалась целых шесть лет!

Чего стоит один только бассейн величайшей реки земного шара – Амазонки! Основную трудность в продвижении по нему представляли многочисленные притоки этой реки, кишащие кровожадными рыбами-пирайями. Но не меньшим препятствием была и невыносимая духота тропических лесов. Вы, конечно, помните, Андрей Петрович, как она изматывала нас, когда мы пробивались через джунгли к потухшему вулкану на острове Нукагива?