Мертвая пехота. Книга вторая. Изгои

– Открывай, гнида! – заорал за ней кто-то. – Открывай! Я тебе ща покажу кончай!

Консворт приблизился к двери. Движение – это прекрасно. Оно иногда помогает думать. Но такой реакции от соседа он, конечно, не ожидал. Впрочем, не отвлекаемся. Раз центр расследования превратили в гадюшник заговора против обычного паренька по имени Рэм – кто ещё в курсе был того, что владелец Инсигнии должен умереть? Гатар Бонз? Точно нет. Если только сам Стоик не приказал.

– Мама сказала незнакомым дверь не открывать, – ответил Рэм на крики.

В коридоре зарычали. А затем стоящий по ту сторону мужчина обрушился на стальную преграду с градом ударов. Что-то прокричала женщина. Вроде тот же голос, что и стонал недавно. Хорошенькая, интересно?

Хотя ему сейчас и обезьяна понравится.

– Шутник, да? Я тебе сейчас пошучу! – орал гость. Его досаду можно было понять, но реагировал он слишком эмоционально. Ему бы тоже таблеточек.

Так, что дальше? Раммонов можно отмести. Подготовку к устранению Рэма начали до того, как он стал копать под наместника Ливня. Впрочем, торопиться не надо. Майзер мог и перестраховаться. На всякий случай. Завербовать жреца Ксеноруса, завербовать дознавателя Императора и всё это только ради того, чтобы, оказавшись в розыске покончить с Рэмом. Ерунда, конечно. Но пока сбрасывать со счетов не стоит.

Грохот стих. Женщина плакала, но и голос её удалялся.

Консворт отошёл от двери. Три дня лихорадочных размышлений привели его к простому выводу. Триггером стала новость о Воннеруте. Но чтобы подтвердить догадку ему нужен выход хоть в какое-нибудь информационное поле. Не стонущее за стеной, не орущее на улице или в коридор – а управляемое.

Был бы хотя бы визор! Здесь же натуральный вакуум. Снаружи, уже, может, легионы Посглавцев высаживаются на Приме, а он ни сном, ни духом.

– Ты сам виноват, – сказал себе Рэм. То, как он поставил себя перед благородными родами дало тем понять – этого не заткнуть. Раберсы? Нувалы? Сам Стоик? Кто и почему не хотел распространяться о возвращении ещё одного Халамера?

В дверь вновь ударили, но теперь уже серьёзно. Стальная обшивка у замка прогнулась. Ого. Рэм облизнулся. Подошёл ближе.

Бам! Ничего себе порядки. А как же частная собственность? Женщина кричала в истерике. Где-то сильно лязгнуло. Дважды. Видимо один из соседей сунулся в коридор и предпочёл ретироваться.

БАМ!

Ручка слетела и звякнула по полу.

– Не надо, Ли, не надо! Прошу тебя не надо! – кричала женщина.

Рэм встал поудобнее. Вряд ли тут сейчас будет проходить кто-то из Калькуляторов. В трущобах Лаймуара от мёртвого ока спрятаться проще. Закон тут работает немножко не так, как на верхних уровнях.

Наконец преграда сдалась. Детина по ту сторону выломал молотом замок, и дверь распахнулась. Здоровяк с кувалдой вошёл в квартиру, не замечая висящей на нём женщины. Голый торс покрывала вязь татуировок.

– Шути давай! Шути! – прорычал он.

– Это немножечко незаконно, – пожал плечами Консворт. – И грубо.

– Я человек Падали. Я тут закон, – сказал гость. Да, татуировки не Медикариума. Соседом Рэма оказался член банды. Кувалда в руках бойца казалась лёгкой-лёгкой. Игрушечной.

– Я хочу предупредить, что это вторжение в мою собственность и я могу принять меры. Они могут вам не понравиться, – спокойно предупредил Консворт.

Вместо ответа бандит шагнул к нему. Рэм вскинул руку, вспоминая уроки Медикариума и в одно движение оказался рядом с бугаем. Ткнул пальцем в мокрый от пота лоб, выдал в кончик всё, что смог наскрести внутри. Сердце ёкнуло от напряжения. Перед глазами поплыло. Но противник выпустил кувалду, упал на колени. Промычал что-то. Из края рта потекла слюна. Рэм отступил, мотая головой. Ноги почти не слушались.

Татуированный гость рухнул лицом на пол.

Визг оставшейся на пороге женщины лишь усилился. Но вместо того чтобы убежать и позвать на помощь, она сунулась вслед за любовником.

– Ли! Ли! Они разрежут тебя на куски, ублюдок!

Она принялась тормошить здоровяка, но поняв, что тот не реагирует на её попытки привести его в чувство, бросилась на Рэма. Консворт, ослабленный ударом Покоя, попятился. Попытался перехватить руки. От аромата женщины голова закружилась ещё больше, рот наполнился слюной. Разгоряченное тело было так близко.

Накатывающееся вожделение снял удар в пах. Рэм со стоном скорчился, получил по затылку. Упал на колени, зажимая ушибленное место.

– Ублюдок! Что ты сделал с ним, ублюдок.

Ещё один удар в голову. Уже ногой. Дознаватель Дома Раскаянья повалился набок. Это надо прекращать. Определённо. Резко крутанувшись, он подсёк женщину, перекатился и оказался сверху, сдёрнув сорочку с красивой груди. Уставился в разъярённые зелёные глаза и вновь ткнул пальцем в лоб. Выдавил последнее. Взгляд соседки остекленел.

Рэм отвалился в сторону. В груди болело даже больше, чем в паху. Для трёх лет обучения на Терадо, у Медикариума, его результат превзошёл все ожидания. Но теперь его спеленает даже ребёнок.

Силы встать появились минут через пятнадцать. За это время никто из соседей даже не попытался заглянуть в квартиру. Хороший район. Тихий. Как говорят: три убийства за день, и никто ничего не слышал. Пальчики ждёт сюрприз… Если она, конечно, вернётся. Рэм поднялся, отряхнулся. Вокруг тела бандита расплылась лужа. Проверив пульс у него и у его подружки, Консворт убедился, что оба живы. Затем оттащил женщину в сторону, так чтобы её не было видно из раскуроченной двери. Передохнул. Взялся за здоровяка. Дня два они проведут в состоянии овощей. Татуированный, может быть, уже завтра придёт в себя. Вроде крепкий парень. Так что надо поскорее решить, что с ними делать. Если это члены банды – так просто они унижение не оставят. Но не убивать же их…

С трудом оттянув тело мужчины под прикрытие кухонной стены, Рэм сел на пол рядом, вытер мокрый лоб. Так, одной проблемой больше. Не самой, правда, неприятной из всех возможных. Добравшись до фильтра, Консворта жадно выпил два с половиной стакана воды. Перевёл дыхание. В голове ещё шумело, но стало полегче.

Пошатываясь, он добрался до двери, выглянул в коридор. Никого. Соседняя квартира открыта. И оттуда шёл звук включённого визора. Притворив вход с свою обитель, Рэм, придерживаясь стенки, добрался до заветного источника информации. Ввалился внутрь.

Позади щёлкнул замок.

Здесь пахло благовониями, но алкогольные пары всё равно пробивались. У кровати несколько пустых бутылок с нуслайтовским вином и одна початая. Напротив – визор, на экране которого по полю бежит плачущий мальчик, а за ним гонится двое Псоглавцев, с оскаленных пастей которых брызжет слюна, глаза залиты кровью. Камера повернулась, показав грозные корабли Альянса нависающие над городом Примы. Этот фильм Рэм видел. Мальчика убьют, и потому никого из чужих не будет жалко, когда в финале их начнут крошить.

Под визором спрятался небольшой компьютер. На стенах мечи, топоры. Место молота пустовало. Коллекционер какой-то, честное слово. Рэм прошёл к работающему визору, оттащил стул от кухонного стола, поставил напротив экрана и сел. Принялся искать новостные каналы.

И потерял дар речи.

С экрана на него смотрел он сам. Ракурс неудачный, неприятный. На изображении Рэм казался эдаким крысёнышем, с прищуренными наглыми глазками и острым носом. Когда и кто его снял в таком виде – Консворт не знал, но руки бы автору оторвал. Титры гласили: «Безумный насильник нашёл свою смерть». Мелкие буквы внизу сообщали о том, что начато расследование в отношении Дома Раскаянья, допустившего к работе с Инсигнией человека с известными психическими заболеваниями и не прошедшего модификацию Медикариума. Кадры сменялись один за другим. Он увидел Элин, их спеца по связям с общественностью, оправдывающуюся перед толпой журналистов. Смотреть на неё было жалко, обычно обворожительная и спокойная, сейчас она терялась. Затем пошло видео с забитыми улицами и нескончаемым потоком людей, несущих плакаты с изображениями Стоика. Лица в слезах. Всеобщее горе. Чёрные автомобили, чёрные одежды. Сменившие цвета рыцари Гнева в траурном карауле. Семейный снимок Диан, Стоика и их сына. Звёздное небо с сине-зелёными кораблями «Стального Клыка». Снизу написано – «Чудо правящей династии. Калькуляторы подтверждают право Воннерута Халамера». Затянутый дымом город и десятки десантных кораблей, подлетающих к нему. «Нуслайт в огне».

Рэм просидел так минут двадцать, с открытым от изумления ртом. Затем встал, прошёл к кровати. Нашёл бутылку, в которой хоть что-то осталось. Жадно присосался к ней.

Это сон. Это определённо сон.

– Глубина меня забери… – проскрипел Рэм. Стоик убит наместником Раздора. Ливень объявил о несогласии с выбором Кальуляторов и отказался присягать новому императору, пока не будет проведено расследование в отношении Воннерута. На Нуслайте вооружённый мятеж и уже начата военная операция корпуса «Бессмертных» против бунтовщиков. Прима и Солокер призывают соблюдать право крови. Прокхат полностью под властью восставших «Золотых Таранов» и «Имперских Карателей». Владыки корпусов, родственники погибшей Диан, обвиняют рода Примы в заговоре против человечества. Империя раскололась минимум на три блока…

Он проверил другие каналы. Прокхатовские, ливневские не работали вообще. Нуслайтовский пестрил размазанными цветными пятнами, сквозь который иногда пробивались трескучие отдельные слова: «Таракан… Никогда… Смерть…».

Это всё из-за его запроса на арест Майзера? По затылку пробежались мурашки. Он снова потянулся к бутылке, но смог вытряхнуть из неё лишь несколько капель. Аккуратно поставил на пол, хотя хотелось разбить о стену. Глубоко вздохнул. Затем бессильно огляделся. Начинать надо с малого. И первым в пункте последних дней был душ. Остальное – подождёт. Рэм заглянул в ванную, улыбнулся чистоте и принялся раздеваться.

Сначала нужно делать то, что можешь сделать. Мелочь к мелочи и вот уже большое дело.

Стоя под тугими струями душа, он старательно пытался проглотить образовавшийся в горле комок.

Глава вторая. Рэм Консворт

В дверь постучали. Рэм отвлёкся от шкворчащего на сковороде мяса, обернулся. Возможно, желание утолить голод чем-то вкусным оказалось лишним.

– Открывай, Порось, – прогромыхало из коридора. – Я знаю, что ты дома. Воняет.

Консворт аккуратно положил лопатку, снизил температуру панели. Покосился в сторону коллекции мечей, но идею схватиться за один из экспонатов отбросил. Холодным оружием он обращаться не умел и в целом считал его атавизмом, пригодным только для военных корпусов. Да, многие солдаты вооружены силовыми клинками, алебардами и прочим рубяще-режущим инструментом – и это понятно, потому что в борьбе с Ульем лучше отрубать, чем простреливать. Вот только в коридоре топтались не тараканы, а люди. Скорее всего не с пустыми руками. Адова канитель.