Контролер. Порвали парус

– А мы типа международная?

– С чрезвычайными полномочиями, – напомнил я. – Чрезвычайный Комитет.

– ЧК?

– Да, – ответил я. – То старое ЧК, которое создал Ленин, спасло молодую Россию, а это международное призвано спасти мир.

Данко сказал с намеком:

– И право имеем действовать так же решительно и быстро. Даже еще решительнее. Спасти мир… это даже больше, чем спасти Россию. Так, шеф?

В его голосе кроме легкой издевки я уловил и надежду, что да, могу изменить эту неправильность, когда во главе государств стоят не умные, а сильные и напористые.

– Все изменится, – пообещал я. – Очень скоро. Спинным мозгом чувствую ветер перемен. Либо изменится, либо погибнем. Все.

– Скорее бы, шеф, эти перемены…

– Скоро, – повторил я. – Это витает… Как ощущение страшной грозы, после которой наступит новый безопасный мир.

Улыбнувшись им во все тридцать два, из них четыре уже имплантата, я переключил на защищенный канал, хотя у меня все защищенные, но этот подчеркнуто защищенный, чтобы видели и на той стороне.

На экране появилось крупное костистое лицо мужчины с квадратной челюстью и упрятанными под мощные надбровные дуги глазами.

– Дуайт, – сказал я, – не разбудил? Америке пора перейти на московский часовой пояс, наши страны сразу подружатся.

– Привет, Влад, – ответил он. – Конгресс будет за, но сенат против. А простой народ в бешенстве потребует начать войну.

– Против России?

– Нет, русских боятся, – пояснил он, – вы же все сумасшедшие, но можно напасть на какую-нибудь маленькую страну в Африке или в Аравии.

– Чтобы потом беженцы заполонили Европу?

– А что? Так ей и надо.

– Дуайт, – сказал я вполголоса, – вопрос высшей секретности.

Он быстро зыркнул по сторонам и сообщил совсем тихо:

– Я врубил заглушку.

– Дело в том, – сказал я, – что в Пакистане закончили сборку двух атомных самозакапывающихся мин. Уже готов корабль, на котором их отвезут к берегам Штатов.

Он охнул:

– Что…

– Планируют установить там, – сказал я.

Он проговорил сдавленным голосом:

– Эти талибы совсем охренели…

– Установят, – сказал я, – но ты понимаешь, зачем? Это не превентивные меры, как сделала Россия.

Он умолк, я с сочувствием всматривался в его суровое мужественное лицо. Дуайт Харднетт, старший агент ЦРУ, великолепный оперативник, настолько великолепный, что забрали в управление, где звереет от тоски, ежедневно сталкиваясь с коридорными интригами и подковерной борьбой.

– Хочешь сказать…

– Да, – подтвердил я. – Как только корабль отойдет подальше, тут же взорвут.

– Сволочи, – сказал он злобно, – я как представлю эту гигантскую волну, что со всей дури саданет в берег…

Я отмахнулся.

– Фигня. Сколько одна-две мины натворят?.. Ну полмиллиона американцев притопят, пару приморских городов попортят, да и то не до конца… Зато праздник для всей планеты, пиндосы тонут, какое счастье!

Он некоторые время смотрел бешеными глазами, отреагировав сперва на то, что это совсем фигня – затопить каких-нибудь полмиллиона американцев, чего их жалеть, весь мир их не любит, и только потом сказал сдавленным голосом:

– А что на самом деле?

– Замысел серьезнее, – ответил я с сочувствием. – Это же не просто подозрение на Россию, а прямое указание!.. А когда схлестнемся в драке, Пакистан реализует свои далекоидущие замыслы в своем регионе.

Он скрипнул зубами.

– Ну да, в Пакистане сейчас у власти радикальная ветвь ислама… Подумать только, у таких фанатиков в руках ядерное оружие, даже атомные подлодки!

– И продолжают наращивать, – напомнил я.

Он потряс головой, провел ладонью по глазам.

– Насколько это…

– Через два дня, – сказал я, – корабль выйдет из Карачи. Можете захватить по дороге, но есть смысл дождаться, пока поставят мины и взорвут, чтобы убедиться, прав я был или ошибся…

Он сказал с тяжелым вздохом:

– Ну спасибо… Тебе лишь бы точнее доказать свою правоту!..

– Конечно, – подтвердил я. – Я же представитель сравнительно точных наук.

– Мир все опаснее, – сказал он несчастным голосом. – Какой корабль, уже знаешь?

– Нет, – ответил я, – там еще не решили. Выбирают позауряднее, что уже совершал рейды в ваши воды, примелькался, интереса не вызовет.

– Если узнаешь…

– Не если, – уточнил я, – а как только.