Почему тороплюсь поутру,
Получается как-то убого —
Значит, строки я эти сотру.
Постеснявшись последней надежды,
Я, наверно, пойму не в укор,
Пробежаться как будто бы между
И не сразу, по кругу, на спор.
Междометиями выражаясь,
Не рассчитывая на успех,
Я стесняюсь и заикаюсь,
Понимая, что это не грех.
Но, стесняясь последнего слова,
Не смогу я дышать глубоко.
Каждый день, начиная по новой,
Я дышу, не жалея того.
Сердце бьется болезненно-туго,
Сердце любит дыхания простор,
А стесняться последнего – скука.
А стесняться последнего – вздор.
Январь 2017
В моей коммунальной квартире
В моей коммунальной квартире,
Построенной в голове,
Так холодно, словно в могиле,
Так сумрачно, будто во сне…
И ото лжи, что в эфире,
И тяжести заодно,
Тяжелые страшные гири
Отправят на самое дно.
На дне мне не надо цепляться,
Там совесть моя тихо спит.
За честь и за правду не драться:
Замерзнув, душа не болит.
В бесцветном моем сером мире,
В моем воспаленном мозгу
Терзали меня и убили,
Навеяли дрожь и тоску.
От страха и боли забыли
Чудесный Божественный дар…
В моей коммунальной квартире
Накуренный перегар.
И там мне не надо стараться,
Не надо хотеть чистоты,
Не нужно мне там убираться:
Там мне предложили уйти.
А без меня – только гнили,
А без меня – коридор.
В бесцветном моем сером мире
Остались невежи и вздор.
В красивом армейском мундире