Пятая скамейка (киноповесть)

Из двери в спальню вышел парень, тоже немаленького роста, с модной стрижкой из свалявшихся и засаленных волос, с бегающими глазами. Он почему-то смотрел не на сердитого гостя, а в открытую комнату, где располагался кабинет деда. Александр Олегович выехал в холл на коляске, на нём был тёплый стёганый халат бордового цвета, шея обвязана сложенным в несколько раз оренбургским пуховым платком. Выглядело всё немного театрально, будто сейчас его выход на сцену, и он начнёт свой монолог. А он, молча, смотрел на полицейского, пауза затягивалась. Наконец, хозяйка дома сказала:

– Пройдёмте в столовую, там всем места хватит… А шинель можно снять, товарищ подполковник. Чай будете, я только что заварила свежий…

– Спасибо, не откажусь. Тем более, я пришёл для разговора! Не для ареста! Хотя не исключаю любые варианты в ходе уже открытого дела в рамках следствия.

Довольно быстро расселись за большим столом, дед не стал вылезать из коляски, бабушка расставила на столе чашки, варенье, вазочку с конфетами и овсяным печеньем. Разлила чай по чашкам из тонкого фарфора, даже сделала первый глоток и стала внимательно смотреть на военного.

– Меня зовут Леонид Иваныч, служу в оперативном управлении МВД, – сказал, уже заметно спокойнее, гость, – простите, не знаю вашего имени-отчества, – обратился он к жене актёра.

– Галина Сергевна меня зовут. Александра Олеговича, вижу, вы знаете… А это наш внук – Филипп, десятиклассник. Вы по его душу пришли? – она достала из кармана халата бумажную салфетку, приложила её к носу. Монолог женщины явно не входил в планы подполковника, он снова пошёл в наступление:

– По оперативным данным, ваш внук может иметь отношение к сбыту наркотических средств. В лесопарковом массиве, недалеко от вас, подростками делались закладки в местах скопления отдыхающих. Только вчера и сегодня утром оперативники окружной полиции задержали нескольких наркокурьеров, у них лично, а также в схронах изъято большое количество расфасованных по пакетикам наркотических веществ. Я говорю упрощённо, чтобы всем и всё было понятно! А также у местной школы и технологического лицея были задержаны четыре торговца так называемой «травкой». По нашим данным, подтвержденным задержанными, «травку» приобретал и ваш внук – Филипп. А за приобретение и распространение наркотиков грозит реальный срок лишения свободы! – Офицер внезапно умолк, выждал значительную паузу, сделал несколько глотков чая и продолжил, почти миролюбиво, – вот такая история, Галина Сергевна…

Воцарилась гробовая тишина, было слышно, как на кухне фырчит повторно закипевший чайник, в углу столовой напольные часы, вознёсшиеся выше двухметровой посудной стенки, пробили четверть часа. Александр Олегович, отодвинув коляску от стола, рукой, лежавшей на скатерти, переворачивал на одном месте серебряную ложку для варенья. Его жена, наконец-то, шумно, с оттяжкой высморкалась, посмотрев на внука, сказала:

– Я знала, что всё этим кончится… Господи, я знала. До ребёнка никому не было дела. Два мужика в семье и некому было выпороть его ещё год-два назад. И пороть надо было так, чтобы сидеть не мог на своей жопе… Вот так меня воспитывали в рабочем посёлке, в семье ткачихи и шофёра, вот так мы познавали, что можно, а что категорически нельзя делать в жизни. Что ты молчишь, Александр? И где, наконец, законный отец этого увальня, которого, все, по недоразумению, называют взрослым человеком?

Стулов «поправил» ровно пришитый на плече погон, стараясь привлечь к себе внимание, снова заговорил отрывисто:

– Чтоб все присутствующие здесь знали и понимали! Есть две стороны этого вопроса. Первое: уголовная ответственность наступает с получением паспорта, в нашем случае, мы эту стадию прошли. К примеру, недавний наезд десятиклассника той же школы, где учится и ваш внук, на супружескую пару со смертельным исходом одного из них и с отягчающими обстоятельствами из-за отсутствия водительского удостоверения у школьника, закончился судебным приговором в виде лишения его свободы на пять лет. Второе: за приобретение и распространение наркотиков – срок предусмотрен немалый! И как посмотрит суд на то, с кем и насколько бескорыстно фигурант делился той же «травкой», то есть, кому и за сколько давал её для употребления. Если будет доказан корыстный умысел в её сбыте, можно схлопотать большой срок лишения свободы. Вот такая конопля, травка да петрушка! Десять лет – это вам не шуточки!

Офицер замолчал, уставился в чашку с чаем, давая возможность присутствующим что-то сказать. Но все молчали, оглушённые жуткой перспективой и возможной мерой ответственности за казалось бы совсем безобидные дела. «Ну, подумаешь, – считают многие из любителей примазаться к современным хиппи, – скрутили цигарку „дури“, пустили по кругу, потянули дымок пару-тройку раз… Что тут преступного?» Хотя видели и знали любители подымить, как в сюжетах по ТВ показывают борьбу с зарослями конопли, как полицейские надевают наручники хозяевам этих плантаций, как суды безжалостно приговаривают их к большим срокам тюремного заключения.

– Леонид Иваныч, – не сказал, просипел актёр, посмотрев на внука, опустившего голову почти до чашки с нетронутым чаем, – он хоть и большой, но ещё сопляк и дурак-дураком… Всё подражать им хочется героям Голливуда: надо травку курнуть, чтобы, значит, тебя считали взрослым и независимым от родителей и школы человеком. Я прошу у вас прощение за мои промахи в воспитании внука, но я точно знаю, что травкой он не торгует, пакетики не разносит по схронам. Клянусь вам, больше не повторится ни покупки, ни курения этой дури. При внуке говорю: увижу ли ещё раз сам, сигнал ли поступит от школы или соседей, я сам его сдам полиции с уликами и вещественными доказательствами. И пусть посадят его лет на пять в тюрьму… А сейчас скажите: вы будете его арестовывать?

– Дело по вашему внуку закрыто! – Резко сказал, как отрубил, подполковник, – но мы его откроем, тут же, если поступит хоть один сигнал. Хоть один, даже анонимный сигнал…

– Иди в мой кабинет, – сказал актёр внуку, не опуская правую руку с повязки на горле, – мы ещё не закончили разговор…

Филипп, так и не разгибая до конца спины, встал со стула и тихими шашками пошёл в дверь на лоджию: через неё можно было быстрее пройти в кабинет деда, чем идти через всю громадную столовую.

– Искренне говорю слова благодарности, Леонид Иваныч, – актёр встал с коляски, пожал руку офицеру из МВД, – это такой страх за пацана и такое чувство стыда за свою семью, что словами не передать…

– Берегите себя, уважаемый Александр Олегович, – сказал смутившийся подполковник, – я побегу. Товарищ генерал просил на минутку заскочить к нему, доложить о выполнении поручения…

– Передайте ему большой привет, а слова благодарности я скажу ему завтра, при личной встрече…

3

Всё пошло наперекосяк… Вечером Владимир почти поругался с сыном: тот отчитал при нём своего сына, тоже Владимира. Ему почти семь и он втихую зовёт деда Володей, а на понравившихся местах мультика хватает его за руку и кричит: «Ну чё, чувак, клёво? Я же говорил, говорил!» Собственно, замечание сын сделал правильное, всё-таки нельзя деда звать по имени. Но, по большому счёту, у Владимира-старшего никаких претензий к внуку не было: лишь бы продолжалась их крепкая дружба.

А утром раздался звонок, в дверях стоял генерал. Журналист провёл всклокоченного Вячеслава на кухню, его появление он воспринял, как предвестник чего-то недоброго. «Хорошо, что жена ушла в издательство», – подумал он. Генерала явно мучила бессонница, белки глаз были красными, веки – воспаленными.

– Володя, во-первых, есть у тебя стопка коньяку? Жена заблокировала бар, никогда так не делала, а тут вдруг вспомнила о моём сердце… А я всего-то хотел ночью принять пару рюмок от боли в ногах.

– Слава, уже давно утро, может, втянешься в рабочий ритм, до обеда потянешь волынку, а с борщом – выпьем по стопочке да по второй?

– Так ты что, советуешь мне до обеда терпеть боль и оставаться у тебя? Нет, у нас сегодня другие планы. И о них я тебе расскажу, но чуток позже…

Владимир пожал плечами, достал из бара начатую бутылку «Хеннесси», налил хорошую порцию в пузатый фужер, поставил его перед товарищем, рядом положил сочную хурму и кусок вафельного торта, оставшегося после вчерашнего визита сына с внуком. Генерал сказал что-то невразумительное о здоровье, которого нам всем не хватает, поэтому, мол, иногда нужен допинг. Как ни уговаривал он выпить Владимира, тот отказался, сказав, что до обеда эта тема даже не обсуждается. Пил Вячеслав смачно, вкусно, но почему-то большими глотками, как русскую водку. Затем быстро съел хурму, к торту ни притронулся, заговорил:

– Володя, есть просьба: подумай о новом законе о госслужбе, который подписал Верховный… Валентин Иваныч, как бывший замминистра СССР по нефти и газу, имеет, что сказать… Но ты тоже, слава богу, входил в пул премьер-министра… Между прочим, олигарх мне рассказал, что в Австралии и Англии советники премьер-министра до конца своих дней называются: «господин советник премьера», а по выходу на пенсию им присваивается титул барона. Вот и будем тебя звать – «господин барон», ха-ха-хёёх… Согласен?

– Слав, хоть горшком меня назови, только добавь юному пенсионеру тыщ тридцать… Больше ничего и не надо. – Владимир говорил тихо, с нескрываемым раздражением.

– Всего-то! – Почему-то заорал генерал, – вон бывшие депутаты пол-лимона получают… А ты сам во всём виноват. Я тебе говорил: давай повышать звание до генерала запаса? Говорил! Не надо, неудобно. Дозалупался! Сейчас бы получал, как я… И плюс полное гособеспечение. А так: что имеем, то и имеем – ни госслужащий, ни писака. Клиент пятой скамейки у нас, ха-ха-хёёх.