Ящик Пандоры

– Дамочка! Я не знаю таких офиков, дающих гостям на чай!

– Давно знаком с лысым?

– Он припёрся ко мне незваным гостем под стол в надёжно убитом состоянии, но трезвый. И всё время молчал, по причине отсутствия головы. Сведений, порочащих его, не имею. При жизни его не знал. После смерти, знать не желаю.

– Ты Родину продашь!

– А вы купите? Только расскажите, что лично мне принадлежит в Отчизне, чтобы не продешевить. Очень сомневаюсь в этом вопросе. Все приличные куски отечественного пирога распиханы по карманам слуг народа. Осталось – «На, тебе, Боже, что нам не гоже!». Бросишь – не подберут! Куда уж там – продать…

– Согласна. К распродаже Родины мы опоздали. С АйТи технологиями знаком?

– «Авария, дочь мента» смотрел… «Ай ты «Технология»…? Знаком. Как-то раз по радиостанции «Маяк» передавали. Клёвая группа…

– Комп, бук дома есть?

– Бука нет. Не климат ему у нас. Не растёт. Компания есть, как не быть? Не в одну же каску пивасик хлестать. С мужиками соберёмся – туда-сюда, рыбкой по столу….Сами должны понимать – деньги не роскошь, а средство пропивания.

– Понятно… Инвалида ума изображаешь, но я не такая дура, как ты считаешь. Сейчас замри, сиди тихо, как говно в траве, и слушай меня. Я знаю, от осины не родятся апельсины, но ты со своим идиотизмом переборщил. Придётся тебе встретиться с Мурзиком. По свойски. Без галстуков. Ты моего Мурзика знаешь?

Я отрицательно покачал головой.

– Мурзик, Мурзик! – позвала баба, и в комнату ввалился Кинг Конг.

Запахло псиной и членовредительством.

– Мурзик, – продолжала баба. – Затейник знатный и баловник отчаянный. В его руках и хрен балалайка. Заиграется и струны с корнем вырывает. Подумай сам, ну кому ты без балалайки будешь нужен?

– Вопрос, конечно, интересный. Я не могу понять, как моя балалайка поможет решить ваши музыкальные проблемы? В чём их суть?

– Придурок! Если ты узнаешь предмет моего поиска, то вне зависимости от того, знаешь ты или нет, где сейчас место его нахождения, ты – труп. Причём умрёшь не в дружественных объятиях Мурзика, а от моей руки. Пугать не буду. Убью быстро, качественно, с гарантией.

– Великолепно! Теперь для полного счастья мне не хватает мыла и верёвки!

– Не торопи любовь. Каждому овощу в своё время кирдык придёт. Будет тебе и мыло душистое, и верёвка пушистая. А сейчас иди думать. Просеивай свою жизнь через мелкое сито. Вспоминай, где познакомился с официантом, что обещал тебе лысый. И, главное, где то, что передал официант тебе или лысому. Понял меня?

Я обречённо вздохнул и согласно кивнул головой.

Баба кликнула Мурзика и он, словно поганого щенка, донёс меня, опять же за шею, до места заточения.

***

По совету бабы с противозачаточной внешностью я пытался думать, лёжа в своей темнице на старом рваном мешке. Он заменить собой мой любимый диван не мог. Ни по высоте, ни по комфортности, но по неожиданным подколкам, распоясавшихся от старости пружин, не уступал моему старому верному другу. Не вставая с него, с пультом в одной руке и бутиками в другой, я посетил стран больше, чем нанесено на глобусе. Опускался в Мариинскую впадину, взбирался на Эльбрус, плавал с золотой рыбкой, гонялся за плохими пацанами в созвездии Гончих Псов…

Я не знал, что такое хорошо, пока не пришло такое плохо. Создалось впечатление, будто мне перебежали дорогу сразу 13 чёрных кошек с пустыми вёдрами, рассыпая по тропе моей жизни крупнозернистую соль. Знал, что мечтать, лёжа на диване – это сродни ловли золотой рыбки в унитазе. Но, согласитесь, вашей безопасности ничего не угрожает. Толку, правда, маловато, но как приятно…

Старый рваный мешок к полёту мысли не располагал. Был изношен жизнью до дыр, но продолжал показывать свой характер неожиданными уколами в бока, мешая мозгу искать способ избавления от лап Мурзика и красивых ручек его хозяйки.

Не выдержав очередного укола, вскочил на ноги и яростно начал трясти мешок. Из него посыпались мелкие частицы угля, какие-то камешки и опилки. По всей вероятности, перед выходом на пенсию, мешок служил тарой для переноски угля и дров.

Заслуженный мешок в своей безрадостной старости успел сделать человеку ещё один маленький подарок. Из него с ясным металлическим звоном выпал гвоздь. Обыкновенный строительный гвоздь на 200 миллиметров.

Сразу в голову пришла идея убить Мурзика, и через его труп обрести свободу. Новорожденной идее тараканы в моей голове аплодировали стоя, до тех пор, пока внутренний голос разума не проснулся и не заметил, что я умру от щелчка гориллы ещё на подлёте к его организму.

Я тупо смотрел на гвоздь. Использовать его как орудие убийства Мурзика можно, но только после погружения монстра в наркоз. Эта игра не стоит свеч, иначе геморрой со смертельным исходом мне гарантирован.

Получается, судьба снова скорчила мне гримасу, подкинула мне гвоздь не как ключ к свободе, а как орудие самоубийства.

Что ж, с чёрной кошки хоть шерсти клок! В качестве спасения от мук пыток используем гвоздь – вгоню его по самую шляпку в своё несчастное сердце! Стало себя жалко до слёз! Мужчина в расцвете сил вынужден сложить свою голову на алтарь смертельной борьбы кого-то с кем-то.

Хотелось ещё поплакать над горестями своей судьбы, но какой-то назойливый шум отвлекал от благородной цели. Прислушался. Оказался шум воды. Сразу захотелось пить и писать. Туалетом темницу позабыли оснастить.

Пришлось оросить дальний угол комнаты и начать поиск источника шума. В полной темноте, ощупывая руками стену от пола и на высоту вытянутой руки. Шершавая поверхность штукатурки ровным слоем тянулась от импровизированного ватерклозета до массивных металлических дверей и дальше. Стена напротив дверей оказалась усеяна странными углублениями в штукатурке в основном круглой, воронкообразной формы.

Вспугнутое воображение подкинуло мрачную картину массовых расстрелов врагов бабы с противозачаточной мордой лица, тем более, что стена и пол оказались влажными на ощупь. «От крови» – подумал я и едва от ужаса не потерял сознание. «Стоит ли мучить себя ожиданием смерти? Не проще ли броситься горячим сердцем на бездушный, холодный гвоздь?» – пронеслось в голове, но ответа на заданный вопрос не успел получить. Мои руки наткнулись на холодную трубу. Внутри её весело журчала какая-то жидкость. «Канализация» – догадался я и принялся изучать трубу и её окрестности. Кое-какие выводы сразу сделал. Во-первых, если труба канализации появляется с потолка и уходит в пол, то здание, где меня заточили, как минимум, многоэтажное. Не менее двух этажей. Труба на ощупь производила впечатление металлической, судя по многочисленным пупырышкам, она родилась чугунной. Скоро нащупал ревизию. Её крышка держалась на четырёх болтах. Вернее сказать, должна была держаться на четырёх болтах.

У нас сантехники может быть и пьяницы, но не дураки. Лишние болты с гайками за те деньги, которые им платят, они принципиально крутить не будут. Они их внезапно теряют. Четырёхболтовая ревизия канализации в любой точке России успешно держится на двух болтах.

Действительно, если эффект тот же, то зачем за те же деньги крутить два лишних болта?

На ревизии было, как и положено по традиции, два болта. Причём, мои болты произошли от слова «болтаться» и еле держались в гнёздах ревизии. Значит, местный сантехник рационализатор. Он либо обходится, вообще, без газового ключа, либо его зарплаты не хватает на два оставшихся болта.

Итак, я стоял в полной темноте рядом с открытым канализационным стояком, слушал шум льющейся по трубе воды и не знал, что делать дальше.

Как успел выяснить, моя камера без окон, дверей и подпола. Если вентиляционные отверстия и есть, то высоко под потолком. В моём распоряжении нет ни стула, ни стола…. Один старый мешок… и гвоздь… Мешок…. А что, если…

Я ковырнул гвоздём влажную стену. Кусок сырой штукатурки с лёгким шелестом пополз вниз. Пощупал обнажившуюся стену.

Кирпичная кладка. Попробовал гвоздём выцарапать раствор между кирпичами. Получается, но плохо и очень медленно. Скорее я умру тут, от старости, чем стану графом Монте Кристо.

Будущее неуклонно приближалось со скоростью 60 минут в час. Встречаться с Мурзиком не хотелось. Хорошей отмазки не было, а сдавать Овчинникову Людмилу Тимофеевну за подлянку. Во-первых, о том, что бумажник лысого переехал на жительство в сумочку Ларисы, не знала ни одна живая душа. Во-вторых, исправить уже ничего нельзя, а окончательно испортить можно. Человека тянет к добру. Особенно к чужому. Я не исключение. Слуга народа обогатился за счёт своего народа. Я, частица народа, забрал у мёртвого слуги народа свою долю и передал её на временное хранение Ларисе. Правда, она пока об этом не знает. И может не узнать, если я буду тянуть резину в деле спасения собственной задницы от похоти Мурзика.

«Настоящий мужик» – подумал я – «Должен уметь пугать коней, поджигать избы и создавать своими руками чужие неприятности!» С этой благой мыслью я нацарапал кучу влажной штукатурки, завернул её в старый мешок и затолкал с силой всё это через ревизию в канализационный стояк. Породил тем самым крепкую пробку и волну матерков в сторону местного сантехника от стаи приходящих уборщиц.

Очень скоро вода в канализационном стояке перестала журчать. Потоп на верхнем этаже начал свою жизнь.

Всё было тихо. Не доносилось ни топота ног, ни мата. Одно из двух – либо помещение наверху подсобное, без людей, либо присутственное время вышло.

Послышались тяжёлые шаги. Наверняка, образина Мурзик идёт за моими ногами. Вырвать их из жопы, за шутки с лысым слугой народа и их сантехником. На всякий случай метнулся в свой угол и притворился толи спящим, толи мёртвым. Хотелось стать простым прусаком. Маленьким тощим прусаком, и затеряться где-нибудь в темноте под камушком. Если перед глазами не мельтешить, то тараканы незаметны. Тем более прусаки.

Скрипнула дверь. Душа метнулась из правой пятки в левую, но я мужественно не открыл глаз.

Сволочь, может быть, ему стыдно будет отрывать ноги у мирно спящего обывателя…?

Гадина! Он ждёт, что я сам отстегну ноги от жопы? Чего он время тянет…?

Ох! Мне бы сейчас автомат и танк Т-90. Я бы ему всю правду-матку резанул прямо в морду через ствол пушки…

Мурзик потоптался, что-то промычал глухо про себя и снова заскрипел дверью.