Магическая вспышка

Рано утром, пока ещё все спали, развалившись в креслах библиотеки, Эндан полный самому ещё непонятных тревог поднялся по каменной лестнице и присел у одного из дубов, растущих неподалёку. Налли, хоть и не спала, не стала изо всех ног бежать к нему с лаем осуждения за то, что её бросили, как животное наверху, даже напротив она спокойно лежала у спящих лошадей, не проронив ни слова. Эндан любил такие мгновения, когда можно было расслабленно сесть на травку, глотнуть что-нибудь крепкое и смотреть на уже светлое небо, но на котором ещё пока нет того обжигающего и слепящего солнца. Умение наслаждаться такими моментами он считал безумно важным, ведь они привносят в жизнь не столько тот покой души, в котором люди видят идеал своего существования, а дольку истинного счастья.

Скоро к Эндану присоединился старый Эндорий, который сам не спал всю ночь, взволнованный обилием гостей. Он не мог не заметить тревожность Эндана, разгоревшуюся с новой силой, после предложения пойти к Ванамису. Эндорий сел рядом с ним на траву, скрипя костями, и посмотрел на розоватое небо со стороны восхода, где почти прозрачные облачка растянулись пенкой.

– Сколько ты не навещал старика? – спросил Эндорий.

– Не знаю, – проговорил Эндан. – Может, лет восемь. Как он отправился собирать обряды культистов Дьябло, так я его больше и не видел. Всё повода не было, да и занят был.

– Это всего лишь отговорки, – сказал Эндорий. – Тебе и самому стыдно, что ты так к нему и не зашёл. Ты ведь знаешь, что он был одним из друзей твоего дедушки, коих у Тэта никогда не было много. И ведь Ванамис всегда был рад тебе. Он тебе помогал с учёбой, кормил вкусной едой, рассказывал всегда что-то новенькое и делился опытом. А потом ты подрос и перестал его навещать, мол тебе стало скучно. Хотя я думаю, смерть Тэта здесь тоже сыграла свою роль. Но ведь смерть человека не повод его близким отдалятся друг от друга, если им приятно было общаться, скорее наоборот она должна их скреплять. Но вы, молодёжь, никогда этого не могли понять.

– Но я ведь хотел… много раз хотел зайти к нему…

– Это всего лишь слова. Захотел бы сделал. Захотел бы спросил меня о свитке. Захотел бы свергнул бы Илдура. А так твои слова, только лишь слова, а твои желания без твоих действий, всегда будут всего-навсего желаниями.

Закончив свою мысль библиотекарь с трудом поднялся и пошёл вниз заваривать новую порцию свежего чая, оставив Эндана наедине с его мыслями.

Эндан особо не думал над тем, как лучше поступить дальше. Он даже сам не был до конца уверен, что атеист и осквернитель храмов действительно хочет поговорить с богом смерти, ведь что может быть противоречивее этого. Но как было сказано ещё вчера: других вариантов просто не было. Поэтому после убойной порции крепкого утреннего чая и трогательного прощания с Эндорием, который крепко обнял каждого, обещая, что для любого из них двери в его дом всегда открыты, путники двинулись в путь к старому Ванамису, однако уже в деревне Тума, в которой ещё вчера всё было тихо и спокойно им пришлось замедлить свой пыл.

В деревне ощущался резкий контраст со вчерашней тишиной и спокойствием, когда ни в одном доме, даже свечки не было зажжено. Шум и крик стоял и во дворах, и на дороге, что уж говорить о гаме на площади. Атикин пытался сказать группе, что такое обычно бывает, когда умирает кто-то старый и мудрый, кого почитали все жители, но его никто толком не послушал. Поэтому остановившись на площади в толпе людей, Эндан, оглядев всех кричащих и вопящих баб, да мужиков громко ругающихся на кого-то, подошёл к одиноко сидящему старику, который просто смотрел на всё происходящее и тихо вздыхал.

– А это, милок, кровопийцы эти шуму навели, – начал рассказывать потихоньку старик. – У нас же как всё устроено? Одни пытаются жизнь людям лучше сделать, а другие умают лишь о себе. Так вот недавно приезжали к нам эти парни с красными повязками на руке. Ну, ты видел наверняка такие. Со скрещенным молотом, косой и мечом. Так вот енти приехали и как стали у людей по своему списку у людей еду отбирать. Ни денег взамен, ничего, просто отбирать. Так их вчера под конвоем привели парни с такими же повязками и на глазах у всей деревни повесили, а людям, коих эти обнесли деньги раздали, да письма с извинениями от вожака ихнего. Радостные все вчера ходили, расхваливали энтого вожака. А сегодня проснулись, и тут эти кровопийцы в красной броне как начали все дома обшаривать, деньги искать. Ужас просто! Чую, завидно кому-то вчера стало, что ему денег не досталось, вот он и написал донос, что так мол и так, людей тут ходят, подкупают, готовят почву для революции. А где тут задел на революцию? Они же просто виновных наказали да энто… убытки компенсировали. А этим ублюдкам всё равно, пришли и начали дома опустошать, мол люди подневольные, что сказано, то и делаем. А мне ведь думается, что если человек добрый, то он войдёт в положение да поймёт, что что-то не то делает. Ведь они же, милок, без разбора хаты опустошают! А как нам дальше жить? Лето же только начинается, запасы уже все закончились, а что осталось, повязочные забрали… Не по-людски всё это…

Слушая старика, Эндан старался рассмотреть, что происходит в самой деревне. И действительно по деревне ходили кудесники, одетые по форме стражей Совета. Такие просто так никуда не приезжают. Эти же всегда при параде, работают только с политическими преступниками, да с угрозами для общественного порядка. Стражи Совета в деревне никого не арестовывали, заломили парочку да троих заклинаниями уложили, да и то только потому, что те мешали обыску дома. Стражи выносили из дома всю мебель, посуду вещи, всё то, куда можно было спрятать деньги, и старательно их обыскивали. Все найденные деньги, они без разбору конфисковывали, и закидывали в один общий мешок, лежащий в карете, на которой они приехали.

Эндан даже подошёл к стражам, чтобы разобраться в чём дело, но они с суровым видом показали ему разрешение, подписанное главой ближайшего города на обыск и указ Илдура о действиях, связанных с людьми попавшими под негативное влияние пропаганды экстремистов, к которым центральные державы отнесли действия Убийцы.

Так ничего не добившись, понимая своё бессилие в данной ситуации, Эндан молча запрыгнул на коня и отправился в путь через толпу.

По дороге к Ванамису, когда они уже покинули деревню, путники, как обычно, разбившись на свои уже привычные кучки завели различные разговоры, характерные именно для их общества.

Так Атикин, Люк, Пэйбл и Спайк, решивший после вчерашней информации, не летать больше в ближайшее время, а спокойно идти рядом, разговаривали о ночи, проведённой в библиотеке. Их сердца не затронула картина деревни, потому что они считали, что всё в ней шло именно так, как должно было. За помощь Убийце, должно было последовать наказание, потому что иначе никакого порядка бы в стране не было, а такая денежная повинность по мнению Атикина, вообще являлась лучшей мерой, так деньги от этого шли прямиком в казну. В связи с такой социальной позицией, речь и шла лишь о прожитой ночи и том, что оставлять подобное место на самообеспечение жутко несправедливо, и что Атикин бы с радостью бы позаботился сам об этой библиотеке и даже перенёс бы её на территорию Ардории. Он не знал как точно бы он это сделал, но сделал бы.

Фиону же расспросами донимала Ква, которая заметила необщительность подруги, после вчерашней прогулки по библиотеки, но кудесница наотрез отказывалась признавать, что что-то случилось. Хотя даже Налли столь эгоистичное создание заметило это поведение и тоже пыталась помочь разговорить её, но только своими методами. Налли всячески старалась изобразить из себя миленькое животное, рождённое будто специально для ласки и нежности. Она и запрыгивала к ней на колени, и давала себя погладить, что случалось крайне редко, и даже старалась повилять радостно хвостом. Однако когда всё это делает не маленький пёсик или щенок, а большая городская побитая и облезлая собака, которая болтает почти не замолкая, вся прелесть от этого теряется.

Впереди, отдельно от всех остальных шли Эндан и Бен, притом философствовал скорее первый. В отличие от других на него на самом деле произвёл впечатление рассказ старика. Конечно же он знал, что такая красная нашивка с перекрещенными молотом, мечом и косой была эмблемой войска Убийцы. Не тех культистов, которых они раскидали, а именно воинов примкнувших к нему, к его идеям. Впервые за последние годы Эндана посетила мысль: «А в правильном ли я направлении двигаюсь?» – она уже давно его не трогала, ведь он был уверен в своих поступках и знании мира. А тут за два дня всё перевернулось с ног на голову. Теперь он знает о существовании богов и даже прислушивается к внутренним голосам, а не голосам разума. Ему мерещатся гигантские каменные колоссы, существующие только в легендах, а магистр Шуалтыш называет их реальными. Он теперь верит случайному броску кубика и оставляет людей на произвол судьбы, не просто зная о существовании их горестей из-за системы, которую осуждает, а видя их страдания прямо перед собой.

– Бен напомни мне, почему революция не выход из данного тупика, – попросил подавленно Эндан.

– Потому что она принесёт больше вреда чем пользы. Ты можешь попытаться разрушить систему, но кто пойдёт за тобой? Такая же кучка недовольны, которых правительство прикажет уничтожить, как Убийцу? И зачем тогда твой бунт, если ты ничего не сможешь им добиться? А даже если поднимется намного больше народу, то что дальше? Начнётся новая гражданская война, в которой победит та сторона, которую будут поддерживать извне? Пожалуй так оно и будет. Допустим, даже именно ваша сторона придёт к власти после лет трёх-четырёх войны со своими же людьми. То что тогда? Вы поймёте, что у вас внутри коллектива есть раздор, потому что каждый сражался за общую идею, но с разными точками зрения относительно будущего? И вот она новая гражданская война, в которая уже может растянуться на десятилетие. И для кого это будет полезно? Я сомневаюсь, что народ, который за время ваших войн, может умереть от голода, так как припасы вы будете отбирать именно у них, скажет вам спасибо. Так что революция не может быть выходом, от неё больше вреда, чем пользы, особенно если можно всего добиться путём реформ.

– Это если ты служишь при дворе, – вставил Эндан. – А я кто? Лицемер, служащий нелюбимой системе?

– Ну для такого звания ты должен быть либо стражем, либо наёмником, – с улыбкой сказал Бен. – А ты профессиональный агент, выстраивающий свою карьеру, НЕ скрывая своего отношения к системе. Возможно, что ты даже в какой-то момент станешь одним из магистров и тогда уже самбудешь принимать участие в управлении страной и легально бороться с несправедливостью ценой минимального количества жертв.

– Я удивляюсь как тебе удаётся так красиво всё высказать, – уже с улыбкой сказал Эндан и потянулся за фляжкой.

Так они и доехали до поместье Ванамиса.

Не то, чтобы поместье Ванамиса было очень крохотным или бедным, но описать его теми же возвышенными прилагательными, которые люди использовали, видя усадьбу магистра Шуалтыша, было просто невозможно. Его дом точно был больше деревенских построек или же наземной части библиотеки Эндория, но и громадным он не был. Всё было выполнено в умеренном стиле, без особого шика. Поблизости от главного дома располагался небольшой флигель на человек десять не больше и старая разваливающаяся конюшня, а привычных для знатных семей атрибутов, такие как беседка или фонтан, и вовсе не было.

Недалеко от дома стояла хорошая деревенька, жители которой арендовали землю у старика и выращивали на ней пшеницу. Собственно на эту аренду и жили последние годы обитатели дома. Нет, конечно, издательства отчисляли символическую сумму от продаж некогда написанных им книг, но желающих изучать старые религиозные обряды в исконном их виде было всё меньше, от чего и сумма уменьшалась с каждым годом.

Встретив старого конюха кентавра Тэнтана, которого Ванамис ещё лет тридцать назад привёз после путешествия в горы Тарзе, Эндан оставил ему лошадей и подошёл к старой деревянной двери. Мурашки пробежались по его телу. Уже давно не испытывал такого уровня стыда и волнения, он словно снова оказался перед школьной доской с невыполненной работой, от которой, как ему говорили, зависело его дальнейшее обучение.

И вот он постучал. Детское желание убежать куда-нибудь в кусты становилось всё сильней, но он знал, что это выглядело бы глупо да и не по возрасту уже. Поэтому он продолжал стоять, прикусив губу.

После его стука в дверь внутри дома судя по звукам сразу началась возня, спешка, даже крик поднялся, что нередко случается, когда кто-то не выполняет чётко свои обязанности. Вскоре из-за двери послышались шаги, идущие по направлению к двери, а затем в замке повернулся ключ и на улицу вышла невысокая молодая девушка с роскошными светлыми волосами, цвету которых могли бы позавидовать очень многие, и большими голубыми глазами.

– Если Вы пришли по поводу публикации, имеющихся наработок книги о культе Дьябло, то можете уходить. Мы уже неоднократно повторяли, что никакой публикации не будет, так как прав на это у нас нет, – словно машина произнесла девушка.

Эндан сперва не поверил своим глазам. В его голове никак не могли сойтись два образа, но как только он услышал её голос всё встало на свои места. В последние разы, когда Эндан приезжал к Ванамису, у старика уже работала молоденькая девушка, сирота, взятая из деревни. В те дни она была неопрятной, вечно в какой-то грязи и пыли, которую убирала в доме, но её специфический и в то же время красивый голос, Эндан помнил прекрасно.

– Дади? – спросил Эндан.

Девушка, явно выбившись из уже отученного образа, посмотрела на Эндана. Некоторое время она стояла молча, ища в своей голове образ сходный с имеющимся, и вдруг она расплылась в улыбке и даже бросилась на шею архимага.

– Эндан! Привет, давно же тебя видно не было! – всё с той же улыбкой говорила девушка. – Оставил меня совсем одну среди этих странных людей! Мне тогда сколько было лет семнадцать, когда я попала в этот заводной балаган, где я видела лишь тряпку и пол? Но ничего я привыкла к ним, можно сказать мы с ними даже поладили, после того, что случилось с хозяином. А вот с ведьмой мы так и не поладили.

– С ведьмой? – тихо переспросил Атикин у Люка.

– Дади, кого там ещё нечистая принесла? Гони всех в шею! – раздался голос из глубины дома.

Дади с Энаном рассмеялись тихонько, словно дети спрятавшиеся от взрослых.

– Слышишь, она уже буянит, – сказала Дади. – Вы зайдёте?

– Мы собственно для этого и пришли, – сказал Эндан и прошёл вслед за Дади в дом.

Пройдясь по убранному и чистому коридору, возможно, по единственному проходному помещению в главном доме, за которым внимательно следили и ухаживали, они очутились перед дверью в спальню старого Ванамиса, которая в прежние годы всегда была заперта. Дади зашла первой и сразу прервала льющуюся брань старухи.

– Ну, и где тебя чертовка носит?! Я что ли должна обед господину готовить?!…

– Матушка Сизар, у нас гости, – сказала Дади.

Матушка Сизар, увидя повзрослевшее лицо Эндана сразу же и узнала его, и интонацию свою сменила, и даже за сердце с искренней радостью схватилась.

– Ах, да что за день то сегодня волшебный?! Неужели сам архимаг к нам пожаловал? Лет семь уж прошло, как ты не заходил! А ведь мог бы, хотя бы для приличия! – с упрёком в голосе сказала матушка Сизар.

– Так занят же был…

– Да знаем мы эти ваши занятия! Уезжать на год на работу, да возвращаться без оплаты потратив всё на девушек всяких! – она с некой опаской оглядела Ква. – Да дайка хоть тебя обниму, ирода бессовестного такого. Мог ведь хотя бы предупредить.

Матушка Сизар ни капельки не изменилась за те годы, которые Эндан пропустил, по крайней мере если сравниватьего воспоминаниями. Это была всё такая же грузная женщина с маленькими ладошками с добрым, но грубым складом характера.

– Я наверно пойду на стол накрывать, – сказала Дади.

– Да погоди ты со своим обедом, прям с голоду будто помираешь. Сначала надо о гостях подумать, – сказала матушка Сизар. – Чего это ты сейчас как снег на голову к нам нагрянул? Ещё и дружков этих с собой прихватил! Небось выслужиться решил, чтобы поместье старика по наследству заполучить. Так это ты поздно, в бреду он давно, не может завещание переделать.

– Плохо вы как-то обо мне думаете, матушка Сизар, – с ноткой обиды сказал Эндан.

– Да как же ещё о тебе думать, когда ты годами не появляешься?

– Я ведь почему зашёл, – не обращая внимания на ответную реплику, продолжал Эндан. – Нам помощь нужна. Дело в том, что Ванамис единственный, кто точно знает о нынешнем расположении артефактов одного обряда культистов Дьябло.

– Это ты зря старик себя-то толком не помнит, а ты об артефактах каких-то твердишь.

– Да, но ведь у него могли сохраниться хоть какие-то записи того периода? Просто этого ведь дело государственной важности.

– Он делал какие-то пометки тогда, – вмешалась Дади. – Я же вместе с ним ездила тогда, так что я хорошо помню, как он что-то писал. Но после случившегося, я не знаю, куда мы их точно положили. Они могут быть как в его кабинете, так и валяться в каком-нибудь подвале.

Матушка Сизар сперва даже погрозила кулаком глупой девке, влезшей в разговор, когда речь коснулась государственной важности, которую матушка всегда понимала как простой предлог для мужчины. И её можно понять. Приходит взрослый парень не навещавший твоего больного уже много лет с кучкой незнакомых прихвостней и заявляет о деле государственной важности. А ведь она не знает кого в дом пускает, вдруг они на самом деле пришли ограбить её подопечного? А ведь она сейчас отвечает за весь дом и его содержимое.

– Эх, ладно. Чую обман я какой-то, но да ладно, – сказала матушка Сизар. – Можете искать свои записи. Только пусть девки ваши на кухне нашей Дади помогали, а не у вас под ногами путались. А то мало ли ещё что вы тут устроите! И да пусть этот половой коврик за дверью сидит!

– Кто это тут половой коврик?! – возмутилась Налли. – Это я тут половой коврик? Да я тебе сейчас покажу, ты кошкино отродье, кто тут ещё за дверью сидеть будет!..

Но на этом речь Налли оборвалась, так как какая-то сила её вдруг подняла в воздух и вышвырнула за дверь. В это время Фиона постаралась объяснить, что в принципе для этой собаки подобное поведение дело естественное и что нечего так удивляться говорящим животном, ве5дь те не удивляются немым людям.

– Что ж на этом я думаю и порешим, – сказал Эндан. – Фиона и Ква отправляйтесь с Дади на кухню и приготовьте обед старику. Ты, Атикин, с Люком обыщешь первый этаж. Спайк, ты с Пэйблом обыщи второй этаж и чердак. А ты Бен отправься в подвалы.

– Не беспокойтесь я составлю вам компанию, – раздался из-за его спины юношеский голос. – Заодно укажу всем, куда идти.

Это был высокий шатен с желто-карими глазами, одетый хоть и небогато, но и по-нищенски не выглядевший. Эндан его видел в первый раз, но сообразив, что за семь лет могли нанять кого-нибудь новенького, сказал:

– Вот и отлично, а я постараюсь разболтать старика.

Закончив говорить, Эндан развернулся и зашёл за ширму, перегораживавшую комнату.

Кухня располагалась во флигеле, как это и было положено пару веков назад, когда поместье только строилось. Сам флигель уже потихоньку разваливался, никто не следил за ним, только лишь комнаты три-четыре, хоть как-то убирались, да за кухней старались приглядывать.

Дади только приведя на свою прибранную кухню гостей сразу же распределила роли, притом по её интонации данное занятие действительно приносило ей больше удовольствия чем раздражения. Как она сказала: «Я уже настолько привыкла ко всему здешнему порядку, что чтобы здесь что-то испортить мне нужно очень сильно постараться».

– Мне кажется, я успею и за вами приглядеть, и с едой повозиться, и обсудить что угодно.

– О, давайте будем готовить и болтать, – радостно подхватила Ква, толкнув плечом Фиону.

Однако кудесница не была этому шибко рада. Её состояние итак было весьма нервным в последнее время, она не могла на что-либо реагировать так, как привыкла, а на девушку, бросающуюся в объятия Эндана тем более. Ведь ладно если бы это была Сегреда, которую Фиона хоть и ненавидела, но терпела, а тут какая-то неизвестная девица. Фиона была так выбешена этим моментом, что она не могла нормально трудиться тем более, под руководством Дади. Тем более готовя обед! Она терпеть не могла готовку еды, всегда делала это перешагивая через себя и то лишь потому, что об этом просил Эндан.