Игры животных

Предки Крысочки были Наблюдатели. Она продолжала дело предков и сознательно «попалась» на еду. Крысочка долго изучала распорядок дня и характер поведения сотрудников научного корпуса, прежде чем выбрала того, кто её поймает. Повезло ей фантастически. Она не только не была съедена, но и получила возможность без поводка гулять среди ученых Пти и Репти. Наблюдать их работу. Слушать их разговоры. Мало того, она могла заглянуть через Окно на мир планеты Крыс, совершенно секретное и потому недоступное для многих, даже из класса Сама, тем более, для рядовых Пти и Репти.

Справка историческая

Когда-то в обществе правили Великие Самцы. Власть и степень величия Великие Самцы утверждали в боях, трудах и научных спорах. Самки тем временем продвигали популярные в народах Пти и Репти идеи экономии природы, затем идеи о месте крыс в их пищевой цепи. Сначала на вторых ролях самки робко вошли во власть, а затем незаметно захватили все кадровые агентства, ключевые центры логистики и центры принятия решений.

В мире, основанном на жёстких правилах Великими Самцами, началась эпоха «Самства». Став властью, самки назначили для планеты новые Правила. Для себя ввели обращение «Сама», с явно выраженным уважением. Ясно прослеживается внеклассовое уважительное обращение по половому признаку.

Высший статус в иерархии имела Сама Великая.

Самцы право на власть постепенно потеряли в принципе.

В документах и при обращении к самцам без уважения подчеркивалась только их классовость:

– для тех, кто в перьях и теплокровный – Пти;

– для хладнокровных, с лысой кожей – Репти,

– далее могло быть имя и при необходимости регалии.

С установлением на планете политики «Самства», появились новые брачные традиции, недопустимые и немыслимые при правлении Великих Самцов.

Молодым здоровым Самцам, имеющим высокие физические и умственные показатели, вменялась пожизненная гражданская обязанность «Самаед». Когда наступало время, на голову им закрепляли несъёмную повязку с кодом Самаеда. Такие самцы после работы ходили по местам сосредоточения власти.

Пожизненно это вовсе не означало долгую жизнь. На практике дольше десяти дней повязку никто не носил.

Когда несколько самок выбирали Самаеда, они приводили его на игру Животных в специальный зал. Игра начиналась с взаимных реверансов. Затем Самаед исполнял с самками свой репродуктивный долг и впадал в блаженное оцепенение. Самки продолжали игру, плавно обходя вокруг Самаеда. Затем одновременно резко набрасывались на него и рвали на части. Каждая отхватывала понравившуюся часть. С хрустом съедали. Набивали свои животы, шипя от удовольствия:

– Такое хорошее свежее мясо.

– Желудок набит мясом самца.

– В животике подрастают яйца.

– Восторг Животным!

– Сама Великая наш Животновод!

– Восторг её Занебесным Покровителям!

Самцы по сравнению с самками мелкие и поедание Самаедов только разжигало аппетит.

Поэтому далее Самы переходили к закуске из охотничьих трофеев. Редкий Наблюдатель успевал гавкнуть в окно. Свидетельств об играх Животных с Самаедами мало. Чем заканчивались игры, свидетельств нет.

С точки зрения межклассового права, за тысячу лет Самства, такое отношение к самцам было принято народами классов Пти и Репти.

С момента выхода из яйца у самцов прописывалась в голове цель жизни. Главная цель жизни каждого здорового самца – быть съеденным самками во время исполнения с ним игры Животных. Остальные самцы считались ущербными, старыми, и трудились, пока годны. За день до истечения срока годности командировались на колбасную фабрику. На фабрике из них производились корма для Несушек-простых. Лишь редкие незаменимые старые самцы, обладающие уникальными производственными и научными знаниями, продолжали работать и после истечения срока годности. Работать пожизненно. Как околеют – переработка в двойной суперфосфат.

Справка по Сама Несушкам

Все здоровые самки были Несушки. Нездоровые не жили. Несушки были разные:

Самы Несушки-живокладущие были элитой. Только из них формировалось Самство. Когда телевизионщики говорили «Самство», – то имели ввиду «Власть». Только из среды Самства выбиралась Сама Великая. Питание живокладущих было экологично, сбалансировано и регламентировано разными, жёстко обязательными для исполнения стандартами. Самцы нужны были им по прямому мужскому репродуктивному назначению и в пищу. Из яиц Несушек-живокладущих выходили живые птенчики или рептенчики. Несушки-живокладущие имели повышенный уровень дискурса в крови и поэтому определяли дискурс на планете. Часто, для укрепления славы, прямо на камеру, они несли яйца, демонстрируя свои холеные окорока. Снеся яйцо на камеру, тут же много кудахтали, шипели и скворчали. У них всего и всегда было в изобилии, и жили они долго.

Элитой пониже были Несушки-гламур. Уровень дискурса в крови у них был мал, зато зашкаливал уровень гламура. Питание их было дополнено невообразимыми добавками. И понятно зачем. Несушки-гламур это настоящие свободные художницы. Самцы им требовались лишь для вдохновения и как добавка в пищу. В созревшем и снесённом художницами яйце могло оказаться что угодно, от высокомодной одежды или обуви, до уникального Самского украшения. В пищу им требовались добавки, например для построения изделия в этот раз, добавлялись серебро или золото. В другой раз в пищу добавлялись медь, никель, платина, редкоземельные элементы. Из органики чаще всего требовался микропластик или микроволокна льна и хлопка. Несушки-гламур выступали по телевидению. На них всё смотрелось, и смотрели все. Их яйца пользовались необычайным спросом. Несушки часто откладывали свои яйца на камеру на разных телепередачах. Приглашённые счастливчики тут же подхватывали яйца из под расписных дизайнерских гламурных задниц. Гламур-яйца дарили сослуживцам в подарок, как сюрприз. Содержимое яиц применяли для украшения всего и вся. Несушки-гламур определяли гламур на планете. Жили богато, весело, разгульно, но недолго. Не удивительно – при таких-то пищевых добавках.

Нижний социальный и самый массовый слой занимали Несушки-простые. В крови у них не было ни гламура ни дискурса, зато на них держалась вся промышленность. В отличие от гламурных самок, они не располагали свободой выбора, что выращивать в яйце. Были чипированы. Эти природные скоростные принтеры объемной печати создавали полезный продукт для общества по запускаемой в чип программе. Самцов, как правило, видели только по телевизору. Поселения Несушек-простых являлись промышленной зоной. Пакгаузы, тянувшиеся вдоль жилья, даже в небольшом поселении переваливали ежедневно тонны яиц. Яйца служили упаковкой. Внутри яйца могло находиться что угодно, от деталей для шуруповёрта, до автомобильных шестеренок. От заготовок повседневной обуви, до деталей электрочайника. Все это дальше поступало на монтажно-сборочное производство. Их натруженные задницы, и процесс яйцекладки лишь изредка мелькали в новостных телепрограммах. Несушки-простые были раскормленные и грузные. За жизнь их печень пропускала тонны железа, никеля, кобальта, меди и алюминия, кубометры микропластика. В обществе все держалось на них, но они ничего, нигде и никогда не решали. При таком питании жили недолго, с унылой радостью, потребляя телепрограммы популярных телеведущих самцов.

Не стать едой

Первое время жизни в лаборатории Крысочка посвятила тому, чтобы сотрудники не смотрели на неё как на еду. Чтобы она у этих грубых учёных чудовищ не вызывала раздражения, а постоянно казалась им забавной шкодной зверушкой. Зверушкой, у которой им хотелось бы ежедневно видеть какое-нибудь позитивное чудачество, которое показывало бы им симпатичную ничтожность крыс и повышало бы у сотрудников собственную птирептильную классовую самооценку.

Крысочка стремилась не гавкать в пультовой, так как это могло раздражать сотрудников. Демонстрировала своё желание погулять вместе с хозяином по лесопарку, вот там можно было погавкать вволю и передать всю информацию другим Наблюдателям. Сотрудники кормили её с когтистых лап. С любопытством смотрели, как она стягивает кусочки мяса с коготков. Ела не всё. Например, зверушек, которые пищат, мычат мяучат и хрючат она поедала с удовольствием. На тех, кто гавкает, аппетит неё пропадал. Все Пти и Репти не только в пультовой, но и во всём научном корпусе, такое её отношение к мясу гавкающих собратьев, тихо пошипев на языке Репти, одобрили.

Наиболее распространенный в их мире язык общения Репти она освоила быстро. Понимание языка было нужно в первую очередь для безопасности, правильного поведения и лишь во вторую очередь для получения информации. Самое простое «Ш-ш» при оцифровке содержало на два порядка больше килобайт информации, чем один «Гав». Проблема в том, что звук шипения быстро угасает на расстоянии, а гавканье можно было слышать издалека. Громкость гавкости имела значение. Наблюдатель, слушая и гавкая издалека, не будет съеден.

Кроме своего хозяина Крысочка больше других старалась понравиться его сменщику – Старому Репти. Такому же старому и такому же интерпретатору Окна.

Это получилось, даже через чур. Как-то Старый Репти восторженно зашипел:

– До чего же хороша наша Крысочка.

Его восторг Старый Пти не оценил. Злобно оскалившись, глядя на Репти проскворчал:

– Не мечтай. Не забывай – это моя Крысочка. Если захочу, съем, но только сам.

– Коллега я не это имел ввиду, – умиротворяюще зашипел Старый Репти.

– Я, как и все сослуживцы, смотрю на неё, как на забавную зверушку. Никто не покушается на Ваше право съедания.

– Восторг Животным!

– Занебесным Покровителям Восторг!

В пересменку между дежурствами старики подолгу недовольно шипели на языке Репти. Крысочка, зная язык шипения, все разговоры понимала и быстро настраивала свои уши локаторы. Вычисляла их общее прошлое и точку отсчета их преступного недовольства, переходящего рамки закона.

Справка по Старому Пти

Старый Пти некогда был молодым успешным телеведущим развлекательных программ. Прямо с яичной скорлупы, попав на телевизионное шоу «Птенчики», он полюбился Несушкам-гламур. Ему повезло. Не съели юное дарование, а пристроили скворчать на вторых ролях в главных телешоу.

По пути на телестудию он любовался крепенькими лоснящимися грибочками маслятками, которые проклёвывались среди мощных грибов боровиков, растущих на газонах, покрытых вечнозелёными, вечно карликовыми сосенками. Юному Пти казалось, что он и сам такой же маслёнок.

Возмужав, он уже на первых ролях начинал передачи:

– Да устоит гордо наше Животное знамя на вершине пищевой цепи!

– Восторг Животным!

Отзывалось эхом в студии: