Гвардия, в огонь!

– Илья Никанорович.

– Стало быть – тёзки. Я тоже Илья. Форму, что бойцы сняли, можно посмотреть?

– Смотри, не жалко. Думал сжечь. Ежели немцы нагрянут, за форму и винтовки вздёрнуть могут. Я в Первую мировую с ними воевал. Сильные вояки, шапками их не закидаешь.

Дед принёс из соседней комнаты узел. Илья форму осмотрел – помятая, выпачканная на коленях землёй, видимо – поползать пришлось бойцам. Один комплект почти его размера.

– Примерить можно?

– Валяй.

Дед деликатно вышел. Илья свой комбез снял, надел чужую форму. Пришлась в самый раз, только пахла чужим телом – потом, оружейной смазкой. На петлицах два треугольника, сержант. И петлицы чёрные, инженерные войска. Ремня только не хватает и сапог. У него берцы. В РККА носили ботинки с обмотками. С берцами форма будет смотреться нелепо. Со вздохом чужое обмундирование снял, ощутил что-то твёрдое в кармане. Расстегнул пуговку, вытащил красноармейскую книжку. Видимо, боец решил дезертировать, бросил форму, оружие, документы. Красноармейскую книжку переложил в карман комбинезона, надел свою форму. В ней привычней. На комбезе ни погонов нет, ни звёздочек, можно сказать – рабочая одежда для полевых выходов. Всё же привык он к своей форме, почувствовал себя увереннее.

– Что? Не подошла одёжа? – появился старик.

– Не, в своей буду. А винтовку не дадите?

– Дам. Думал в ручье утопить.

Старик вернулся с двумя трёхлинейками. Илья отвёл затвор, магазин полон. Из второй винтовки выщелкнул все патроны, аж пять штук.

– Патронных сумок не оставили бойцы?

Дед развёл руками.

– На том спасибо, Илья Никанорович.

– Удачи тебе, сынку. Выживи только и немца прогони.

– Прогоним, только война долгой будет, тяжёлой.

– Она, подлая, всегда такая.

Вот же обалдуй! Не спросил про место, где находится.

– Прости, отец. А где я? Город какой рядом, район?

– Неуж карты нет? В трёх верстах по прямой Воложин. Вчера громыхало там сильно.

Вот теперь можно идти. Что за Воложин, в каком месте Белоруссии город находится, Илья представления не имел. Винтовка оттягивала плечо. Винтовка хороша для выстрела дальнего, прицельного. Но лучше автомат заиметь. Винтовка не может создать высокую плотность огня, не зря же в Российской армии винтовки остались только у снайперов, да и то ни Мосинские трёхлинейки, а Драгунова, самозарядные. А уж штык гранёный вообще анахронизм. Им только колоть можно. Ни проволоку разрезать, ни банку консервов вскрыть, ни втихую часового снять.

Три километра в указанном дедом направлении Илья прошёл быстро. Показались окраины города. Кое-где видны дымы, потом проехали несколько мотоциклистов. Мотоциклы с колясками, в них пулемётчики. Похоже, город занят немцами. Илья решил дождаться темноты, войти в город. Главная задача – добыть карту. Без неё – как без рук, привык. Пусть она на немецком, название всё равно прочитать можно – населённого пункта или реки.

В бытность курсантом Илья читал записки Судоплатова, увлёкся, читал документы. Умный человек, какие диверсии придумывал! Три раза его едва не расстрелял НКВД. Несколько положений запомнил твёрдо. Когда немцы стали брать наши войска в клещи, потом окружать и методично уничтожать в котле, наши военачальники приказывали окруженцам прорывать кольцо окружения, пробиваться к своим. Сколько жизней было положено при выполнении этой директивы, сколько боевой техники брошено из-за отсутствия топлива, непроходимой местности. В Белоруссии полно рек и речушек, обилие болот. Если человек ещё пройдёт, то техника застрянет или утонет. А зачем? Тратить силы и время, когда вокруг враг. Бей его! Нет оружия и боеприпасов – захвати у врага. Воюя в окружении, подразделения оттягивали бы на себя врага, как гири на ногах, не давали продвигаться вперёд. У немцев и оружие и провизия, так забери силой. Немец так же смертен, как любой человек.

Илья решил действовать по судоплатовским правилам, уж очень они ему импонировали. Тем более ни к какой воинской части он приписан не был, дезертиром или пропавшим без вести не числился. А выйди к своим, начнутся проверки. Он же не знает ни командиров частей, ни других мелочей и проверки не выдержит. Будет партизанить, хотя в современном понятии слово приобрело, скорее, негативный оттенок. Когда военкоматы призывали мужчин для переподготовки, такие великовозрастные призывники называли себя партизанами. Почти у всех семьи, у некоторых лысина и пузцо, строевой выправки нет. Партизаны и есть.

Понаблюдал Илья за окраиной города до вечера. Немцы вели себя по-хозяйски и, похоже, ничего не боялись. Ну да это вам не Франция или другие европейские страны. Начало темнеть. Илья заметил, что группа мотоциклистов расположилась на ночлег в большом длинном одноэтажном доме, скорее, здании артели или небольшого производства. У входа стояло десятка два мотоциклов, прохаживался часовой. На каждом мотоцикле двое военнослужащих, получается, внутри – взвод. Сколько мотоциклов, столько пулемётов. В стрелковой роте Красной армии по штату четыре ручных пулемёта, а у немцев – пятнадцать на взвод. Правда, мотоциклисты – разведчики, у них штатное расписание другое, не как у пехоты. Немцы пускали впереди наступающих частей моторазведку. Не пёрли напролом, выискивали обходы укрепрайонов, расположение наших батарей. В 1941 году до глубокой осени единого фронта наступления не было. Немцы проламывали оборону танковыми клиньями и быстро продвигались вперёд, иной раз по пятьдесят-сто километров за сутки. Бороться с танками было нечем, пушек катастрофически не хватало, как и гранат, а противотанковых гранат практически не было. В Минском и Белостокском котлах РККА потеряла 324 тысячи военнослужащих, или 11 стрелковых дивизий, 2 – кавалерийских, 6 – танковых и 4 – моторизованные. А с ними 3332 танка и 1809 орудий разного калибра.

Илья решил подобраться к мотоциклистам под покровом тёмноты, убрать часового, обыскать мотоциклы. Наверняка хоть в одном найдётся сумка или планшет с картой. Планшет – это не современный гаджет, а кожаная сумка, раскладывающая-ся как книжечка, одна сторона – под целлулоидом, под ней – карта. Удобно – не испачкается, не замокнет под дождём.

Подкрался к стоянке около полуночи, залёг. Ровно в полночь часового сменили, эта пресловутая немецкая пунктуальность. Часовой немного походил, позёвывая, потом опёрся на коляску мотоцикла, замер. Мотоцикл крайний в ряду, часовому всю стоянку видно. Момент удобный. Илья бесшумно подобрался, что умел делать и делал не раз. Ножа нет, из пистолета стрелять глупо, все мотоциклисты сразу выбегут, и удастся ли самому уйти – ещё большой вопрос. Но Илья обучен был, мог убить противника голыми руками, что и проделал. Зашёл со спины, кинулся, схватил за подбородок и шею, рванул в сторону, услышав хруст позвонков. Тут же подхватил обмякшее тело, бережно опустил на землю, чтобы ни одна железяка не звякнула. Тут же стянул с часового ремень автомата, забросил через плечо МР 38/40. Снял подсумок с магазинами, нацепил на свой поясной ремень. Винтовку предусмотрительно оставил в кустах, слишком длинна, только мешать будет. Начал медленно обыскивать мотоциклы. В шестом или седьмом по счёту повезло. На сиденье коляски лежала сумка, раскрыл. Удача – карта топографическая. Ремешок сумки перебросил через другое плечо, дабы не потерялся ценный трофей. Тихим шагом удаляться стал, потом остановился. Он на своей земле, а враги рядом, спят. Как упустить такую возможность? Если бы не пулемёты на вертлюгах колясок, может бы и ушёл. Вернулся, осмотрел пулемёт. MG-34, неплохая машина, надёжная. Один раз он даже стрелял из такого. Думал – только в музеях сохранились. А обнаружили схрон бандитский, а там взрывчатка, «калаш» с откидным деревянным прикладом и MG с коробкой патронов. Всю ленту отстрелял ради интереса. Пулемёт потёртый был, видавший виды, а ни одной осечки не дал. А как начались события на Украине, видел западенцев с МР 38/40, карабинами Маузера, даже пулемётами MG. Уже потом радикалы-нацисты разграбили армейские склады, вооружились современным оружием.

Со знанием дела откинул крышку, заправил ленту. Ну, с Богом! Хоть и не верил, а довелось – вспомнил. Спокойным шагом вошёл в здание. Небольшой коридор, за ним дверь, из-под которой пробивался слабый свет. Приоткрыл дверь, через щель осмотрел. На столе аккумуляторный фонарь. На полу вповалку мотоциклисты. Стальные шлемы с мотоочками рядом с изголовьем, там же автоматы. Кому придёт в голову спать с оружием на ремне, через грудь? В импровизированной казарме храп стоит, пахнет ваксой для сапог, потом. Пора. Илья дверь распахнул, вскинул пулемёт, нажал на спусковой крючок. Грохот выстрелов, пороховой дым, пламя из пламегасителя на четыре стороны. Некоторые успели вскочить, но Илья жал на гашетку и водил стволом, пока не кончилась лента и пулемёт не щёлкнул вхолостую затвором. Никто не шевелился, не стонал. Илья бросил пулемёт, выскочил на улицу. Через несколько домов лаял остервенело пёс, испуганный выстрелами. Ни один житель не выглянул. Уже пробегая мимо стоянки, Илья снял пулемёт, вскинул на плечо, в свободную руку взял коробку с пулемётной лентой. Прихватил бы больше, да третьей руки нет. Сразу побежал. Теперь надо уносить ноги. Илья перестраховался. Полевая полиция – гехаймфельдполицай, не успевала идти за первым, наступающим эшелоном своих войск. А только у неё были спецы, обученные идти по следу собаки. Илья же, пробежав пару километров, наткнулся на ручей, пробежал по нему вверх по течению метров двести. Только вымок зря. Зато потом отдышался под сосной. Славная ночь выдалась. Взвод мотоциклистов выбил, трофеи, ценные для него, добыл. Карта и пулемёт с автоматом – приобретение нужное. Всё рассмотрит завтра, а сейчас спать. Устал, да и слишком много за последние сутки событий произошло.

Так и уснул, но спал чутко. Птицы и зверьё лесное, напуганное звуками войны, ушли подальше от людей, в леса глухие, только ёжики шастали, шелестели листвой.

Утром проснулся, как привык, в шесть тридцать по московскому времени. Сделал небольшую зарядку – прогнать сонливость. Сначала осмотрел автомат. Видел его в музеях, в кино, но в руках держал впервые. Отсоединив магазин, взвёл затвор. Ага, огонь ведётся с заднего шептала, как на нашем «ППШ». В обращении оружие простое. За изучение карты взялся. Топографическое исполнение великолепное. У рек, кроме названий, обозначено направление течения, глубины, скорость течения, мосты. И на местности каждая мелочь отмечена, вроде отдельно стоящих деревьев, заводских труб. Не прихоть, а отличный ориентир для артиллерийских корректировщиков. Деревни, хутора, грунтовые дороги обозначены. Единственный недочёт, для него лично, – всё на немецком.

Определил своё местоположение, найдя на карте Воложин. Убегал из города он на север. Даже ручей обнаружил. Ткнул пальцем. Предположительно он здесь. Недалеко деревня, километрах в пяти. Хотелось есть, кушал он вчера на хуторе у деда, потому направился к деревне. Хоть кусок хлеба выпросит. Понятно, что у селян самих с едой плохо, да наверняка побирушки вроде него донимают. Из окружения, из разбитых частей сейчас многие на восток идут и не по дорогам, на них немцы сейчас, а по тропам или вовсе без них. Трофейное оружие ощутимо отягощало, но он привык. В оперативной группе, когда забрасывали во время операции к аулам или лесным массивам, груза на себе побольше нести приходилось – рюкзак с провизией, спальник, рацию, запас патронов, оружие. Получалось в итоге килограммов сорок-пятьдесят, да по горам. В группе никто не курил, иначе дыхалки не хватит. А, кроме того, табачного запаха не было, по которому их засечь могли.

К деревне вышел точно, хоть и компаса не было. Залёг в кустах на опушке, с полчаса понаблюдал. Обычная деревенская жизнь – хрюкают свиньи, мычат коровы, на единственной короткой улице роются в пыли куры, изредка появляются селяне. То женщина бельё развешивает на верёвках, то мужик в возрасте дрова топором колет. Всё спокойно, можно выходить. Подошёл к крайней избе, на заборе кувшины сушатся.

– Эй, хозяева! – крикнул Илья.

На крыльцо вышел мужчина.

– Чего надо?

– Покушать не дадите?

– Ступай отсюда, кончилась ваша власть!

И в избу зашёл. Западные районы Белоруссии были присоединены к СССР только в 1939 году, по пакту Молотова – Риббентропа. Некоторые успели в Польшу перебраться, чтобы не жить при советах, другие остались, но власть не приняли. Ну и ладно. Первоначально было желание шлёпнуть. Из таких получались предатели и полицаи. Но этот-то пока не полицай и стрелять его не за что. Может, он не только советы не любит, но и немцев. Илья зашёл в другой двор. Из избы вышел хозяин.

– Наконец-то освободители пришли! – вскричал он.

Хм, ещё один из пронемецки настроенных. Илье интересно стало, почему его за немца приняли.

– Откуда ты знаешь, что я немец? – коверкая русский язык, спросил Илья.

– Ну как же! На голове не пилотка и не фуражка, оружие опять же не трёхлинейка. Заблудились, господин немец?

– Разведка!

Илья приложил к губам палец. Мол – тайна. Хозяин закивал.

– Не изволите в хату пройти?

– Изволю.

Уж играть роль немца, так до конца. На комбинезоне никаких нашивок у него нет, но вот кепи в Красной армии не было, а немцы носили, полевой головной убор для офицеров, а также егери и полицаи. Ай-яй-яй! А попади ему навстречу бойцы или командиры Красной армии, могли бы и обстрелять. Надо обзаводиться пилоткой или фуражкой, как опознавательным знаком «я свой». И камуфляжная раскраска на комбинезоне не похожа на военную тех лет. Нечто похожее было у немецких парашютистов, их форма отличалась от армейской, поскольку курировал десантников министр авиации Герман Геринг. Хозяин засуетился, выставил на стол варёную картошку, тонко нарезанное сало, домашнюю колбасу, бутыль мутноватого самогона, хлеб, чашку малины. По деревенским меркам просто царский стол. Илья сытно поел, отведав всего, а кольцо колбасы съел полностью. Хозяин присесть за стол с гостем не решился, стоял рядом, подобострастно взирая. Когда Илья встал, хозяин попросил.

– Вы уж, господин немец, властям своим передайте, в нашей вёске все поголовно против советской власти и немецким порядкам будем рады.

– Данке, – бросил одно из немногих немецких слов, которые знал, Илья.

Ткнул пальцем в грудь хозяина.