Дом с химерами

– Не, он пальцами закрывал, – простодушно огорчился сержант.

«ФСБ. Управление информационной безопасности» – прочитал капитан Бакшеев на пластиковой карточке, которой шулерски помахал перед ним неприметный тип из числа тех, кого в протоколе иначе как «без особых примет» и не отметишь.

– Ну, так и что?.. – продолжил Бакшеев напирать грудью на ленту ограждения. – Что из этого следует?

– Для вас ничего хорошего, – покладисто согласилось инкогнито из ФСБ. – Потом ещё из департамента «экстремизма» понаедут, из Генеральной прокуратуры. И только потом, убедившись, что государственные интересы не затронуты…

– Сбагрят это дело нам, – со злым вдохновением подхватил Бакшеев. – Загадив место происшествия и взяв со свидетелей подписку о неразглашении.

– «На тебе, боже, чего нам негоже…» – опять-таки с обидной лёгкостью согласился инкогнито из ФСБ, но тут же попытался утешить Бакшеева: – Да ты не кипи, как самовар. Мы ж не практиканты из школы милиции, капитан, мы чисто работаем. Так что, насчёт «загадить» – это ты сгоряча.

– То-то и оно, – проворчал Бакшеев, по-прежнему напирая на ленту, но напирая уже как-то не слишком. – После вас, как в морге, одни трупы и запах хлорки.

– Послушайте, капитан, – теряя терпение, предложило «инкогнито» компромисс. – Пойдите, поработайте там. – Он указал на дом. – Мы ещё соседей не опрашивали. Допросите, как вы умеете, с пристрастием, с превышением полномочий…

– Пошли. Раз уж эти тут, – капитулировал Бакшеев. – Если дело к утру не заберёт ФСБ, считайте меня оптимистом. – Он протолкнулся между плечами соратников и с мстительным рвением вытер ноги о красную дорожку лестницы. – В любом случае нас теперь тут попользуют только в качестве мальчиков для битья.

– У МУР-а уже есть комментарии по поводу происшествия? – тут же явилась и «пресса», сунув чуть ли не в рот капитану уличный мохнатый микрофон. И пометила из-под него ядовито: – Правда ли, что за покушением стоит, сами знаете, кто?

– Происшествия?.. – скроил озадаченную мину Бакшеев, дескать: «А какое такое происшествие?» И даже оглянулся на товарищей: «Не в курсе?»

– Ну как же, – не особенно растерялся проныра с бейджиком «Московские ночные новости» на дутой куртке и радостно огорошил: – Тринадцать пожарных команд! Воронка с провалом в метро! Восемьдесят трупов и зловещее молчание МВД!

– А-а… – «припомнил» и сам Бакшеев. – Там ещё съемочная группа «Ночных новостей» пострадала намертво в перестрелке с инопланетянами? Сейчас, только приведу факты в соответствие, – полез он в подмышку. – Кто пропустил журналистов?!

– Куда мы теперь? – разочарованно проворчал его ближайший помощник, здоровенный опер Ухватов, пряча пистолет и с очевидным трудом отказываясь от идеи раз и навсегда оборвать всякие «связи с общественностью».

– В подвальный этаж, – скептически покосился на него капитан Бакшеев. Сам-то он свой табельный Макаров не вынимал, да и не собирался. – Больше тут соседей искать негде. Я этот дом знаю…

Действительно, путём не вполне законного обобществления квартир, пентхаус и все три этажа выше первого занимали апартаменты господина Варге. Ещё пять комнат третьего подъезда приходилось на какого-то генерал-полковника в отставке, которого, как ни бился господин Варге, сковырнуть с насиженного места так и не сумел. Бывший товарищ, к удивлению господина, оказался ему не по зубам. Варге даже реконструкцию с отселением хотел учудить, да тут так гавкнули с самой «Знаменки», то есть из Белого дома МО РФ, что у Генриха мочевой пузырь ёкнул. Пришлось даже порушенную генеральскую канализацию за свой счёт восстановить – а она была сооружена из дореволюционного чугуна, сейчас такой и не сыщешь… На первом же этаже кроме поста наблюдения и кордегардии личной охраны была просторная квартира мажордома – этакой альтернативы экономки. Тут же сохранилась и квартирка консьержа – древнего старичка с таким дореволюционным обхождением и титулом, что новый барин не только не выгнал его за МКАД подальше, но даже не раз подумывал: «Не обрядить ли дедка в ливрею?»

Этаж с «домоуправлением» сыскарям пришлось пропустить, поскольку инкогнито ФСБ отчасти-таки наврал. Допрашивали их или нет, но оба, и консьерж, и мажордом, были на месте происшествия в качестве не то свидетелей, не то понятых. В любом случае за дверями, куда оперативников не пустили. Так что, как и предвидел капитан Бакшеев, им достался только цокольный этаж, по сути дела, подвал. Подвал, об обитателях которого сам господин Варге представление имел самое смутное. Кто-то там изредка чем-то звенел в канализации, кому-то мажордом звонил по внутреннему телефону, если вдруг закашляется кран на кухне или перегорит лампочка в люстре.

– Эти никак не попадают ни в криминальные разборки, ни в теракты, – сказал Бакшеев сам себе.

Вытертые ступени, винтом уходившие в подземелье, они нашли под парадной лестницей. Покружив во тьме, ступени вывели их на свет, но какой-то не совсем божий. С чётким серным духом и почему-то угольным смрадом кочегарки, на самом деле давно газифицированной.

– Это даже не моё коммунальное детство, – хмыкнул капитан Бакшеев, замерев на пороге коридора. – Это «юность Максима» какая-то.

– Был в разработке? – насторожился Ухватов.

– Давно… – с сомнением посмотрев на него, отмахнулся Бакшеев. – Ещё в III отделении Имперской канцелярии. Ну-с, что мы имеем?

Несколько массивных дверей, как и везде в доме, похожих на порталы баронских замков. На дубовых створах ржавели висячие замки, впрочем, кое-где и ухоженные, с потёками масла. Изредка виднелись почтовые ящики и медные антикварные звонки, свидетельствуя об обитаемости лабиринта.

Бакшеев остановился у первых же обитаемых. Со звонком. Но звонок промолчал. Тогда капитан постучал в дверь костяшками пальцев, а потом и каблуком, повернувшись к двери задом. Дверь отозвалась гулким, но порожним эхом.

– Есть кто живой? – уже без особой надежды спросил капитан Бакшеев в дыру на месте английского замка, а потом и заглянул в неё – и отшатнулся.

Слезящийся глаз, под обвислыми веками, прильнул к дыре с внутренней стороны.

– Откройте, полиция. Я вас там видел, – добавил Бакшеев после паузы.

– Ну, так и я вас видела… там, – наконец отозвалась дверь. – Так я ж к вам не лезу… туда. Ладно, входите… Сами напросились…

Дверь отворилась. Капитан, отчего-то помявшись, шагнул-таки в негостеприимную тьму и поискал в ней выключатель. Но выключателя так и не нашёл, сколько ни шарил.

– У вас что, хозяйка, и спичек нет?.. – поинтересовался Бакшеев, сдерживая раздражение и чуть ли не вслепую пробираясь захламленным коридором.

– Отчего ж нет?.. – равнодушно отозвался всё тот же дребезжащий голосок. – Есть спички. Такой костёр могу развести, что куда там Наполеону в 12-м…

Жёлтая вспышка ослепила Бакшеева.

– Ваня, не двигаться! Замри! – не оборачиваясь, прорычал капитан Ухватову, и без того застывшему позади, у порога.

– Да я и так умер, – чуть слышно просипел опер.

– Ну и как это понимать, гражданка? – Бакшеев огляделся и утёр мигом вспотевшее лицо.

– А так и понимать, гражданин начальник, – удовлетворённо прокряхтела взрывоопасная – то есть вся обвешанная брусками тротила, – старушка, шаркая из коридора обратно на кухню. – Или, как вас там теперь правильно называть, господин?.. Так и понимать, что пришёл конец вашей американской деспотии. Потому, что не так мы воспитаны Родину любить, как вы теперь. Не по прейскуранту. Так что стоять я буду до конца! А вы присаживайтесь, – кивнула старушка на табурет в дальнем углу кухни.

Бакшеев послушно сел, а опасная старуха, оправив набитую брусками тротила жилетку, продолжила:

– Гостить вам теперь у меня, как я понимаю, долго. У нас же власть с террористами переговоров не ведёт. Куда ей, когда она сама с собой договориться не может. Так что…

Тем временем снаружи дома Шатурова

Вернувшись после того, как отогнал машину с «чопиком», запертым в ней, Ильич нашёл Арсения на месте происшествия за спинами начальства.

– Ты машину куда отогнал? – не оборачиваясь, спросил капитан.

Спросил вполголоса, чтобы ненароком не обратить на себя внимания этого самого начальства.

– Да тут, в проходном, а что?..

– А то, что в случае, если нас всё-таки привлекут к расследованию, этот «чопик» будет единственным показателем нашей с тобой активности. Больше нам тут ничего не светит, – кивнул капитан на мощное зарево прожекторов, в котором тут и там чернели бронежилеты. – Просто не пройдём.

– Ну почему?.. – возразил ст. лейтенант. – Не светит? Ещё как светит. Особенно, если это будет расследование нашего с тобой служебного несоответствия. Больше, кстати, твоего…

Точилин рывком развернул ст. лейтенанта к себе: «Ты, что, Брут?!». Ильич сокрушённо всплеснул руками:

– А что я? Я человек подневольный, казённый. Вы принудили умыкнуть свидетеля в корпоративных интересах. Живого человека про запас?! – картинно ужаснулся Ильич, закрыв лицо ладонями.

– Ладно, кончай пантомиму. Пошли, в самом деле, запротоколируем наш НЗ. В протокол свидетельских показаний, – ворчливо уточнил Арсений. – Всё равно из-за их спин сейчас ни шиша не увидишь, – кивнул он на «Волгу» и джип с логотипом ЦСН, возле которых происходила служебная суета.

– А потом что?.. – спросил ст. лейтенант Кононов. – Отпустим, если что?

– Потом, – назидательно постучал пальцем капитан Арсений Точилин по философскому лбу ст. лейтенанта. – Потом, если что, отмажемся: мол, ничего существенного задержанный не сообщил, вот и не стали задерживать.