Так закалялась сталь: Силуэты
– Ну и ну… – прошептал Охотник, невольно сжимая рукоять револьвера.
Ужасная метаморфоза довольно быстро завершилась. Лёгкие Кайниса тут же наполнились знакомым липким холодом. Тварь медленно повернула пустую голову в его сторону. Она чувствовала. Парень стиснул зубы, стараясь не выказывать никаких эмоций и просто наблюдать. Скитис прерывисто вздыхала, дрожащими пальцами перебирая связку амулетов, висящих на ее шее:
– Иргиль… Он идти к нам… – пискнула она.
– Вижу. – ответил Охотник, не шевеля губами.
Он и сам заметил, как, нехотя переставляя ноги, существо побрело в их сторону. Медленно и непреклонно. Однако, стоило Кайнису моргнуть, и Длинный человек непостижимым образом оказался практически вплотную перед окном. Ланианка взвизгнула и попятилась, шепча себе под нос что-то на своем загадочном языке. Охотник от неожиданности тоже отступил на шаг и молниеносно выхватил револьвер. Длинный человек, бывший куда выше проема, в который виднелся лишь нездорово тонкий живот, неспешно наклонился, уперся в стену костлявыми руками и заглянул в окно своими отсутствующими глазами. Кайнис ответил ледяным, полным решимости, взглядом. Внезапный порыв ветра со стуком распахнул хлипкие ставни. Сочтя это наилучшим моментом, Охотник ухмыльнулся и дважды нажал на курок. От грохота выстрелов Скитис вновь вскрикнула и осела на землю, закрыв голову руками. Обе пули попали точно в цель – одна в то место, где, по идее, должен располагаться нос, а другая чуть пониже. Только вот, вопреки ожиданиям парня, патроны не взорвались, прорвав темную кожу твари, а словно замедлились и плавно вошли в нее, оставив два ровных круглых отверстия. Существо даже не шелохнулось, а на кровь из ран не было и намека. Более того, спустя пару секунд они затянулись сами собой, сделав поверхность лица вновь непроницаемо-гладкой. Издав странный щелкающий звук, Длинный человек просунул голову в открытое окно. Затем, изгибая конечности под неестественными углами, полностью протиснулся внутрь.
Кайнис отступил назад, выхватив нож, а Скитис забилась в угол и тихонько подвывала. Длинный человек замер, затем развернулся в ее сторону. Охотник почувствовал, какой неумолимой злобой наполнился воздух вокруг. Словно в комнате присутствовало нечего большее… То, что обволакивало разум Охотника липкой пленкой утробного страха. Такой же страх, какой испытывает рыба, спрятавшаяся от проплывающей мимо, акулы в расселину между камнями и обнаруживает позади себя голодного морского змея.
Существо подняло руку, и колени Кайниса тут же подкосились, взор затуманился знакомыми жуткими воспоминаниями и образами. Охотник покачнулся и привалился к стене. Перед глазами плясало яркое пламя, клубился густой серый дым. Треск, грохот, пронзительный крик. Обожженная и обессиленная рука матери, беспорядочно цепляющаяся за неровную поверхность рухнувшей балки, в попытках сдвинуть ее хоть на миллиметр… Парень тряхнул головой, но это лишь слегка отогнало видение. Слегка, но достаточно для того, чтобы он мог разглядеть, как загнанная в угол Скитис, выгнув спину и истошно вопя, выцарапывала свои глаза собственными когтями, раздирала рот, горло, вырывая куски кожи и плоти, захлебываясь в собственной крови.
Когда последний стон несчастной ланианки утих и она навечно застыла, безвольно развалившись на алом полу, поток воспоминаний оставил Охотника и тот рухнул наземь, тяжело дыша.
Длинный человек смотрел на него почти вплотную. Кайнис призвал все свое самообладание, чтобы подняться, но как только он это сделал, конечности свела жгучая судорога, лишая возможности двигаться. Даже пальцы отказывались шевелиться. И тут существо заговорило. Это была не обычная речь. Слова и фразы сами возникали в разуме Охотника, разносясь по его черепной коробке мрачным шипящим голосом:
– Если ты хочешь жить – расслабься и дай произойти тому, что должно произойти. Как бы ты не хотел, твоя роль в этой сцене судьбы сыграна. Вопрос лишь в сохранении твоей жизни.
Охотник хотел ответить, но не смог разжать челюсти. Его смятение, негодование и страх стали молчаливым ответом существу.
–Ослабь свой испуганный разум. – Длинный человек жутковато засмеялся. – Ты так боишься меня. Боишься того, чего не знаешь и не понимаешь. Но я лишь капля росы в утреннем тумане… Твое тело и так подчиняется мне, пусть и не так хорошо, как в нашу прошлую встречу. Но душа закрыта для меня. Ослабь волю, выпусти весь страх наружу…
Тварь медленно открыла широкий зубастый рот. Уши охотника пронзил оглушительный гул. Крики, стоны, вопли – все смешалось в нем. Среди всего было невозможно разобрать что-либо, но в один момент он услышал то, что заставило его подавится собственным отчаянным криком и молча склонить голову перед Длинным человеком – спокойный и монотонный голос Скитис, произнесший всего два слова, перекрывшие весь остальной шум: "подчинись ему".
Почему-то голос, знакомой ему лишь пару дней, ланианки из глухой деревни на задворках мира, моментально убил в нем желание противиться странной твари, обрекая его в вязкую безысходность. На его глазах она мучительно убила сама себя… А он лишь стоял, скованный по рукам и ногам волей Длинного человека, волей собственного страха. Как когда-то, много лет назад, он наблюдал, как огонь пожирает его родной дом, запертых там родителей… Он бы смог помочь, смог спасти, если бы страх за собственную жалкую жизнь не парализовал его. Так же как сейчас.
Молча он наблюдал, как тело покрывается темной коркой тени. Неуловимым движением руки Длинный человек заставил Охотника подняться. Ноги сами вынесли Кайниса из хижины, вели по пустым улицам, влажной болотной земле. Зловещий конвоир держался позади. Парень не видел, но чувствовал его гнетущее присутствие. Они покинули деревню и вышли к мелкой зловонной речушке. Пройдя немного по течению, они оказались на краю заводи.
Охотник не знал, сколько он всматривался в грязную воду. Может пару минут, может час – время потеряло свой смысл.
Вот, наконец, что-то мелькнуло в глубине, вызвав на поверхности мелкую рябь. Круги становились все больше и больше, затем вода закружилась против часовой стрелки, превратившись в постепенно растущую воронку. По краям замелькали щупальца и желтые глаза масгейл – они спешили убраться отсюда вниз по речушке. Вода в воронке кружилась все быстрее, а ее конус становился глубже и шире, пока, наконец, из нее не появилось… Нечто… Огромное существо, которое было даже выше Длинного человека. Толстое, разбухшее тело покрывали бугры и швы, словно оно было собрано из множества частей. По всей длине туловища несимметрично громоздились множества рук. Все они принадлежали разным существам и все время беспорядочно дергались, будто пытаясь ухватиться за что-то. Лишь одна, самая длинная пара, увенчанная огромными тонкими пальцами с кривыми когтями, висела абсолютно неподвижно. Лицо существа очень напоминало человеческое или альвийское, но сильно вытянутое в высоту и содержащее в себе что-то, до паники, отторгающее, противоестественное… Помимо семи зашитых глаз, рта и отсутствия носа, губ и ушей. Сами линии, очертания вызывали отвращение.
Некоторое время тварь стояла не двигаясь, затем качнулась вперед. Настолько резко и незаметно, что Охотник отшатнулся, едва не упав в густую грязь. Однако, сзади его кто-то поддержав, взял за плечи знакомой, леденящей до костей, хваткой. Кайнис машинально обернулся, думая, что это был Длинный человек, но не увидел ничего, кроме унылого болотного пейзажа. Вдруг, те же руки развернули голову Охотника, внезапно и немилосердно, чуть не сломав ему шею. Парень захрипел. Не столько от самой боли, сколько от неприятного хруста, но тут же сжал зубы, до крови прикусив язык. Лицо, которое скорее можно было назвать мордой, находилось лишь в паре сантиметров от лица Охотника. При ближайшем рассмотрении, Кайнис увидел, что вся лысая голова твари покрыта нарывами и язвами, в которых копошились сотни бурых личинок.
С утробным ревом, глухим и низким, тварь начала медленно открывать рот, разрывая грязные нити швов и собственную плоть, из которой вяло потекла вязкая, темно-красная, почти черная, кровь. Это не было похоже даже на пасть Длинного человека, скорее, на водоворот, из которого вылезла тварь. Голова ее растягивалась вместе со ртом, становясь огромной и приобретая ещё более уродливую форму. Все пространство внутри было усеяно кривыми серыми зубами, между которыми, то тут, то там, виднелись куски разлагающейся плоти, обрывки кожи и обломки костей. Запах был соответствующий. Трупный, отвратительный, настолько густой и насыщенный, что казался слизью, расползающейся по коже и легким. Запах смерти. Постоянно пляшущий на лезвии топора, Кайнис никогда не ощущал его так близко и явно.
В самой горловине забрезжило тусклое синеватое свечение. Тварь протяжно загудела, и Охотник почувствовал, как его затягивает в эту омерзительную пасть. Воздух засвистел в ушах и казалось, что земля вот-вот уйдет из-под ног. Но произошло совершенно другое – тело парня словно стало растягиваться под влиянием смрадного дыхания монстра. Страшная боль огнем обожгла каждую клеточку. Сухожилия и кости трещали, готовые порваться. Но они не рвались. Кайнис хотел кричать, но не смог – горло уже деформировало так, что он смог лишь тихо захрипеть. В глазах потемнело. В очередной раз он понял, что сопротивляться бессмысленно. Да и сил на это не осталось. С усилием Охотник сомкнул веки.
Хотя, пришел он в себя довольно быстро, ему показалось, что прошло несколько дней. А может, он и не очнулся вовсе. Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Как только Охотник не напрягал свое острое зрение – он не мог разглядеть даже пола под собой. Хотя, свои стопы он видел прекрасно… Парень не сразу понял, что вокруг ничего и нет. Ну, кроме щупалец, тянувшихся словно из ниоткуда и крепко обвивавших его конечности, удерживая их. Подняв голову, он вновь обнаружил перед собой тут тварь, что вылезла из омута.
В упор Кайнис смотрел на уродливую морду. Эмоции и надежды давно покинули его. Он убедился, что ждать можно чего угодно, даже того, что выходит за рамки его, неожиданно узкого, мировосприятия. Поэтому решил, что лучше не ждать ничего вовсе. Но тварь лишь заговорила, таким же образом, как и Длинный человек. Только голос был в разы глубже, отстраненнее и холоднее, хриплым эхом терзая разум:
– Наконец-то ты с-с-стоишь передо мной… Столько лет я ждал подобного тебе…
– Ты знаешь меня? – безучастно спросил Охотник глухим шепотом.
– В твоем понимании – нет. Но мне не составит труда узнать все о тебе за секунду. Мне это не нужно. Для меня важно лишь то, что ты Охотник…
Тварь склонила уродливую голову набок. Несколько кривоватых рук, напоминающие человеческие, потянулись к Кайнису и стали ощупывать его тело.
– Тебе не стоит бояться меня. Если тебе по силам. – существо омерзительно рассмеялось. – Я уже получил все, что мне от тебя надо. Убивать тебя бессмыс-с-сленно. Но я так давно не встречал никого из твоего р-р-рода. Хотелос-сь бы поигр-р-рать подольше.
– И… И что же тебе от меня нужно?
– Тебя так это тревож-ж-жит? Э-хе-хе. Я уже и забыл это ж-желание смертных – желание знать все обо всем, даж-ж-же если эти знания не несут им никакого с-с-смысла. – тварь на секунду умолкла, размышляя. – Что-ж-ж, пожалуй, я могу р-р-рассказать тебе. Не в твоих силах будет направить эти з-з-знания против нас.
– Вас? Кто ты? Что т…тебе нужно? – грудь Кайниса содрогалась с каждым словом. Ее словно сдавливали тиски.
– Я – ничто. Лишь жалкая оболочка самого себя, застрявшая в этом месте на долгие века… Вдали от своего дома. Как и ты сейчас. У нас с тобой намного больше общего, чем ты думаеш-ш-шь… – тварь оскалилась в жутком подобии улыбки. – И даже такой, как я хочет вер-р-рнуться домой…
– Что же может быть… Быть домом такого создания? – с отвращением спросил Охотник.
– Ох-хо. Ты видел его. Точнее, его проекцию. Ту час-с-сть, что сохранилас-с-сь в моем сознании. Ты находиш-ш-шь это место пугающим, бессмысленным. Это мес-с-сто в котором обитают глубинные страхи каждого смер-ртного. Начало и конец пути.
– К чему эти загадки? Причем здесь я? – недоумевающе воскликнул Кайнис.
– Посмотри на себя, Охотник. Иргиль, наз-з-зывала тебя твоя подр-р-руга старейшина на давно з-забытом языке. Вы не ведаете страха. Вы охотитес-с-сь за ним, думая, что ваш-ш гроб все ещё шелестит листьями в окр-р-ружающих вас, лес-с-сах. Но там, откуда я р-р-родом, нет лесов. Лишь страх. – существо щелкнуло шеей, от чего спина парня покрылась мурашками. – Все там соткано из того, что вы наз-з-зываете страхом. Именно он мне и нужен, чтобы пр-р-роложить себе дор-р-рогу домой. Но страх простых дэйонов – без-з-звкусица, не более чем серый камень фундамента, недостаточный для того, чтобы возвес-сти цитадель. Куда ценнее страх тех, кому он не ведом по при-р-р-роде. Тех, чья кровь подавляет его. Тех, кто похож-ж-ж на тебя…
– Что!? – опешил Охотник. – В каком смысле!?
– Ты никогда не з-з-замечал, что ты чужд своей же при-р-р-роде, иргиль? В твоей кр-р-рови, кр-р-рови твоих братьев и нас-с-ставников бурлит та первородная энер-р-ргия, что когда-то принадлежала лиш-шь нам. Но ныне она живёт и в вас-с-с. От того мне так нужен твой с-с-страх, твой ужас-с-с перед неотвратимостью и жестокостью смер-р-рти. Признаюсь, что выз-з-звать его было не так пр-росто. Вы постоянно боитес-сь за свою ж-ж-жизнь, боретесь за нее, но это не более, чем животные инс-с-стинкты. Мне же нуж-ж-жен был твой первородный трепет… И я его получил. Так что, твоей смер-р-ртной жизни ничего не гроз-з-зит.
– Почему? Почему ты не убьешь меня? – Кайнис усилием воли заставил себя посмотреть чудовищу в глаза. – Это бессмысленно…
– Бессмысленно убивать того, кто хоть и отчас-с-сти, но является твоим бр-р-ратом. Ведь р-рано или поз-здно он еще принесет мне польз-з-зу. – тварь усмехнулась. – Тем более, было забавно дер-р-ргать за все эти ниточки и рас-с-ставлять фигур-ры, чтобы з-з-заманить тебя сюда. С вос-с-семь веков я ничем подобным не з-занималс-с-ся.
– Тхе-хе… – сквозь боль хмыкнул Охотник. – Выходит, что все это, деревня, Длинный человек, Скитис… Все это спектакль, созданный тобой.
– Нет. Раз-з уж тебя так это з-з-заботит – я расскажу. Ведь все уже закончено. Как вы говор-р-рите – вскрою кар-р-рты. Длинный человек – мой верный слуга, частица моего разума и моей плоти, застрявший здес-с-сь вместе со мной, помогавш-ш-ший мне вер-р-рнуть хоть каплю утраченных сил. Как ты уже понял – для этого нам нуж-ж-жен страх. Для начала нас было дос-с-статочно обычных с-с-смертных. Аборигенов. С ними не с-с-сложно, достаточно лишь показать ис-с-стиную пустоту небытия загробной жизни. Особенно если подкар-рмливать их панику пропаж-жами и чудовищными убийс-с-ствами, эх-хе. Но стар-рая ланианка оказалась умна. Она уз-знала про нас-с-с. Она научила свой нар-р-род избегать нас-с-с, когда расцветает наша с-с-сила. Я пытался бороться с ней, но безуспешно. Она с-с-сильна. Мы были слабы. Страха и жертв было недостаточно. Но в-р-ремя шло. И я смог сделать то, что давно задумал. Я не мог навредить ей, только лиш-шь внуш-ш-шить ненавязчивую мыс-с-сль, не более. Но этого было дос-статочно. Я натолкнул ее на идею призвать на помощь Охотника. Что из этого выш-шло, ты сам знаеш-шь… Хи-хи-хи… – тварь заклацала зубастой пастью.
– Если тебе нужен страх, почему пропадали жители? Зачем тебе их убивать? Что станет с деревней? – безучастно вопросил Охотник, в целом, отдавая себе отчет в том, что ему плевать на ответы.
– Ох-хо. Я не убивал их… Они питали меня своим страхом. Но об этом чуть поз-з-зже… В деревне мне мало интерес-с-са. Однако, жители зас-ставили меня голодать, когда я был с-с-слаб. Теперь, когда я с-силен – они заплатят. – с леденящим холодом отозвалось существо. – Их страх – ничто. Но тепер-р-рь я в состоянии с-сделать намного большее, чем просто с-с-страх. Например, я могу зас-с-ставить их кормить вечной предсмертной агонией меня и мою вер-р-рную гончую. Совсем как их мудрая старейшина.
Кайниса передернуло, когда он бессильно наблюдал за тем, как тварь запускает пальцы самых длинных рук себе под ребра и с глухим хрустом раздвигает их в стороны. Но то, что он там увидел, повергло его в еще большую яму гнетущей скорби и отчаяния, хотя казалось, что после последних дней ничего уже на это не способно.
Внутри тварь оказалась полой, не считая черных костей и истлевших лоскутов гнилой ткани. К хребту существа была прикована Скитис. Ее удерживали те же щупальца, что и Охотника. Тело ланианки было изуродовано. Внутри многочисленных ран и порезов копошились черви, кое-где торчали острые белые обломки. Одно щупальце плотным кольцом обвилось вокруг горла, не давая дышать. Глаза старейшины были выцарапаны, а разорванный до этого рот – зашит. Но, при всем этом, несчастная ланианка оставалась жива. В дикой агонии она извивалась и мычала, напрасно стараясь высвободиться из пут, а из пустых глазниц по грязным щекам стекали, алые от крови, слезы.
Кайнис хотел отвернуться от этого ужасного зрелища, но не мог. Тварь не позволяла ему. Обычно он не питал никаких чувств к тем, с кем встречался в ходе своей работы. В его восприятии они были не более, чем эпизодической декорацией собственного представления. Но Скитис… Скитис стала маяком теплого света в тумане болот, спасшим его. Она приютила Охотника и всем своим видом внушала ему доброту и искренность. Но в итоге оказалась лишь игрушкой в руках отвратительного монстра. Сначала – без своего ведома, а ныне – безвольно извиваясь в лапах вечных мук и отчаяния на границе собственной смерти, успокаивающий холод которой так никогда и не настигнет ее… Кайнис сдался – он не мог этого вынести.
– Убери… Убери!
– Э-хе-хе. Не с-с-смог отказать себе в удовольс-ствии поиграть с-с тобой ещё капельку. – тварь убрала руки и грудная клетка захлопнулась, издав при этом громкий чавкающий звук.
– П…почему? За что? – скорее сам у себя с надрывом спросил Кайнис, затем резко вскинул голову и заорал – Хватит! Хватит этого! Убей меня! Я прошу, закончи это…
– Ну же… – оскалилась тварь – Я не с-с-стану убивать тебя. Я уж-же с лихвой взял у тебя все, что мне нуж-ж-жно. Это как взять с-с-соли у старого добр-р-рого друга сос-с-седа. К чему мне убивать соседа? Нет, ир-р-ргиль, ты свободен. Можеш-ш-шь идти и продолжать ж-ж-жизнь как ни в чем не бывало. Я же наконец, спустя с-с-сотни лет, вер-р-рнусь домой… Но что-то подсказ-з-зывает мне, что наш-ш-ши пути ещё пересекутся…
Под собственное скрипучее хихиканье существо растворилось в окружающей черноте. Хватка щупалец ослабла, а затем они исчезли вовсе. Кайнис почувствовал, как незримый пол уходит из-под ног, а сам он срывается в бездонную пропасть. Все утратило свое значение. Опустошенный, подавленный, он летел в черную бездну, ощущая себя съеденным изнутри. В один момент перед глазами возникло лицо матери, покрытое ссадинами и ожогами. Осуждающе она смотрела на него стеклянными глазами, затем отвернулась. В ушах щелкнуло и зазвенело, словно от хорошего удара палкой по голове. Затхлый болотный воздух, прошибший ноздри, показался Охотнику до восторга свежим, после зловония смерти.
Кайнис лежал в грязи, на бережку тихой заводи и исступленно смотрел на беззвездное небо. Вокруг не было ничего, что напоминало бы о, только что случившейся, чертовщине. Охотник еще раз оглядел унылое болото, поднялся и прошел прочь. Прочь от проклятой деревни, как можно дальше и быстрее. Никому не стоит знать об этом.
Уже отойдя на почтительное расстояние, он взял передышку и поглядел сквозь жидкую мглу, туда, где сквозь деревья проглядывали нечёткие контуры лачуг Эдтирта. "Брат… – испуганно и презрительно подумал парень – Эта тварь назвала меня братом! Почему…" Он был в смятении, хотелось рассказать об этом Альтаиру, чтобы тот помог найти ответ на этот странный вопрос. Но в то же время не хотелось рассказывать ничего. Хотелось просто оставить это здесь, в гиблой глуши, забыть как дурной сон… Из размышлений его выдернул звон битого стекла и последовавший за ним пронзительный крик. Спустя пару секунд, между домов мелькнул знакомый долговязый силуэт. Сгустившаяся тьма поглотила Эдтирт и его жителей, а тьма собственных мыслей и страхов поглотила душу Кайниса. Не в силах помочь, он мог только одно – бежать, повторяя в голове лишь одно слово – "брат…".
Примечание
Эйна – глава, старейшина
Шан – да
Шан'эл – нет
Шан'эл дар – совсем нет
Тэин – спокойно
Мат иргиль – дорогой Охотник
Наат'эл – беда, ужас, проклятие
