Вебсик. История третья. Башни Меера. Часть 2

15551 = 17 = 8

Так, думаем, размышлял я. Три вершины гексагона – «семёрки», центральная точка – «пятёрка». Это явно вписанная трёхгранная пирамида с основанием из «семёрок». А дальше – треугольник, образованный вершинами 1, 2 и 8… По логике разрядности оснований вершина 8 (15551) находится между двумя семёрками от 10501 и 15451.

А вот произведение чисел даёт такую картину:

5

151=1*5*1= 5

353 = 3*5*3= 45 = 4*5 = 20 = 2*0 = 0

757 = 7*5*7 = 245 = 40 = 4*0 = 0

10501 = 1*0*5*0*1 = 0

15451 = 1*5*4*5*1 = 100 = 1*0*0 = 0

15551 = 1*5*5*5*1 = 125 = 1*2*5 = 10 = 1*0 = 0

Оно однозначно показывает на центральную пятёрку, которую мы соотнесли со старым замком, и конкретную вершину гексагона. Она словно «выстреливает». Пещерный оккультизм в двадцать третьем веке, усмехнулся я. Мои «вычисления», конечно, детские, но думать они не мешают. Наоборот, даже подсказывают что-то. Вот только, что именно? Где эта вершина «151» – на перевале? Получалось у меня не так, как предлагал наш дед.

Я попытался подробно вспомнить, как рассказывал свою расстановку палиндромов Ростислав Петрович. Начал он, точно, с «пятёрки» и поставил «пятёрку» в главную вершину. Пятизначные палиндромы он поставил по возрастанию на вершины общих для треугольника и шестиугольника граней, потом между ними расставил трёхзначные палиндромы, начиная от меньшей пары пятизначных. Помню, что я тогда узнал только место, изображённое Петерсом на 10501-й серии, – это в Соловье, если с горы от водопада на него смотреть… Потом Ростислав Петрович прикинул угол 120 градусов и, помнится, сказал, что, если расстояния равны, то эти точки лежат далеко за пределами наших мест, одна – почти у санатория Космофлота, в районе того ущелья, в котором мы с ним были, и где позже близнецы нашли пещеру с кристаллами и биомассой. Карта ко мне не попала, она так и осталась у деда. Но восстановить можно.

Мих, насколько я помню нашу с ним беседу, подтвердил только гексагональную структуру, цифровая «алхимия» его не интересовала. А мне вдруг стало интересно. Ростислав Петрович в своей гипотезе исходил из того, что разрядность палиндрома отражает его роль в общей структуре и предположил, что пятиразрядные числа соответствуют совмещённым граням и вершинам гексагона и вписанной в него пирамиды. У меня получалось, что пятиразрядные числа и вершины концентрируются в одном секторе – вершина 8 (15551) находилась между двумя семёрками от 10501 и 15451. Но в моих «семёрках» было место, показанное Петерсом на картинах 151-й серии…

Я уткнулся в терминал, время от времени поглядывая на репродукции 151-й серии. За этим занятием меня застал вернувшийся из города Саша, который уже неделю отсутствовал – проходил тестирование.

– Папа Юра, можно? – спросил он от входной арки.

«Маленьким» его уже не назвать – превращается на глазах в красивого высокого юношу, усики уже бреет.

– Я прошёл профотбор, – сразу сообщил он.

– О! И что отобрали?

– Получил рекомендацию в Институт геофизики.

– Ну, герой! Влада знает?

– Ещё нет. Где она?

– Если дома нет, то на «чердаке» у нашего Чрезвычайного и Полномочного в яслях, – ответил я и, видя недоумение Саши, пояснил:

– Вебсик устроил у себя ясли для малышей. Юля уже там со своими девочками.

– Класс! – восхитился Саша. – А мне к ним можно заглянуть?

– Валяй, – согласился я. – А потом возвращайся, слетаем с тобой в одно местечко тут…

Саша кивнул и ушёл, а я ещё раз посмотрел на карте место предполагаемой «точки». Решение у меня уже созрело.

– Дом, Вебсик дома? – спросил я.

– Доступен, – лаконично отозвался дом.

– Вебсик, совпадают ли координаты… – я назвал цепочку цифр, – с северным узлом на макете в Загорном?

Ответ пришёл не сразу. Координаты почти совпали. Но дополнительная информация меня крепко озадачила – там некогда был позиционный район стратегического назначения. Все карты, которые я выводил на экран терминала, его не показывали. Почему? Закрытая зона? К сожалению, на Земле от прошлых вооружённых конфликтов и техногенных катастроф осталось немало закрытых зон, куда туристам соваться не следовало. А посылать запрос в Службу Безопасности без серьёзного обоснования, на основе нумерологических вычислений – тем более. Я скрёб голову, соображая, что бы можно было ещё придумать. Под столом помог Пусь – поскрёб лапой мне ногу.

– Гулять хочешь? – спросил я его.

– Уаа! – отозвался пёс, но к выходу не побежал. Я протянул руку за обручем.

«Запах сильный, – сообщил пёс. – Лужи пахнут».

«Лужами» в его понимании были и следы от дождя, и биомасса от исчезнувших артефактов. И то, и то он старательно обходил стороной.

– Дожди идут, вот и пахнут, – сказал я ему.

«Плохо пахнут, – настаивал пёс. – Тухло пахнут».

Я связался с Володей и сообщил ему эти сведения.

– Собачий нос не обманешь, – ответил он. – Регистрируем концентрацию сероводорода в биомассе. Клон уже извлекли.

– И как он?

– А без изменений. Похоже, что свой порог обратимости он прошёл. Но распад прекратился, выясним, что там завоняло, и опять погрузим. Продолжим эту некрофилию… Сейчас биохимики там пробы берут.

– На озере тоже пахнет?

– Там немного. А с чего ты вдруг принюхался?

Я кратко рассказал другу про свои поиски.

– Про позиционный район там я слышал, – сказал Володя. – И заказ оттуда помню. Давно, правда, это было, лет пятнадцать точно, если не больше. Я тогда Пита своего делал. Заказ был на биомеха, устойчивого к повышенной радиации и агрессивным средам типа кислотных дождей. Больше ничего не знаю. Я иду к тебе.

Я задумался. В юности, на старших курсах Института истории, я сдружился с Романом Самоедкиным, диггером-любителем, с которым довелось побывать в одном из бывших позиционных районов. Там были громадные полуподземные ангары-укрытия для мобильных пусковых установок, широкие дороги из потрескавшихся от времени бетонных плит, остатки казарм и служебных бункеров. Люди оттуда уходили явно в спешке – в помещениях валялись кучи мусора и сломанной мебели. Роман мне рассказывал о своей вылазке на бывшую базу «ракетных поездов» – железнодорожных пусковых комплексов. Вместе с мобильными установками они считались наземным оружием «судного дня», до которого, к счастью, дело не дошло. Не будь природных катаклизмов, все эти военные сооружения утилизировали бы аккуратнее, а так – побросали. Не до них стало. Скорее всего, тут в горах тоже были укрытия, бункеры, стояли мобильные установки и «ракетные поезда», но для последних местные одноколейки казались слабоватыми. Хотя, кто знает. Самоедкина вытащить сюда мне не удастся, он, насколько я слышал, ныне в Союзе Континентов заседает, большой человек стал. Вместо него я мог попросить принять участие в вылазке только двоих – Штефена Роберта и Олега Дегова. Но оба ещё были на Луне.

Вклинился срочный вызов. Вызывал Ион. Он сообщил, что срочно снимается силовой купол над башнями Меера. Оказалось, что соседство с ним нарушает энергетику дома-цветка и сохранность в нём разделённых Вебсиком разумов. Вебсик большую часть времени проводил с нами в Соловье и сначала не придал значения изменению энергетического баланса, но сегодня он сам забил тревогу. Купол срочно снимали, и все исследования там приостанавливали.

– Наверное, объявят карантин, – сказал мне Ион. – Дом под него точно попадёт. Ты бы забрал оттуда родителей и свои материалы.

– И как ты предлагаешь мне забрать макет местности с мансарды?

– Не знаю, но у нас тут уже начинается «карантинное расписание». Проход только через санаторий и всё такое.

– Правила создаются для того, чтобы было из чего делать исключения, – ответил я Иону. – Марта и Слава будут упираться всеми лапами, это я тебе точно говорю. Потом, что ваш карантин Загорный не затронет, что ли? Там тоже эвакуация? Ростислав Петрович что говорит?