ZERO – псевдоним

Однажды, в одной из комнат лаборатории, которая считалась чистой зоной, и вход в нее был в стерильной одежде и обуви, я подошел к одному из шкафов и как бы, между прочим, открыл дверцу и достал один из пузырьков. На этикетке было написано по-научному, и я не мог понять, что это. Пузырек был из темного стекла, а внутри жидкость. Я решил проверить реакцию помощника профессора, который, как я заметил краем глаза, наблюдал за мной. Я сделал умышленную попытку открыть пузырек, и услышал окрик:

– Стойте! Господин Марше.

Он подбежал ко мне, и осторожно взяв пузырек из моих рук, поставил его на место: – Это нельзя открывать просто так, а только в специальной камере.

– Это ещё почему?

– Там опасный химикат, он быстро испаряется и вы, да и все мы здесь можем отравиться.

В это время в комнату вошел Чжоу. Он быстро оценил ситуацию.

– Что здесь происходит? – и, посмотрев на открытый шкаф, велел. – Закройте шкаф и заприте его. За вашу халатность вы ответите, – обратился он к помощнику.

– А я бы с вами хотел поговорить, профессор, – перебил я его, – пойдемте.

Он метнул гневный взгляд, и мы вышли. Уже в его кабинете я спросил:

– Что это за химикаты такие опасные у нас находятся? Вам не кажется, профессор, что вы что-то утаиваете?

– Пока утаивать нечего, но в любых искусственных добавках присутствуют яды, важна их концентрация.

– Мне не нравится, когда вокруг много тайн, и я при этом выгляжу идиотом, которому не доверяют.

– Я вас не считаю идиотом.

– И на том спасибо, и оставим пока этот разговор, но мы к нему ещё вернемся, а пока скажите, на какой стадии исследований мы находимся.

– Я вам говорил, что процесс не быстрый, но вы сами бываете в нашей теплице и видите.

При лаборатории была теплица, и там росли рис, пшеница, бобовые. Растения все были разные по размерам. Я видел, что их подкармливали, и это влияло на их рост.

– Да, видел, и тем не менее.

– Трудно сказать, – произнес он устало, – но попробуем к следующему лету добиться интересных результатов.

«Уж не я ли буду подопытным в следующем сезоне, – мелькнула мысль, – тогда время у меня ещё есть».

Затем мы обсудили текущие вопросы, и я пошёл к себе. Проходя по коридору, я увидел помощника профессора, который шёл мне навстречу, и лицо его было озабоченным, видимо его вызвал Чжоу. Почти поравнявшись со мной, он прошептал, но я услышал: – Не верьте ему, – и, не останавливаясь, прошёл мимо.

У себя в кабинете, я ещё раз прокрутил в голове услышанную фразу. Видимо здесь есть нечто, что я не знаю, но, значит, должен узнать. Для этого я здесь. Надо переходить к активным действиям.

Через несколько дней, я как бы случайно, возвращаясь с работы, догнал того самого помощника.

– Вы говорили о профессоре? – начал я буднично. На улице было мало народа, поэтому надо было создать видимость беседы двух знакомых.

– Да.

– Работа над урожайностью прикрытие?

– Да.

– Вы не многословны. А какая основная цель?

– Я не знаю, но судя по препаратам и их расходу, должна быть еще комната, где проводят другие исследования.

– В каком направлении, как вы думаете?

– Это связано с бактериями, вирусами, но точно сказать не могу.

– Почему вы решились сказать мне об этом?

– Если мои подозрения верны, то я против таких опытов, они опасны для людей.

– А вдруг ваши подозрения не обоснованы?

– Тогда почему скрывают?

– Это верно. Так почему я? Есть же государственные органы.

– Если все так, то они должны быть причастны. А больше не кому сказать. Вы иностранец, у вас больше возможностей, да и совладелец.

– Я подумаю, но вы рискуете, а вдруг я с ними заодно?

– Не верю. Не хочу верить, – и он взглянул на меня, – да, я рискую, но иного выхода у меня нет, тем более я не знаю точно и могу ошибаться.

– Продолжайте работать над тем, что вам поручено. Я принял вашу информацию к сведению. Считайте, что этого разговора не было. Если что, вы ни при чем. Оставьте это мне.

Мы расстались. Придя на квартиру, я стал размышлять над разговором, над интонацией. Каким мне всё было сказано. Я пытался анализировать. Нельзя исключать, что это провокация. Если предприму явные шаги, то жить мне осталось не долго, а если при условии, что это провокация, я промолчу, то внимание к моей персоне усилиться. А если не провокация? Во всяком случае, нужно проверять её, в любом случае, иначе будет подозрительно моё бездействие. Надо ехать в Пекин, узнать о помощнике. Пора выходить на связь. Поездки не вызывали пока особых осложнений.

13

Столица встретила меня своей суетой, многолюдностью, от которой я не хотел отвыкать. Мне нравилось сидеть в кафе и наблюдать проходящий мимо мир. Мне нравилось скопление народа на улицах, когда я шёл в общем потоке и мог наблюдать за лицами прохожих, да и затеряться было легче, хотя и заметить слежку было тоже сложнее.

Я зашел в салон, где был радостно встречен сотрудниками. Меня порадовало, что мое детище не стало работать хуже, а значит, основа заложена, верно. Я позвонил с работы Аи, и сообщил, что прибыл, и мы можем вместе поужинать, на что она согласилась.

Обедать я пошел в ресторан к бармену, чтобы передать сообщение о необходимости встречи. Информация была передана, и оставалось ждать. И вот в этом ресторане произошла встреча, которая сыграла свою роль в развитии будущих событий. Я уже пил чай, когда услышал.

– Разрешите присесть?

Я поднял голову. Передо мной стоял мужчина – европеец, высокий, загорелый, с умными глазами, в хорошем костюме. Лицо ничем примечательным не выделялось.

– А что в этом есть необходимость?

– Надеюсь.

– Я вас не знаю. Вы не ошиблись?

– Если вы Жан Марше, то не ошибся.

Это становилось интересно, и я решил узнать, в чем дело.

– Присаживайтесь.

Он присел на стул напротив меня и подошедшему официанту заказал чай, учитывая, что предстояла беседа, то я заказал ещё чашку чая. Пока выполняли заказ, мы молчали. Я не считал нужным начинать, а он видимо не хотел прерываться и говорить при посторонних, официанты имеют хороший слух.

Когда чай был на столе, а официант удалился, он представился:

– Александр Браун. Я англичанин.

– Не представляюсь, меня вы знаете.

Разговор мы вели на французском, он неплохо говорил, но с сильным акцентом.

– Я уже давно хотел с вами познакомиться, но не было возможности, вы теперь редко бываете в Пекине.

– Откуда вы тогда узнали, что я приехал? Или скажете случайность?

Я уже стал догадываться кто это. Такие встречи случайными не бывают, и кто-то сообщил о моем приезде, а дальше дело техники. Это мой прокол, не заметил за собой пристального внимания. Спокойствие закончилось, и игра началась большая, поэтому с этого момента расслабление может дорого мне обойтись.

– Не скажу. Мне сообщили, что вы приехали, кто сообщил не важно.

– Доброжелатели всегда найдутся, – заметил я, а про себя подумал: – «А мне вот это очень важно. Вероятнее кто-то из салона. Аи не могла, не думаю, что она двойной агент, хотя кто её знает».

– Не буду вас интриговать и затягивать время, если будет взаимный интерес, то можно будет обсудить детали при следующей встрече. Вы являетесь совладельцем компании, которая занимается вопросами микробиологии и нам это направление интересно. Вернее, не направление, а то, что действительно разрабатывают в вашей лаборатории, и до какой стадии дошли.

– Информация поставлена у вас хорошо. И кому это вам?

Он улыбнулся: – Я думаю, вы догадались, что я не просто подошёл. Я агент английской разведки.

– Почему я вообще должен думать, почему вы подошли? Меня не касается кто вы. Я редко читаю детективы, но мне кажется, что вот так подойти и сказать – я агент разведки, наивно и глупо. Вы не больной?

– Я совершенно здоров, и ваше неверие вполне обоснованно. Даже если вы сейчас, громко скажете, кто я, то это будет также наивно и глупо. Не всё так просто. Мы долго наблюдали за вами издалека, и считаем, что вы не тот, за кого себя выдаете. А издалека, потому что не хотели провала, чтобы вы нас заметили. Наблюдали на приемах, прочих мероприятиях и не только.

– И кто же я? Французский шпион?

– Не знаю, все может быть, но нам это не важно, нам важна ваша настоящая сфера деятельности. Я не боюсь представиться, потому как официально я сотрудник посольства. Насколько мы вас знаем, вы не глупец и не пойдете рассказывать, что к вам подошел агент. Если пойдете к своим – это провал, значит, вас вычислили и как следствие отзыв.

– Это ваша версия, ваши домыслы. Я даже не представляю, как вы могли до этого додуматься. Моё поведение чем-то отличается от других, раз вы сделали такой вывод?

– Вы появились из ниоткуда, и вы очень удачливы.

– Это плохо? И, простите, за глупый вывод, я думал, что в разведке более опытные грамотные люди.

Сам я понимал, что порой подход на прямую более эффективен, чем хождение вокруг да около, тем более, если на меня трудно что-либо найти. Возможно, у них там никого нет, и приходится рисковать.

– Это настораживает, но это не самое главное, мы не ставили целью искать данные о вас. Пустая трата времени будет, я думаю, они самые обычные ваши данные.

– Знаете, что, настораживайтесь в другом месте. Слушать ваш бред мне не интересно. Думайте, что хотите.

– Выслушайте меня. У нас нет доказательств и вы правы это наши домыслы. Доказывать их правдивость, это хлопотно, бесперспективно, да и не нужно. Вы следов не оставите, тем более после нашей встречи. Но даже если вы обычный бизнесмен, то поверьте, что агент редко выходит на связь, вот так просто.

– Вы увлекательно рассказываете, но мне это не интересно, давайте прекратим беседу, она ведет в никуда.

– Пусть так, но дослушайте меня.

– Если я вас буду слушать, то это будет свидетельствовать о моём интересе к вопросу, а его нет.

– Хорошо, давайте сделаем вид, что вы мне сделали одолжение и выслушали меня, уделив время. Бывает же, что люди разговаривают, при случайной встрече и больше не встречаются. Случайная встреча.

– Слушаю, – сделал я глубокий выдох. Я был, конечно, заинтересован узнать, что они хотят и что знают, но согласиться вот так сразу, это верх простоты, хотя он и не рассчитывал на мою откровенность.

– У нас есть основания думать, что лаборатория, где вы работаете, занимается разработкой бактериологического оружия. Профессор Чжоу в этом деле специалист. Вы знаете, об этом?

– Он микробиолог и лаборатория занимается поиском способов повышения урожайности.

– Глупо было бы, чтобы официально было так, как я сказал. Я не говорил, что он специалист по оружию, он специалист, как вы и заметили по микробиологии. Я думаю в лаборатории два направления исследований: официальное и другое более реальное. В той реальной разработке, видимо имеется два направления создания вирусов: европейского и азиатского. Вот это нас и интересует. Так ли это, и если да, то насколько далеко они продвинулись, и хотелось бы получить данные о разработках. А вот это, профессор Чжоу обязан знать, если лаборатория имеет двойное назначение.

– Вы понимаете, что говорите? Получается, я финансирую разработки бактериологического оружия?

– Получается, что так, но вы здесь, ни при чем, вы как прикрытие.

– Спасибо и на этом, но я не имею отношения, ни к разработке, ни к разведке, и компания занимается чисто сельским хозяйством.

– Господин Марше, ну, не надо так. Складывается впечатление, что вы очень складно выдумываете. Неужели вы ничего не заметили подозрительного, например, расхода материалов, назначения оборудования.

– Раз вы настаиваете на выдумках, вы их услышите. И так. Одним из направлений нашей лаборатории является разработка бактериологического оружия, направленного против европейцев, с целью очистить территорию для растущего населения Китая, и я это частично финансирую, чтобы остаться живым. Европу накроет легкий грипп с летальным исходом.

– Смешно, хотя возможно то, что вы сказали близко к истине. Я задел ваше самолюбие?

– Можете назвать это задетым самолюбием, но я не обязан уточнять мой интерес.

Он внимательно рассматривал меня.

– Интерес в бизнесе один – деньги. Но чтобы не уходить в дебаты, я предлагаю вам подумать. Кто бы вы ни были, вы разумный человек и понимаете, что если наши подозрения окажутся верны, то это очень опасно. А вы человек умный и не можете не понимать всю сложность, если такое случиться.

– Допустим, что вы заинтересовали меня. Как вы себе это представляете? Я пошел и взял образцы или документы?

– Не все так просто.

– А почему вы обратились ко мне?

– Больше не к кому.

– Единственный человек, кому вы доверяете?

– О доверии речь не идет, больше о сотрудничестве.

– Ваши предложения?

– Сколько вы еще пробудете в Пекине?

Я не считал нужным скрывать и бегать от них не собирался: – Еще дня три, – ответил ему.

– Давайте послезавтра, вы позвоните по телефону, мы встретимся и обсудим. Даже если вы не согласитесь, вы ничем не будете обязаны. Это усложнит получение нами информации, но мы не остановимся. Что скажете?

– Мне кажется, вы сильно рискуете. Если вдруг я соглашусь, а сам знаю о разработках и расскажу госбезопасности. Вы представляете, что будет?

– Представляю, но ничего особенного. Неприятно будет. Они будут знать о нашем интересе, и это даст дополнительную информацию нам для размышлений. Мы умеем работать.

– Вы меня уберете?

– Зачем? Это не профессионально. Вы нам не мешаете. Но наши специалисты, протестировали вас, и убеждены, что вы не работаете на Пекин. Так что?

А что я мог ему сказать. В чем-то он был прав, их это тоже касается. Браун мог и пригодиться, раз имеет подозрения, значит, англичане получили информацию.

– Хорошо, подумаю и позвоню, но я не занимаюсь благотворительностью, у меня должен быть и свой интерес при риске, иначе, зачем мне это. Получается, что вы меня вербуете, так, кажется, это называется?

– Можно называть по-разному, но это еще взывание к вашей человечности, и мы обсудим ваш интерес, а пока запомните номер, – он назвал мне номер телефона, – когда позвоните, попросите к телефону Ли. Вам ответят, когда Ли будет. Вот к этому времени прибавьте час и прогуляйтесь по улице, – он назвал улицу, – подъедет машина и вас заберет.

– Какие тайны, – усмехнулся я.

– Нас могут прослушивать и откровенные разговоры вести по телефону глупо. Да, если машина не заберет, то позвоните снова, значит, за вами следят. Я прощаюсь, – он оставил деньги за чай на столе и вышел.

Я допил свой чай, подозвал официанта и, рассчитавшись, прошел в туалет. Там, на том же месте я взял записку, в которой сообщалось время встречи завтра в торговом центре. Прочитав записку, я порвал ее и спустил клочки в унитаз.

Вечером мы встретились с Аи. Она была, как всегда мила и очаровательна. Поинтересовалась как у меня новая работа, а я рассказывал ей о том, что знал. Фактически я говорил правду, а ее говорить легко.

– Ты стал носителем информации, и рассказал так по-деловому.

– Что делать? Окружающая обстановка не располагает к романтизму, но ты не права, я продолжаю изучать китайскую культуру.

– Неужели?

– Поверь.

Это тоже было правдой. Вечерами я изучал историю Китая, которую уже знал, когда меня готовили, но сейчас я проявлял более глубокий интерес. Я брал книги в городской библиотеке, иногда покупал в магазине.

– Ты хочешь стать искусствоведом, специалистом по Китаю?

– До этого не дойдёт, но может пригодиться.

– Тогда, как бизнесмен, ты должен будешь открыть галерею.

Я не знал, что будет в будущем, но тогда ответил:

– Вряд ли. Для этого надо понимать, что такое искусство…хотя.

– Если произведения живописи, скульптуры, вызывают интерес, то это искусство. Не подражание, не копирование, а подлинники, которые интересны.

– Я подумаю.

Мы встретились с ней за ужином в ресторане, а потом поехали ко мне на квартиру, которую я не освобождал. Аи ушла утром раньше меня. Я же направился в салон. До встречи время было, но надо было убедиться в отсутствии слежки, тем более теперь уже с двух сторон. Убедился. Она была, но только с китайской стороны. Англичанам не было смысла тратить время. Уходить, значит дать понять, что я её заметил. Я поехал по поставщикам продукции для салона, долго на встречах не задерживался. Один из поставщиков собирался ехать куда-то после нашей встречи и предложил подвезти меня. Когда мы выехали со двора, то я обратил внимание, что мои сопровождающие, заметив, что я в машине, засуетились в поисках автомобиля. Я обычно ездил на общественном транспорте или пешком, и они видимо не держали машину рядом. Пока они искали транспорт, мы отъехали. Я попросил остановиться у метро и смешался с пассажирами.

Уходить от контрразведки очень сложно. Они могут прицепить столько людей, сколько сочтут необходимыми. Это их страна. Я сделал несколько пересадок, проверяя, что за мной чисто и вскоре вышел к торговому центру, поднялся в кафе и взял чай. Я занял столик в углу, чтобы видеть всех входящих. Постепенно кафе заполнялось посетителями, так как время было обеденное. К моему столику подошел связной и попросил разрешения присесть. В руках он держал чашку с чаем и что-то из десерта.

– За мной была слежка, – сообщил я, после того, как он сделал глоток чая.

– Вы уверены?

– Не был бы уверен, не сказал бы.

– Вы думаете, этот интерес связан с вашей работой?

– Не только. Она не была бы такой пристальной. Я думаю, причина в другом, – и я рассказал о встрече и предложении англичанина

– Вы уверены, что они вас не вычислили?

– Уверен. У них нет оснований. Это была простая проверка. Он бросил фразу и смотрел за реакцией, но их действительно интересует то, чем занимается лаборатория. В этом их интерес явный.

– Есть предложения?

– Я думаю надо соглашаться. Встретится, узнать условия. Они могут быть полезны, пока не знаю, чем, но вероятность остается. К тому же это возможность прикоснуться к МИ-6, а это не каждому предоставляется, – последнюю фразу я произнес с улыбкой, – а вдруг приблизят?

– Хорошо, я сделаю запрос на разрешение. Отношение к МИ-6 вопрос серьезный и требует санкции руководства. Все остальное это вы сами решаете.

– Ответ мне нужен завтра до обеда.

– Позвоните по телефону, – он назвал номер, который был не сложным, да и запоминать меня учили, – скажите, что интересуетесь поставками шампуней для салона. Если будет согласие, то вам ответят – вы ошиблись номером, но мы можем помочь, если отказ, то просто мы сожалеем.

– Ясно, а что там по вопросу помощника профессора?

– Он действительно порядочный человек и не имеет отношения к спецслужбам.

– Хорошо сказали, значит, мы не порядочные.

Он засмеялся: – Выходит, что так. Наша порядочность ограничена рамками действий, поступков, и границы порядочности постоянно меняются.

– Это насколько хватит фантазии.

– Нам ли занимать фантазии? Иногда уже не знаешь где грань между фантазией и реальностью, потому то, что вчера было фантазией, сегодня реальность.

– Значит, его информация верна, да и англичане не далеки от истины. А как вам удалось так быстро получить о нем информацию?

– Подозреваете? – с иронией спросил он.

– Любопытствую.

– Повезло. У меня в этой сфере знакомый работает. Вы же указали, что он заканчивал, порывшись в его личном деле при устройстве на работу. Вам положено всех знать. Что будете делать?

– Надо будет посмотреть в бумагах профессора, может быть там, что найду, а может быть и поговорить.

– Предъявить бумаги, его досье при командировке за границу?

– Это крайний вариант. Кстати, у англичан могут быть данные, которых нет у нас.

– Возможно. Но где гарантия, что после разговора профессор не сдаст вас госбезопасности?

– Никакой. Придется нажать, а получив информацию уходить, как можно быстрее.

– Канал есть.

Мы обсудили варианты развития событий, и ему пора было уходить, обеденное время заканчивалось. Перед тем, как он встал, я попросил его:

– Мне нужно оружие.

Он понимающе кивнул головой и сказал, что положит в тайник.

– Это нужно там или здесь?

– Там не надо, могут проверить. Стрелять мне – это провал. Пусть будет в тайнике на всякий случай.

На этом мы расстались. Вечером опять встречались с Аи, но ночевать она отказалась.

– Почему? Мы так редко теперь видимся?

– Не хочу тебя рано будить, мне уезжать в другой район.

– Жаль, хоть бы раз утром ты никуда не спешила.

– Еще будет возможность.

– Если бы.

После ее ухода я прикидывал варианты ведения беседы с англичанами, а потом переключился на Аи. Какова её роль в этой игре? Присматривать за мной? Вряд ли. Я сейчас далеко от неё. Узнать от меня что-то для подтверждения их сомнений? Возможно. Случайно сказанное слово, порой может много приоткрыть. Думаю, пока она в пассивной работе.

С этими мыслями уснул я поздно, так и не придя к какому-то определенному мнению.

На другой день, я позвонил с уличного автомата связному и получил согласие на работу с англичанами. После этого позвонил Брауну. Мне назвали время в два часа, значит, встреча в три. Времени было в достатке, и я решил перекусить. Желудок не обманешь, как голову.

14

В назначенное время я был там, где мне необходимо было быть, и не спеша шёл вдоль улицы, рассматривая с видом никуда не спешащего человека витрины и лица прохожих. За мной было чисто, я сделал несколько пересадок и ушёл от слежки, а в каком бешенстве были сейчас наблюдатели, не трудно представить. Уйти два раза, значит, есть опыт, но я уходил не дергаясь, не суетясь, не давая им повода думать, что знаю о слежке. Посмотрим, что будет дальше, а пока я шёл вдоль дороги. Тихо ко мне подъехала машина, дверка открылась, и я услышал:

– Господин Марше.

Я посмотрел внутрь и, увидев своего, теперь уже знакомого Брауна, сел рядом с ним. Машина тронулась. Со стороны все выглядело так, словно меня случайно увидел старый знакомый.

– Я ехал тихо и проверил, нет ли кого за вами, – сообщил он.

– Ну и как?

– Никого не заметил. А вы?

Очередная проверка, притом грубая.

– Я не профессионал. Да и пусть следят, или вы боитесь? Насколько понимаю, наша встреча не запрещена их законом.

– Не хочу, чтобы у вас были сложности. А так вы правы, случайно увидел и предложил подвезти.

– Пусть так.

Далее мы ехали молча. Я хорошо знал Пекин и наблюдал, куда мы едем. Ехали мы минут пятнадцать и, свернув в одну не очень примечательную улочку, въехали во двор. Когда мы сворачивали, ворота открылись. Двор был окружён высоким каменным забором. Мы остановились около двухэтажного здания, и Браун пригласил меня в него. Убранством внутри оно меня не впечатлило. Коридор уходил влево и вправо от входной двери, прямо вела лестница на второй этаж, по которой мы и поднялись. Там также коридор уходил в обе стороны, но левая его часть была короче, так как практически сразу располагалась дверь. Браун открыл её, и мы вошли. Комната была большая: посередине круглый стол со стульями, у стены диван и пара кресел, на стенах репродукции картин. Какого-то особого стиля не было. В дальнем углу я заметил ещё одну дверь.

– Присаживайтесь, – показал мне Браун на стул около стола, и я не заставил себя уговаривать.

– Чай, кофе?

– Кофе, если не затруднит.

– Я прошу вас подождать немного, – и вышел, оставив меня одного, в другую дверь. «Изучают, наверное, – подумал я, – обычное дело».

Минут через пять дверь открылась, и вошел Браун, неся поднос, на котором стояло две чашки и кофейник. Следом за ним вошел мужчина, лет пятидесяти, рослый, крепкий, темные волосы с проседью. Темные глаза глубоко посажены. Лицо чисто выбритое. Выглядел он представительно. При его появлении я встал, он подошёл ко мне и представился:

– Зовите меня Смит.

– Просто Смит?

– Просто Смит, – кивнул он головой и сел напротив меня, по другую сторону стола. Я не ждал приглашения сесть и предложил это себе сам. «Резидент, – понял я, хотя мне и не сказали его должность, – который редко выходит на общение. Значит, интерес у них большой». Браун уже налил в чашки кофе и, отойдя, сел на диван.

– Александр объяснил вам наш интерес и у меня вопрос. Почему вы согласились?

Я выдержал паузу, как бы собираясь с мыслями, а сам уже понял, что не ошибся в том, кто передо мной. Этот должен понимать, почему всё так.

– Я пришел к выводу, что как бы ни развивались события, они могут оказаться для меня не самыми радостными. Если то, о чем вы думаете в отношении исследований правда, то мне это не безразлично, да и помощь может понадобиться, в том числе и финансовая. Я всё-таки европеец и нет гарантий, что одним из подопытных, причем первым, могу оказаться я. Так, случайная болезнь с летальным исходом.