Шоу уходящих теней
Она лежала неподвижно, закрыв глаза, безразличная к окружающему миру, словно внезапно ее бросило потоком мыслей в никуда, где все было так запутанно, где облечь мысли в слова не представлялось возможным. Мысли, итогом которых было лишь одно ощущение потери. С отсутствующим взглядом она смотрела перед собой и чувствовала себя одиноко. Ее взгляд был устремлен то ли в будущее, то ли в прошлое, а печаль приносила почти физическую боль. Ей надо смириться, что он ушел, вернее она сделала так, чтобы он ушел. Завтра она проснется и поймет, что он не придет уже никогда, а жизнь, если ей будет дозволено жить, после того, что она сотворила с любовью, будет продолжаться, только не по-прежнему. Она прислушивалась, тишина и покой заполняли пространство, пропитывая собой воздух. Она боялась пошевелится, боясь потерять свою связь с прошлым, которое еще витало здесь. Тишина больно резала слух, подчиняя себе, и глубокая темнота в газах смущалась. Она открыла глаза. Пусто. Темнота рассыпалась, и она осознала реальность.
Света не заметила, как вошла Алла и увидела ее только после того, как та взяла ее за руку.
– Может быть, вернуть? Еще не поздно. Он шел такой убитый и еле передвигал ногами, – мягко сказала сестра.
– Это он так шел под тяжестью моей любви.
– Я всю жизнь буду помнить, что пошла у тебя на поводу.
– Если будет все хорошо, мы будем помнить обе, а если…, то, значит, сделали правильно.
– Светка, Светка, что же мы за дуры с тобой.
– Какие есть, – грусть легла на ее лицо.
А Семен шел по улице, подставляя лицо ветру. Почему это с ним? И что дальше? После встречи со Светой, еще тогда, когда все было иначе, он стал увереннее, он убедился, что верно его жизненное призвание, потому что появилась цель – доказать, что его профессия важна. Доказать всем, в том числе и себе. В голове прокручивались эпизоды дней, что они провели вместе. Эмоции били через край, а с ними пришло и раскаяние, что он недостаточно сильно ее любил, не смог защитить свою любовь. «Не смог, – билась в голове мысль, – а воевать я не буду». Это было чувство бессилия перед необходимостью подчиниться судьбе, времени, которые все рушат.
Что-то тоскливое и ноющее поднималось изнутри. Он вдруг стал осознавать, что только что она была такой близкой, и вдруг уже недосягаемой. Почему это все произошло с ним? Будущее принесет везение или проклятие Бога? А может быть, с ним можно договориться? В голове рождались бесчисленные вопросы, и Семен понял, что его состояние не лучший вариант для раздумий, ему нужен был кто-то, с кем он мог поделиться своим горем, и он знал кто. Он позвонил друзьям.
Уже сидя в кафе, в ожидании друзей он думал, что неведомая сила обошлась с ним жестоко, и тут он увидел свое отражение в стекле стола, очень изменившееся – помятое и серое.
– Ну, и видок у тебя, – заметил Николай, садясь напротив, а Данила сбоку. – Что произошло?
– Вам не понять, но спасибо, что пришли.
– Почему? Мы что слишком тупые?
– Может быть.
– И чем объяснить твое беспардонное поведение?
– Это твое мнение.
– А точнее, – говорил, Николай, спокойно не обижаясь на тон Семена.
– Меня бросили окончательно.
– Что за бред ты несешь.
– Тот, что она мне отдала, то и несу, – и он передал им разговор. Когда он закончил, за столом повисла пауза.
– Я пойду, принесу, – и Данила встал из-за стола. Семен понял, что тот хочет принести и бросил ему вслед: – Только кофе и покрепче.
Данила обернулся и кивнул в знак согласия. Когда они пили обжигающий горячий напиток, Данила добавил к его пожеланию: – Да, лучше кофе. Алкоголь не помогает.
– По себе знаешь? – спросил Николай.
– И по себе тоже. Что дальше? – обратился Данила к Семену. – Что делать будешь?
– Жить, – просто ответил Семен. – Продолжать жить, ставить номера, радовать людей, но я все-таки поставлю номер, который засел во мне. У меня есть шанс, и я даже знаю, что ей будет приятно знать, что со мной все в порядке. Я разрушу стереотипы о неудачниках. Мы, живя в мире стереотипов, думаем, что они нас уберегут от неудач. Но только со временем многие понимают, что прошлого не вернешь, и стереотипы остаются. Я сделаю из своего прошлого – будущее.
– И каким образом?
– Я уеду отсюда, и возможно, не вернусь. Ни-ког-да, – произнес он по слогам.
– Заключишь контракт?
– Да.
– И как скоро?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Надеюсь, застану тебя, когда вернусь.
– А ты куда собрался?
– В командировку. Завтра улетаю. Боюсь летать, а приходится. Семен, если мой самолет разобьется, и я попаду на небеса, я могу занять тебе там место.
– Будь любезен, какое-нибудь тепленькое, рядом с фотомоделью, ну, и недалеко от тебя.
– Договорились. Может быть, и правильно, что уедешь, если сегодня плохо, то завтра будет все иначе.
– Будет еще хуже?
– Надеюсь, нет. Нам тебя будет не хватать.
– А мне вас, вы не думайте, я в порядке. Выживу. Я смою тень и усталость с реального своего лица. Я клоун, я смогу.
Расстались они не поздно, друзьям было утром на работу, а Семену теперь спешить было некуда. Родители, видя его состояние, не спрашивали ни о чем, а лишь тихо вечерами смотрели телевизор, да звали ужинать. В один из таких вечеров, раздался звонок телефона, Семен к телефону не подходил, а потому ответил отец.
– Слушаю, – и, услышав что-то, крикнул: – Семен, тебя, – и когда тот подошел, шепнул, – из Франции.
– Очень кстати. Да… – бросил Семен в трубку. Дальше родители слышали только его ответы.
– Согласен… Чем быстрее, тем лучше…Один…Хорошо…Высылайте.
Положив трубку, он пояснил родителям, молча, смотревшим на него: – Я уезжаю во Францию. Контакт подписываю Мне нужно уехать, очень, но с вами будет Ольга.
Ольга была его старшей сестрой, была замужем, у нее был ребенок, так что родители не были брошенными. Семен объяснил им причину своего согласия
– Наверное, ты сделал верный шаг, – поддержал его отец. – И когда?
– Они пришлют документы для оформления визы.
На другой день он съездил в цирк и известил директора о своем решении, тот покряхтел, но заявление об увольнении подписал. Семен попрощался с Сан Санычем, получил напутствие, собрал свои вещи и, подхватив сумку, покинул цирк. Выйдя, он постоял на крыльце, оглянулся, и с какой-то легкостью, сбросив груз прошлого, направился вдоль улицы.
Вечером, в день операции, он пришел в больницу, и попросил позвать доктора, который был ему знаком. Тот вновь работал, и вышел к Семену.
– Не буду просить у вас посещения. У меня всего один вопрос. Как она себя чувствует?
– Операция прошла удачно, она выиграла битву за жизнь, и теперь ей нужен только покой. Как будет дальше справляться организм, не знаю, но она молода. На восстановление уйдет несколько месяцев.
– Спасибо. Знаете, первое свое представление, когда будет смех, это для вас.
– А вы кто?
– Клоун.
– Принимается.
Семен повернулся и направился к выходу. «Удачи тебе Света, – подумал он. – Удачи и любви. Я не обижаюсь, я крепкий».
Вскоре пришли документы на получение визы, и он был занят хлопотами оформления документов и сборов. Лишь накануне отъезда он позвонил в больницу и узнал, что Света в сознании, поправляется, поэтому в больнице он больше не появлялся. В последний вечер состоялась встреча друзей.
– А я скоро стану отцом, – сообщил Данила.
– Напиши мне, когда станешь, – попросил Семен.
– Обязательно.
– А ты? – спросил он Николая.
– Откуда я знаю? Может быть, я уже отец. Сообщат.
Утром в аэропорт он поехал один, не любил долгие проводы.
Самолет, взлетевший по расписанию, уносил его из прошлого, в пока еще не ясное будущее, но Семен знал, что хуже не будет. И пока взлетали, его прошлое напомнило, Семен вспомнил, последний разговор с Аллой, там, на крыльце больницы, когда он уходил совсем, и они встретились у выхода.
– Рада тебя видеть.
– Взаимно.
– Ты извини, что так получилось.
– Я понимаю. Я не обижаюсь, хоть и больно, но понимаю. Передай ей, что я желаю удачи и счастья.
– Хорошо. А ты сам как?
– Нормально. Скоро уеду, совсем.
– Удачи.
– Спасибо.
И когда они стали расходиться в разные стороны, Алла окликнула его.
– Семен, ты ни в чем не виноват.
– Я знаю.
– Нет, ты не знаешь, – мягко сказала она. – Ты еще этого не понял.
13
Париж. Семен никогда не был в этом прекрасном городе, с его домами, сохранившими дух прошлого. Мимо этих зданий невозможно было просто пройти, конечно, если ходить ежедневно, то можно и не замечать всей красоты. Эта привычка пришла к Семену позже, а первое время он ходил по городу пешком, знакомясь с городом, но это было потом, а пока самолет прибыл в аэропорт Шарль-де-Голь. Пройдя процедуры пограничного и таможенного постов, он получил свой багаж и вышел в зал, где его ждал Мишель, сотрудник цирка, который немного говорил по-русски. Из аэропорта он повез Семена в Латинский квартал.
– Тебе сняли комнату, небольшую, но уютную. В ней есть все, что необходимо для жизни, – сообщил он по дороге.
– Ты уверен?
– В чем?
– Что в ней есть все для жизни?
– Оценил. Во всяком случае, там есть, где готовить и спать.
– Мишель, у меня все равно пельмени получатся.
– Пельмени? А! Это типа равиоли, – вспомнил Мишель русскую кухню. – А причем здесь пельмени?
– А у холостого мужика, что не готовит, все равно пельмени получаются.
Мишель легко засмеялся: – Район студенческий, тихий, спокойный, там и туристов не так много. До цирка не метро. Жить рядом с цирком я бы не стал, опасный район. Одиннадцатый округ, где наш цирк, сложный, так что лучше доехать.
Так за разговором ни приехали на одну из улиц. Мишель припарковал машину возле светлого, серого современного здания. Нижний этаж был застеклен, в нем находились магазины, а на уровне четвертого этажа вдоль здания проходил балкон. Они поднялись на шестой этаж и, пройдя по коридору, Мишель открыл дверь с номером 605.
– Вот и твоя квартира.
Семен вошел следом за ним, и остановился на пороге, осматривая жилье, где ему предстояло жить. Квартира была студийного типа метров двадцати. Вдоль одной стены небольшая кухня с электроплитой, микроволновкой, холодильником, мойкой. Вдоль другой стояли диван, кресло, стол. Окно было закрыто жалюзи. В комнате было светло, близь стоящие дома не мешали проникать солнечному свету сквозь окно. Мишель открыл дверь слева, там оказалась кладовка, где можно было поместить вещи, а дверь рядом в душ и туалет.
– Мне нравится, – произнес Семен. – Светло, уютно.
– Я надеялся, – Мишель подошел к холодильнику. – Здесь кое-какие продукты на первое время, а потом разберешься. Пельменей, правда, нет, – не упустил он возможность поддеть Семена.
– Придется самому лепить.
– Складывай вещи. Я пошел. Адрес свой запомни. Завтра утром я за тобой заеду и поедем в цирк на метро, чтобы знал дорогу. Все, отдыхай, прогуляйся. Ах, да, чуть не забыл, – он достал деньги и протянул Семену. – Вот на первое время. Потом получишь карточку. Осваивайся. До завтра.
Мишель положил ключ от квартиры на стол и ушел. Семен прошелся по своим хоромам, выглянул в окно и увидел внизу улицу, по которой будет ежедневно ходить. Луч Солнца упал на него. Мир улыбался, словно в его колодец грусти капнула чистая вода, оживившая его настроение. На кухне в полке был кофе, на плите кофеварка, он сварил кофе, и его дурманящий аромат сразу заполнил квартиру. Сидя в кресле, он пытался осознать, что теперь у него другая жизнь, другие правила, другие условия и главное другой язык общения, который надо учить. Затем распаковав вещи, он посадил куклу Кузьму в кресло, определив ему место в их квартире.
Так началась его жизнь на новом месте. Со следующего дня он окунулся в новые условия. Он быстро научился добираться до ул. Амело, где «Цирк д΄Ивер Буглион», располагался в старинном здании. В первое время языковой барьер очень сильно влиял, но Семен при любом удобном случае, а порой и неудобном, учил язык, как по учебнику, что купил дома, так и спрашивая коллег. Через месяц он уже стал осмысливать язык и мог покупать продукты, особенно ему нравились свежеиспеченные круассаны, что продавали в магазине рядом с домом. Лишь здесь он познал их истинный вкус.
Труппа приняла его добродушно, и если он к кому-то обращался, то не получал отказа. Репетировать он начал сразу, с первого дня. День летел за днем и примерно через неделю, он вышел на арену.
Особой дружбы с коллегами не было, такой, какая была дома, но это ему не мешало, а даже наоборот, он был рад, что никто не лезет с расспросами, но иногда он захаживал с кем-то из артистов в кафе или бар. В один из вечеров, он сидел с Хосе – жонглером из Испании и Мишелем, в одном из баров.
– Семен, – обратился к нему Хосе. – Так нельзя жить. Ты все время практически один. – Семен уже понимал, что говорит Хосе, а если было не понятно, то переходили на английский. – Работа, работа. Ты придумываешь номера, молодец, но нельзя жить одной работой. А личная жизнь? Где у тебя женщина?
– Нет, – пожал плечами Семен и улыбнулся.
– Не порядок. У нас есть симпатичные женщины в труппе, даже одинокие.
– Стоп, – прервал его Семен, и выставил ладонь в направлении Хосе. – Отношения на работе – это табу.
– Вообще это правильно, – поддержал Семена Мишель. – Не надо себя связывать.
– Ну, пусть так, – согласился Хосе. – Но если ты будешь только на работе и дома, то так и будешь один.
– Учту – пообещал Семен. – Я же здесь недавно, налаживаю жизнь.
Жизнь его действительно налаживалась, и он уже немного привык. Летом цирк поехал на гастроли в одну из африканских стран, в Париже выступали только с осени до весны. Вернулись в августе, и все ушли в отпуск. Семену ехать было некуда, и директор предложил ему поехать в Бельгию на месяц, Семен не стал отказываться. Лучше работать, чем болтаться без дела, да и заработок не плохой.
Семену нравилась все, что его окружало: работа, обстановка. Его номера имели успех. Он выступал, как в жанре музыкальной эксцентрики, и как мим-клоун. Гримом он пользовался мало, так чуть подводил глаза, чтобы их было видно публике. Его стали, через дирекцию, приглашать на месяц-два в другие цирки других стран. Директор не возражал, так, как это была аренда артиста, и цирк получал свои комиссионные, и, в общем, не плохие.
– Знаешь, почему тебя приглашают? – спросил как-то Мишель.
– Вероятно, что номера нравятся.
– Это, само собой. Но ты, же не один клоун у нас, а приглашают тебя. Тут есть одна тонкость. Бывают клоуны дураки, наглецы, деревенщины или просто с номерами, без амплуа. А ты, как это по-русски, ну, у которого нет ничего в голове. Пусто и он веселый.
– Шалопай.
– Шалопай, – повторил Мишель, словно пробовал слово на вкус. – Вот именно, шалопай. Зрители видят в тебе легкость и не видят игры. Они видят тебя таким, какими иногда хотели бы быть сами, немного беззаботными, с ветром в голове, но и номера твои впечатляют, не каждый может делать то, что делаешь ты.
Во всяком случае, Семен работал весь сезон не в одном цирке. Он уже освоился с языком, что позволило ему расширить круг общения и в этот круг стали чаще попадать женщины. Скоротечные романы, которые случались у него, не баловали душу, а только радовали тело. С этими женщинами он ходил на выставки, в кафе, иногда, вспоминая молодость в кино, хотя ничего там не понимал. Некоторые оставались у него дома и всегда восхищались его клоуном Кузьмой.
Первое Рождество и Новый год, Семен встречал в кругу семьи Мишеля, который пригласил его к себе. В январе он пообщался с соотечественниками, которые приехали на фестиваль циркового искусства «Цирк будущего», но это было так, для души, а душа болела. Семен помнил фразу, что время лучший доктор, но видимо его доктор был начинающий и лечил плохо, так как он хорошо помнил Свету. Боль разлуки утихла, но память осталась. Он учился жить без нее, и медленно, все дальше отходил от того своего прошлого, но оно еще жило в нем. Возвращаться в прошлое не хотелось, но контракт заканчивался. По окончании года его вызвал директор.
– Предлагаю продлить контракт. Или хочешь вернуться?
Семен думал об этом и возвращаться не хотел, он не знал, что будет там делать, память была еще свежа. Услышав предложение, он лишь спросил: – На какой срок, и на каких условиях?
Директор знал, что Семен живет один и очень редко вспоминает о доме. Почему так? Он не спрашивал, но ему нравился этот парень.
– Хочешь сразу на три года, а условия лучше,
– Хочу.
Так Семен остался еще на три года. Гонорары за выступления стали выше, и он сменил квартиру на более просторную. Теперь у него было две комнаты, кухня, но район он менять не стал, привык. Дом, где он поселился, был больше заселен семейными, а таких одиночек, как он, почти не было.
Так прошло еще три года. Незадолго до окончания срока контракта, он посетил цирк «Дю Солей». Его впечатлила работа артистов, но, оказывается, его тоже заметили. В один из дней в цирк пришел представитель и предложил ему работу. Семен взял время для раздумий и поговорил с директором.
– Сам что думаешь? Туда приглашают достойных.
– Мне не очень хочется уезжать, не хочется только гастролировать, но и домой не хочется, мне нравится здесь. Я бы хотел остаться еще, если вы продлите контракт.
– Семен, ты за время работы ни разу не съездил домой. Да, я помню, что приезжали родители, но почему ты не едешь хотя бы в отпуск? Тебя не интересует дом
– Интересует, но не хочу встречаться с прошлым, оно живет во мне.
– Не слишком долго?
Семен в ответ пождал плечами.
– Это твое дело, а я согласен на продление контракта.
Уже четыре года живя вдали от родины, прошлое Семена никак не отпускало. Глупость, но это было так. Оно всегда ходило с ним рядом, как тень, отзывалось, как эхо в горах, и всегда отдавало болью в сердце. К сожалению, прошлое всегда выглядело так, каким он его помнил. Семен не страдал, за эти годы, живя, в общем, обычной жизнью, привыкая к действительности медленно, и осторожно, уже осознавая, что не хочет жить прошлым. Это мешало ему двигаться вперед, когда воспоминания разъедают. Он знал, что хочет поставить точку и сказать, «Прощай». Время тихо, но лечило, и ему все-таки стало легче вспоминать.
Оставшись, Семен не жалел о сделанном выборе, и особенно он это понял, после того, как познакомился с Илоной.
В тот август, он не работал, а отдыхал, совершая поездки по Франции. Купив подержанный «Рено» Семен с удовольствием колесил по дорогам страны. В день их знакомства он возвращался из Нормандии, где посетил Сант-Мишель. Он смотрел на зеленые поля, на которых уже косили траву, и она лежала упакованная в черный целлофан. Опущенное стекло машины позволяло врываться в салон запаху свежескошенного сена, создавая легкость настроению. Этот запах напоминал о детстве в деревне, а далее цепочка вела к дому, а затем к Свете.
«Никто не виноват, что так случилось, – задумался он, не отводя взгляда от полотна шоссе. – Во всяком случае, я ее не виню. Судьба это или нет, не важно, я не хочу это знать, не хочу, чтобы все причиняло мне боль. Вот сейчас я себя прекрасно чувствую, и у меня отличное настроение. А что это значит? Это значит, что наша история закончилась или подходит к финалу, и надо заглушить старую жизнь новой, пытаясь забыть о Свете». Он точно почувствовал, что пыл к прошлому поутих, и если еще не поставлена точка, то просто еще не время.
Так, за размышлениями, он, управляя автомобилем, возвращался в Париж, до которого было уже не далеко, когда его взгляд зацепился за одиноко стоящую на обочине машину. Рядом с машиной стояла женщина и провожала взглядом автомобили, что проезжали мимо. Ее одинокая фигура на этом шоссе и некая растерянность, перемешанная с неудовольствием, заставили его притормозить и съехать на обочину.
Выйдя из машины, он направился к женщине, что стояла рядом с белым «Мерседесом» в ожидании, и смотрела, как Семен приближается. Едва заметная улыбка озарила ее лицо на одно лишь мгновение, и тут же спряталась в уголках губ. Семен увидел красивую смуглую женщину, которой было менее тридцати, с загорелой кожей, темными распущенными волосами. Он заметил ровные дуги бровей над глубокими карими газами и тонкие губы, что казались чувствительными. Фигура не оставляла сомнений, что без внимания мужчин она не оставалась. Свободная юбка из хлопка, блузка, туфли на плоском каблуке, не скрывали внешних данных. То, что она была красива, она знала, о чем свидетельствовала ее легкая улыбка, ожидающая комплимент.
Семен подошел и остановился, взяв паузу, чем сразу смутил женщину, ожидавшую что-то от него. Не стараясь затягивать молчание, он спросил:
– Вам помочь?
– Вряд ли у вас есть канистра с бензином.
– Увы.
– А вы иностранец. Я это поняла не только по акценту, вы остановились. Сколько машин проехало мимо.
– Не надо их осуждать.
– А! – махнула она рукой.
– Я могу вас подвезти, хотя бросать здесь машину легкомысленно.
– Я позвонила, за мной приедут.
– И когда?
– Это для меня тоже вопрос.
– Я не тороплюсь. Есть два варианта: первый я подожду, когда за вами приедут или, могу взять вас на буксир. Вы умеете водить машину на буксире?
– Я много, что умею, – она задумалась, над предложением Семена. – Давайте до ближайшей заправки на буксире.
– А дальше?
– А дальше я сама. Вы же не торопитесь, – заявила она уверенно, не сомневаясь, что разве может быть иначе.
– Хорошо, – и Семен отправился к машине, откуда достал буксировочный трос. Через несколько минут он сцепил машины.
– Я позвонила, чтобы не приезжали, – сообщила она. – Итак, до ближайшей заправки.
Семен сел за руль и, включив аварийные сигналы, медленно поехал. Минут через тридцать, он въехал на АЗС, отвязал трос, положил его в багажник, а женщина, выйдя из своей машины, встала напротив него.
Она была ему симпатична, но он видел ее машину, ее ухоженное лицо практически без косметики, дорогую одежду, и не стремился с ней познакомиться, слишком велико социальное различие. Он не стеснялся, не робел, и не стыдился своей старенькой машины, но и навязываться на знакомство не хотел, не видел смысла. Но молчать было не удобно, и он спросил:
– А что вы не посмотрели, что бензин заканчивается.
– Много ездила, потом была в гостях и решила уехать.
– Что так?
– Психанула.
Он укоризненно смотрел на нее, как на маленького ребенка, но промолчал.
Илона, так звали эту женщину, сегодня ездила по делам, а потом встретилась со своим другом Николя в гостях. Все считали, что у них дело идет к свадьбе, хотя помолвки еще не было. Илона не торопилась, потому, как ее напрягала педантичность Николя, он всегда все делал правильно. Сегодня Илона вспыхнула из-за мелочи, когда он стал высказывать ей относительно ее езды. Она лихо въехала на площадку перед домом, так что все обратили на это внимание. Она же спокойно направилась к шатру, где все уже сидели за столом. За обедом велась беседа ни о чем, но когда после обеда все разговаривали стоя группками, Николя заметил:
– Илона, ну, что ты влетела! Да и водишь ты опасно, я всегда переживаю, когда ты за рулем.
Ничего необычного он не сказал, но это была спичка в бочке с порохом.
– Что ты меня учишь? Это не так, то не так. Кто ты мне? Я сама решаю, что и как делать. Если ты такой правильный, как святой, то не отсвечивай нимбом, отойди. Или нет, я сама отойду, – и она, поставив бокал с напитком на стол, решительно направилась к своей машине. Сказала это она достаточно громко, так, что, когда уходила, чувствовала на себе взгляды. В итоге уехала. Глупость, конечно, но надоели его замечания. Если бы кто сказал ей вчера, что она встретится на обочине с незнакомцем, который ей понравится, она бы посмеялась. Уличные знакомства она не одобряла.
– Я вам что-то должна? – вежливо спросила она.
– Только улыбку, – ответил он, и, не дожидаясь ответной реакции, бросил: – Пока. Удачи, – а затем повернулся и сев в машину выехал на дорогу. Он постарался быстрее уехать, чтобы не утонуть в эмоциях этого случайного знакомства. Это была женщина другого круга, а с такими, он не очень стремился поддерживать отношения. Зачем ему это, как и знать ее имя. Приехав домой Семен, расположился в кресле: – Ну что Кузьма, – обратился он к кукле, – я встретил красивую женщину, но сбежал. Почему? Не спрашивай, но что удивительно, сегодня мое прошлое как-то молчало. Я думаю это не случайно, но я сбежал.
Илона же, несколько недоуменно смотрела вслед удаляющейся машине. Она запомнила этого симпатичного мужчину, который даже не попытался с ней познакомиться, и в этом его кажущемся безразличии, была своя привлекательность. Странно, но находясь рядом с ним и сказав всего несколько слов, она чувствовала себя рядом с ним спокойно и ее негодование от разговора с Николя, исчезло.
