Шоу уходящих теней

– Я не знал. Извини.

– Откуда тебе знать.

– Свет, он позвонит, вот как только приедет, так сразу позвонит.

– Я знаю, – ответила она грустно.

Николай замялся, но решил спросить: – А может быть вам пора… – он замолчал, не зная, как закончить фразу, но она его поняла и по-доброму улыбнувшись, произнесла:

– Я думаю. Пора.

В глазах Николая блеснули искорки радости за друга, он, зная его, переживал, за то, что произошло. И не только он, но и Данила. Они иногда встречались и обсуждали, что могут сделать для друга, чтобы помочь ему, а тут все решиться без них. Вот это будет новость к его приезду.

Света поблагодарила и вернулась домой. Увидев сестру с цветами, Алла восхищенно произнесла: – Вот это букет. Знаю от кого и по какому поводу.

Родители тоже оценили. Они уже давно поняли, что не надо вмешиваться в жизнь дочери, можно только помочь и этот букет позволял надеяться, что все идет к лучшему.

– А это что? – обратила внимание сестра на диски.

– Сейчас посмотрим, – и Света прошла в комнату, где стоял компьютер.

– Вот хорошо, что техника есть. Уже появились сотовые телефоны, надо будет приобрести, и, тогда разговаривать можно, откуда угодно, особенно некоторым, – произнесла Алла.

– Помолчи. А! – попросила Света. Она поставила диск с записью номера. Родители присоединились к ним. Номер был изумительный. Он стал еще изящнее и нежнее, чем он видели. В нем была лирика, грусть и Света поняла почему. Когда номер закончился, и раздались аплодисменты зрителей, она тихо произнесла:

– Я его убью.

Все удивленно посмотрели на нее, не понимая к чему эта фраза, в которой прозвучала не угроза, а отчаяние.

– В чем дело? – спросила Алла.

– Он увеличил высоту проволоки. Он ее поднял, вы разве не заметили.

Она вновь прокрутила диск, но ближе к концу и все увидели то, что сначала не заметили, высота проволоки над ареной была значительно выше. Они видели номер, но только сейчас при повторном просмотре, и фразы Светы, увидели разницу.

– Ну, что ты Свет. Он же профессионал. Уже отработал номер. Все обошлось. Все хорошо, – произнес отец.

– Вот именно, что обошлось. Ну, приедет, получит.

– Вот это мне нравится, – поддержала ее Алла. – Узнаю прежнюю сестру. Давай другой диск.

Света сменила диск и раздалась легкая, красивая мелодия, где был слышен саксофон.

– Это он играет, – догадалась Алла.

– И тебя убью, – пресекла ее Света и тут все услышали слова.

Подарю тебе на День рождения.

Свет Луны и вечную зарю,

Где любви счастливые мгновения

Твоей судьбы, не вплетены в мою.

Не приду, прости, к тебе я не приду

Мне не быть в кругу твоих друзей.

И меня с улыбкою смущения

Ты не встретишь у своих дверей.

Подарю безбрежный неба океан.

В нем горят, все мои мечты.

Посмотри и ты сама увидишь там,

Там лишь пепел прежней теплоты.

Не украсть, тебя мне не украсть,

Как мне жаль, что не твоя рука.

Мне не дает прикосновенья сласть

И поцелуй не опьянит слегка.

Утону, в глазах твоих я утону.

Захлебнусь от слов, что не сказал.

Выбрал сам я горькую любовь свою

Мне ее никто не выбирал.

11

– Ты что себе позволяешь! Ты понимаешь, что могло произойти! Экспериментатор, хренов. Иди вон в парк, и прыгай там с любой высоты, – все это высказывал директор цирка Семену, который сидел возле стола с наивной улыбкой:

– Но все, же обошлось, – спокойно ответил он.

– Да, обошлось. А если бы нет? Это же мировой скандал, ты там не себя представлял, а страну, которая тебе доверила. Все хорошо, пока правильно. Ты хоть это понимаешь?

– Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь, – говорил на повышенных тонах директор. – А ты куда смотрел? Зачем ездил, погулять? – обратился директор к администратору.

– Я не сразу понял.

– Конечно, понять может тот, у кого есть голова, а в ней мозги. Знаешь, такие полушария под черепом, а у тебя там пустота. Не голова у тебя, а пустая коробка. Да, в управлении мне завтра намылят шею.

– Обойдется. Тем более результат есть, – заметил Семен.

– Это и тебя касается, – уже более миролюбиво произнес директор. – Для новичка на таких конкурсах и третье место – это очень серьезная заявка. Здесь молодец.

– Если бы я этого не сделал, то места бы не было.

Директор вздохнул. Он понимал, что говорил Семен, давно работал в этой области и знал, только номера, вызывающие эффект, заставляют публику заполнять зал. Артисты работают для людей, а значит, должны увлечь, но риск должен сводиться к минимуму, а Семен рисковал, сильно рисковал.

На конкурсе он поднял трос до 5-и метров. Конечно спрыгнуть с такой высоты, не получив травму, было сложно, но он придумал. Когда, после финального звучания прожектор начинал гаснуть, и Семен исчезал из поля зрения, то изогнувшись, цеплялся за проволоку и после этого уже сидел на канате. Но малейшее неверное движение и он летит вниз.

– Когда успел шельмец отрепетировать, не иначе как в Питере. Выпороть бы тебя, – вымолвил директор. – Запомни, здесь я тебе этого делать не дам. Я еще хочу дожить до пенсии и дома, а не в тюрьме.

– Доживете, здесь я этого делать не буду.

– Что ты имеешь в виду, – насторожился он.

– Мне сделали предложение поработать.

– Кто?

– Французы.

– И что ты?

– Думаю.

– Так, опять прошляпили. Ты это серьезно?

– Вполне. Ну, согласитесь, не каждому выпадает такая удача, да и есть у меня мысль по поводу одного номера.

– Да, съездили, называется.

– Я же не навсегда. Буду приезжать, если решу уехать.

– Выйди, – махнул рукой директор администратору, и когда тот вышел, обратился к Семену. – Думаешь, я не понимаю? Понимаю, что это шанс, побывать и поработать на других площадках, в других странах. Нас никто не слышит, потому скажу. Официально буду возражать, а как артист, пусть и бывший, и как человек, скажу, попробуй, хотя наш цирк известен в мире, и нисколько не хуже других, гастролей хватает, но выбор за тобой.

– Спасибо.

– Иди уже. Мне еще думать, как оправдываться в управлении.

Выйдя от директора, Семен зашел к Сан Санычу.

– Наслышан, молодец, – похвалил он. – Конечно, рисковал ты, но все обошлось. Нагоняй получил?

– Получил, – радостно ответил Семен. – Мне французы предложили контракт.

Сан Саныч откинулся на спинку стула, как будто видел Семена в первый раз, окинул его взглядом: – А что! Парень молодой, красивый, клоун не плохой. Попробуй. Да, этот конкурс открыл тебе дверь с парадного входа. Не упусти шанс, а главное удержись, чтобы не пришлось выходить через запасной выход. Не всем удается задержаться, – и, помолчав, напутствовал, – ты вступаешь в иную жизнь и там ты, не всегда будешь понят. Все будет: и слава, и деньги. Ты должен понять, что ты играешь для людей. Не забывай об этом, иначе со временем все может стать довольно однообразным. Это происходит со всеми, кто транжирит талант, полученный от Бога. Будь в поиске.

– Да я еще не решил, поеду или нет.

– Куда ты денешься! Я же вижу, что лицо у тебя радостное, светлое. У нас тоже много гастролей, но есть и маленькие города, где гостиницы без горячей воды и прочие удобства условны. И почему думаешь не поехать?

– Поводов много, – уклончиво ответил Семен. – Я пойду, дела у меня.

– Иди, – и старый актер с легкой грустью в глазах посмотрел вслед Семену, словно давая напутствие.

Семен, конечно, радовался успеху, но причиной его хорошего настроения была предстоящая встреча со Светой. Он собирался к ней приехать, тем более что утром, когда позвонил Николаю, тот сообщил ему, что Света имеет положительный настрой на их отношения. Около шести Семен нажал кнопку звонка в квартиру Светы. Открыла Алла и Семен с радостным лицом и бодрым голосом заявил:

– Привет. Я к Свете. Дома? – и только тут, заметил, мешки под глазами Аллы и выступившие слезы. Его браваду, как ветром сдуло, и он, почувствовав тревогу, которая влетела в него и сжала сердце, спросил: – Света?

– Она в больнице.

– В какой?

Алла назвала, и Семен, не спрашивая, что с ней, бросился по лестнице вниз.

Время было не для приемов, когда он ворвался в больницу. Это была та самая клиника, где работала Света. В клинике было все так, как должно быть – не обшарпанные стены и пустота, и неизвестно куда, и к кому обращаться. Здесь все было для людей. Светлые стены, чистота, тишина. В нише стоял стол, за которым сидела девушка в медицинском голубом халате и шапочке, из-под которой выбивался белый локон волос. Все это Семен отметил машинально:

– Девушка мне нужно увидеть Светлану Дунаеву? Где она?

– Мужчина, подождите. Что вы шумите. К ней нельзя.

– Как нельзя? А мне надо!

– И что? Всем что-то в жизни надо, но не все это получают.

– Давайте не будем философствовать. Вы, вообще, о чем? – возмутился Семен. – Мне нужно знать, что с ней, нужно увидеть ее. Вы понимаете?

– Я понимаю, – услышал он голос за спиной и, обернувшись, увидел мужчину лет за шестьдесят, по одежде видимо врач. – Что происходит?

– Вот Павел Федорович, мужчина влетел и требует, чтобы его допустили к Свете Дунаевой.

– Если бы я умел летать, то не стоял бы тут, – отреагировал Семен.

– С чувством юмора все в порядке, значит, есть вероятность, что и с умом, а значит, способен понимать, – улыбнулся доктор. – Она в тяжелом состоянии. К ней нельзя.

– Почему?

– Хороший вопрос, на который часто приходиться отвечать. Ответ – потому. А если точнее, то она все равно вас не увидит и не услышит.

– Так что с ней! Я только сегодня прилетел из-за границы и вообще ничего не знаю, кроме того, что она у вас.

Доктор посмотрел на Семена, обдумывая, что делать: – Хорошо, пойдемте со мной, – и, повернувшись, направился вдоль коридора, Семен за ним. Пройдя мимо двух дверей, доктор открыл третью и вошел, уверенный, что посетитель следует за ним.

Кабинет был не большим и достаточно стандартным: светлые стены, у окна письменный стол, перед ним два стула, небольшой диван, рядом со шкафом, в котором ровными рядами стояли папки, а слева ширма.

– Присаживайтесь, – предложил доктор, и когда Семен сел, продолжил. – Света у нас работает, и она нам близка. Она попала в аварию. Им в лоб вылетела машина.

– Она была за рулем?

– К счастью нет. Рядом. Это было такси. Водитель тоже пока жив.

– И что теперь?

– Вам – ждать.

– Но я могу ее увидеть? Поймите, иногда присутствие близкого человека помогает.

– Это возможно. А вы ей кто?

– Я … – выдавил он из себя, и замолчал, не желая говорить об их отношениях с посторонним.

Доктор все понял и задумался, сидя, чуть поджав губы: – Это весомый аргумент. Родители только что ушли, так, что, пожалуй, это возможно, но ненадолго.

Они вышли из кабинета, Семену дали халат и проводили в палату. Света лежала с закрытыми глазами, голова забинтована. К носу вела трубка, какие-то проводочки вели к аппаратуре, которая тихо попискивала. Семен подошел и прислушался, дыхания он не слышал, но видел, как чуть поднимается одеяло, которым она была укрыта. Руки лежали поверх одеяла. Семен сел на стоящий рядом с кроватью стул и осторожно взял ее за руку.

– Здравствуй. Это я. Мне так много хотелось тебе сказать, но сейчас не знаю, что. Время, что мы были вместе – это самое счастливое в моей жизни. Я тут вспомнил, что мы с тобой не так уж и много знакомы, но мы должны быть вместе. Я сейчас держу тебя за руку, и вспоминаю твою улыбку. У тебя очаровательная улыбка, как и вся ты. Ты нужна мне. Я искал тебя всю жизнь. Я заберу тебя отсюда. Ты только крепись. Я приехал за тобой, – и тут он увидел, как дрогнули у нее веки. Она слышала, что он говорил, она понимала его. – Лежи, – прошептал он. – Я буду приходить каждый день.

Дверь в палату открылась, и девушка тихо сказала: – Пора.

– Я завтра приду, – Семен встал и, взглянув на Свету, вышел. Он снова зашел к доктору: – Спасибо. А можно я завтра приду. Я ей обещал.

– Ну, раз обещал, – улыбнулся доктор, и погасил свою улыбку.

– А что с ней? Говорите.

– Удар бы очень сильным. У нас были серьезные подозрения на перелом позвоночника и серьезные повреждения внутренних органов. К счастью, все это не оправдалось. Нас беспокоит дыхательная система, есть сломанное ребро, травма головы. У нее гематома мозга. Она сильно ударилась головой.

– Она придет в себя? Я видел как дрогнули ее веки. Она меня слышала.

– Не обязательно, мог быть просто какой-то рефлекс. А придет ли в себя? Не знаю.

– А операция?

– Будем делать. Завтра посмотрим анализы и сделаем дополнительные снимки. Не все так просто. Идите.

Семен попрощался и вышел на улицу. Слегка похолодало и колючий мелкий, плотный и какой-то серый, словно занавес, снег бил в лицо. Снежинки, словно иглы, били по щекам. Стоя на крыльце, Семен решил, что никакого контракта ему не надо. Он должен быть здесь, рядом с ней, не надо отчаиваться, а надо заразить ее своим оптимизмом. А как? Она же не видит его, но слышит, все-таки не согласился он с доктором. Из дома Семен позвонил друзьям и сообщил им о Свете.

– Знаешь, Николай, я жил с ощущением, что в моей жизни не хватает какой-то детали, чего-то не достает, и сейчас я понял, чего мне не хватает, мне не хватает ее. Я даже не представляю, что делать, если ее не будет. Моя жизнь не сложиться в полную мозаику.

– Семен, брось эти мысли, – посоветовал друг.

– С удовольствием. А куда? Это я тебе так говорю, а сам не показываю вида. Контракт отменяется, что мне предложили. Я, когда возвращался, думал, что поедем вместе. Мне. когда предложили работу, я сказал, что один не поеду, тогда они подумали, что могут попробовать устроить ей стажировку, как врача не могут, а вот стажировку.

– Жалеешь?

– Нет, она мне дороже.

– И это правильно.

Семен, после возвращения, еще не приступил к работе и не был занят в представлениях. На другой день он пришел к директору и попросил отпуск, объяснив ему ситуацию, тот не стал возражать, потому, как возможность была, а в таком состоянии выпускать на арену артиста, нельзя.

– Иди. Это жизнь. Если у нас что-то не ладится в личной жизни, то какая уж тут работа. Мне несчастные случаи не нужны.

Из цирка Семен снова поехал в больницу. Девушка за столом приема была уже другая, но к счастью Семена, доктор тот же.

– Вы что, домой не уезжали? – спросил его Семен.

– Сразу после вас, но вчера вечером, как чувствовал, что надо задержаться. У меня есть новости. Она пришла в сознание.

– Я могу ее увидеть?

– Не торопитесь. Послушайте. Мы сегодня посмотрели ее снимки. Операцию будем делать в ближайшее время, но все сложно. Никто не знает исхода операции, все зависит от нее. Сможет выдержать – одна история. Нет – другая.

– Она знает?

– Боюсь, что догадывается. Она врач. При этом не известно, каковы последствия. Если даже будет жить, то не факт, что останется в рассудке, в общем, не превратиться, как сейчас говорят, в овощ.

– Я должен ее увидеть. Она должна выжить и быть, как прежде.

– Хочется верить, – грустно произнес доктор. – Мне тоже в это хочется верить. Пойдемте, провожу.

Он проводил Семена до палаты. Света лежала с открытыми глазами и, увидев Семена, сделала попытку улыбнуться.

– Здравствуй, я пришел, как и обещал.

– Видишь, как я тебя встречаю, – тихо произнесла она.

– Все будет хорошо.

– Как у тебя успехи?

– Третье место.

– Я хоть и боялась за тебя, но верила. Готовишь что-то новое?

– Я взял отпуск. Мне предложили контракт во Франции. Я им сказал о тебе, и они обещали подумать, чтобы у тебя была там стажировка.

– Хорошо. Ты знаешь французский.

– Нет, выучу. А ты?

– Английский.

– Там он тоже пригодится.

– Куда я поеду? Ты же видишь.

– Ничего страшного, я это понимаю и остаюсь здесь. Так что все нормально, и мы вместе. И уже потом поедем.

– Не все так просто. Мне предстоит операция.

– Не переживай, все будет хорошо, – убежденно возразил Семен.

– У кого как.

– Ну, зачем?

– Я врач и знаю, какие могут быть последствия. Вероятность пятьдесят на пятьдесят, и даже при этой удачной раскладке нет гарантии, что будет, как прежде. Так что, в этом случае вероятность семьдесят пять на двадцать пять.

– Так это не мало. Даже один процент и то шанс.

– Да, но выпадет ли он, – тихо, почти чуть слышно, произнесла она, но Семен ее услышал.

– Выпадет, – сказал он уверенно.

В дверь палаты зашел доктор и просил Семена уходить. Перед уходом Семен посмотрел на Свету, поцеловал ее в щеку, и чуть прикрыв глаза, кивнул ободряюще головой. В коридоре он поинтересовался: – Это правда, что вероятность лучшего исхода не более двадцати пяти процентов?

– Это она сказала?

– Да.

– Она права, но обычно, еще меньше.

– И когда операция?

– Я вам говорил, в ближайшие дни. Надо подготовить ее.

– Я завтра приду.

– Я понимаю.

После его ухода Светлана лежала и смотрела в потолок. Слез не было, как не было и жалости к себе, она жалела Семена. При нем она сдерживалась, пока тот был рядом, не показывала свою слабость, при нем она не могла позволить себе быть грустной.

Она любила его, это ясно и очень надеялась, что существует Бог, и он поможет ему не видеть ее страдания. «Даст ли он мне эти двадцать пять процентов, а не только пятьдесят, иначе я буду, как овощ, за мной нужен будет уход. Семен меня не бросит, я это знаю, но и не могу портить ему жизнь. Он сказал, что ему предложили контракт – он должен уехать, – решила она. – Если все будет удачно, то сумею все объяснить, потом, если смогу. Но он упрямый, не отступится, нет, надо заставить его уехать, а моя любовь останется со мной, даже если будет грозить одиночество. Одиночество не так страшно, если любишь. Не надо чтобы он страдал, принося свою любовь в жертву. Не надо получать за любовь что-то взамен, ни от кого. Он дал мне нежность, возможность почувствовать себя любимой женщиной».

Боль, жажда жизни сдавили ее сердце, но она знала, что сможет пережить разлуку, если выживет. «Я не должна его мучить, – думала она. – Я не хочу, чтобы он узнал, что со мной стало в худшем варианте, не хочу, чтобы он меня видел такой. Жалею ли я себя? Да, конечно, но жаловаться не буду».

Дверь открылась и вошла Алла: – Привет сестрица. Ты молодец.

– Нет, не молодец. Ты мне должна помочь.

– Говори, для тебя все, что угодно.

Света сказала сестре, в чем нужна ее помощь.

– Ты с ума сошла! Я не буду этого делать.

– Будешь, если ты меня любишь.

– На фига такая любовь. Ты понимаешь, что предлагаешь? Испортить всю оставшуюся жизнь себе и любимому человеку.

– Я пытаюсь его спасти.

– Да, почему! Вероятность же не маленькая.

– Не очень большая, – поправила ее Света.

– Но ему с этим придется жить.

– Да, это больно, но потом боль проходит и все успокоится.

– А если лучший вариант, что тогда?

– Эх, Алла, тогда уж как-нибудь посмотрим, что сделать и как исправить ситуацию. Он должен уехать, и даже при лучшем раскладе я пробуду здесь долго.

– Но он, же все узнает?

– Если ты не расскажешь.

Алла вздохнула: – Беду творишь, Светка, и меня подбиваешь.

– Я хочу его спасти.

– А ему это надо?

– Это надо мне. Так что?

– Я против, но пусть так, – вздохнула Алла, противясь идее, но, не желая огорчать сестру.

12

На другой день Семен вновь пришел к Светлане, и когда открыл дверь, то увидел, что на стуле, возле кровати сидит молодой мужчина. Даже лишь легко наброшенный халат, позволял увидеть его крепкую фигуру, дорогие брюки, ботинки. Кто он такой Семен не знал, мало ли кто из друзей зашел.

– Добрый вечер, – с порога приветствовал он. Мужчина обернулся на звук открываемой двери. Вид его был достаточно холеный.

– Иди, – произнесла Светлана, и тот, кивнув головой, поднялся и направился к выходу. Когда за ним закрылась дверь Семен сел на стул и радостно сообщил: – Ты сегодня хорошо выглядишь. Правда. Я уверен, что все будет хорошо, даже скажу причину свой уверенности – мне везет. Меня тут ругали на днях после конкурса, но я выиграл и простили.

– Ругали, что не то место занял?

– Нет, конечно, я внес некоторые изменения, – не стал он ей говорить про высоту, – но если бы этого не сделал, то и место не получил бы. Мне везет, как повезло, встретится с тобой. Что-то не так? – спросил он, увидев изменившееся лицо Светы, при его последней фразе.

– Да, не совсем так. Видимо в твоем везенье бывают исключения. И это исключение я.

– Ты что говоришь?

Света вздохнула, чуть поморщилась и, собрав свои моральные силы или еще, какие есть в организме у человека, сказала:

– Тот мужчина, которого ты видел, это мой будущий муж, если, конечно, операция пройдет удачно. Мы договорись, что я не буду в претензии к нему, если операция будет не очень.... При удачной, он будет со мной.

Семен смотрел на Свету и ничего не понимал. Выражение его лица не изменилось, потому, как он не мог еще осознать услышанное. Не было ни удивления, ни возмущения, ничего, но постепенно воодушевленное радостью лицо сменилось на глуповатое.

– Я не совсем понял. Какой муж?

– Законный.

– Откуда он взялся? И почему он готов им стать при удачной операции. А я? Я при любой.

– При неудачной, мне никто не нужен. Я понимаю, что тебе тяжело это слышать, как и мне говорить, но не сказать этого я не могла, это не честно по отношению к тебе, и ты тратил на меня время.

– Ничего не понимаю. После Нового Года, как я понял Николая, ты думала иначе, да и пока я не уехал, его не было и в помине, ни даже вчера. Он где-то прятался?

– Я с ним встречалась раньше, до тебя. Потом мы поссорились, очень серьезно. Он уехал, и тут встретился ты. Пока тебя не было, он приехал, и я поняла, что прошлые чувства не погасли. Это было после разговора с Николаем. Я думала, что все прошло, но я ошибалась. Он снова уехал, ненадолго, и вернулся, узнав обо мне.

– Я думал, что ты меня любишь? – произнес Семен, но не было в его голосе упрека, а лишь вопрос, с нотками боли.

– Я тоже так думала, но я ошибалась. Извини. Я знаю, что делаю тебе больно, но когда-то я должна была бы тебе это сказать. Держать в неведении дальше, даже при всей моей непорядочности по отношению к тебе, я уже не могу. Я виновата перед тобой. Прости.

– Я тебе не верю.

– Мне нечего больше сказать. Вопрос веры или нет, оставим. Прими все, как есть. И ты не будешь мешать. Я помню, что ты говорил, что не будешь биться за любовь, а защищать ее не от кого. Если в тебе найдутся силы, простить меня, прости. Не надо больше приходить.

Известие ударило. Что-то в голове у него не укладывалось. В нем сейчас было все что угодно, но не пустота, а скорее даже дикая слабоумная неспособность понять услышанное.

– Позволь мне хоть притвориться, что я тебе нужен.

– Зачем? Это принесет лишь страдания.

– Они и так никуда не денутся. Народная мудрость гласит «страданиям приходит конец только тогда, когда перестаешь верить»

– Тебе надо перестать верить в меня. Я буду помнить, что ты есть и это останется со мной.

Семен сказал с горьким смешком: – А со мной лишь нагая душа, что улыбается мне.

Он никак не мог представить, что покидает, вынужден, покинуть любимую женщину. Света попыталась улыбнуться ему, и как ни странно, улыбка была не вымученной, а он, увидев ее, понял, что видит Светлану в последний раз.

– Красивый сон был в моей жизни, – произнес он. – И очень реальный.

– Но он в прошлом. Мы живем в разных мирах.

– Я не хочу, чтобы все так закончилось.

– Я знаю…но иди. Я верю в тебя, ты справишься.

Она положила свою ладонь на его, и он почувствовал прикосновение нежных пальцев, которые слегка подрагивали: – Иди, не томи.

Семен поднялся и, не взглянув на нее, медленно пошел к двери. Он все ждал, что она окликнет его, чтобы сказать, что все это глупая шутка, что она придумала, и все-все – неправда, чтобы он забыл ее слова. Он надеялся до последней секунды, но надежда исчезла, едва он закрыл за собой дверь.

Семен медленно брел по коридору, не замечая никого вокруг, даже прошел мимо Аллы, которая сидела на диванчике. Если бы он заметил ее, то увидел бы боль в ее глазах, и кто знает, смогла бы она промолчать, но он шел в собственном одиночестве, и лишь морозный воздух, на крыльце больницы, охладил его.

Оставшись одна, Света не стала больше себя сдерживать и слезы текли по ее щекам. Она поняла, что время прощания нещадно прошло по ее сердцу. Если все будет хорошо, то, возможно, будут еще встречи, но вероятность мала, он уедет. Даже, если они когда-нибудь увидят друг друга, то встреча может оказаться формальной и мимолетной, понимала она.