Правда о зомби. Секретные проекты спецслужб

Я лежал на коротких неудобных нарах двуспальной системы в опустевшем курсантском бараке… и слушал эти признания.

Опыты были и раньше – во вредительских процессах, например. Рамзинская же комедия только краем касается фармакологии. Капля по капле сочился рассказ Флеминга“ (кличка солагерника В. Шаламова, бывшего сотрудника НКВД).

Далее мы узнаем из признаний капитана Флеминга, насколько серьезно относились в НКВД к применению самых последних достижений химии и фармакологии в области создания трудно обнаруживаемых в организме ядов и препаратов психовоздействия разного назначения: подавляющих волю или невероятно укрепляющих ее и другие качества личности:

„Следственный арсенал – это последнее слово науки, последнее слово фармакологии. Это был не шкаф „А“ Венена – яды и не шкаф „Б“ Хероица – сильнодействующие. Оказывается, латинское слово „герой“ на русский язык переводится как „сильнодействующий“.

А где хранились медикаменты капитана Флеминга? В шкафу „П“ – в шкафу преступлений или в шкафу „Ч“ – чудес… Все открытия науки и техники проверяются, в первую очередь, в их военном значении. И только то, что отсеяно генералами, что не нужно войне, отдается в общее пользование. Медицина и химия, фармакология давно на военном учете. В институтах мозга во всем мире всегда копится опыт эксперимента, наблюдения. Яды Борджиа всегда были оружием практической политики. Двадцатый век принес необычайный расцвет фармакологических, химических средств, управляющих психикой. Но если можно уничтожить лекарством страх, то тысячу раз возможно сделать обратное: подавить человеческую волю уколами, чистой фармакологией, химией без всякой „физики“ вроде сокрушения ребер и топтания каблуками, зубодробительства и тушения папирос о тело подследственного. „Химия и физика“ – так назывались эти две школы следствия“.

И у Шаламова в том же „Букинисте“ мы находим подтверждение мысли, что не один Вольф Мессинг приглашался в НКВД, что находились гипнотизеры, соглашавшиеся служить „государственному дьяволу“.

„Фармакология была не единственным оружием следственного арсенала этих лет, – читаем мы дальше в исповеди капитана НКВД по прозвищу Флеминг. – Флеминг назвал фамилию, которая была мне хорошо известна. Орнальдо! Еще бы, Орнальдо был известный гипнотизер, много выступавший в двадцатые годы в московских цирках, да и не только в московских. Массовый гипноз – специальность Орнальдо. Есть фотографии его знаменитых гастролей, иллюстрации в книжках по гипнозу. Орнальдо – это псевдоним, конечно. Настоящее его имя – Смирнов Н. А. Это московский врач. Афиши вокруг всей вертушки – тогда афиши расклеивались на круглых тумбах, фотографии. У Свищева-Паоло фотография была тогда в Столешниковом переулке. В витрине висела огромная фотография человеческих глаз с подписью „Глаза Орнальдо“. Я помню эти глаза до сих пор, помню то душевное смятение, в которое я приходил, когда слышал или видел цирковые выступления Орнальдо. Гипнотизер выступал до конца двадцатых годов. Потом он перестал выступать.

– Сначала тридцатых годов Орнальдо – на секретной работе в НКВД.

Холодок разгаданной тайны пробежал у меня по спине“. (В. Шаламов. Левый берег. М., 1989, „Букинист“, с. 423).

Орнальдо действительно был врачом – значит, гипноз у него был не простой „цыганщиной“ для выколачивания денег из публики, а поставлен на научную основу. На публику действовал, по замечанию В. Шаламова, не только его внутренний дар – он сочетался с особым выражением глаз, которое даже на фотографии вызывало у Шаламова „душевное смятение“? И, наверное, не у одного Шаламова. Это несомненное внешнее проявление больших возможностей по психовоздействию на человека даже с крепкой волей, чуждого предрассудков, имеющего свою твердую точку зрения на реальное положение и суть вещей в мире.

Политики, государственные деятели тоже все поголовно реалисты. И тем не менее их волю, систему взглядов, алгоритм решений и поступков можно сломать усиленным гипнозом, который используется в ненавязчивой форме в периоды общения гипнотизера с объектом воздействия. Такому же мастеру как Орнальдо было доступно одновременно влиять не на одного человека, а сразу на несколько десятков.

Подтверждение этому мы находим в книге „Петербургские мистики“ в рассказе Михаила Шахновича: „В Ленинграде он (Орнальдо. – Лет.) на эстраде Таврического сада сразу погружал в сон 30–50 зрителей. Мне очень хотелось познакомиться с Орнальдо, но Дубровский отклонил мою просьбу об этом, а однажды резко сказал, что искать встречи с Орнальдо не следует, а если он сам пожелает ее, то это сулит большие неприятности“.

Орнальдо в то время уже начал сотрудничать с госбезопасностью – потому встречи с ним были небезопасны. Из этого сотрудничества Орнальдо извлек и личную выгоду, подстраховавшись тем, что выдал свою дочь за Виктора Абакумова, который в течение десяти лет возглавлял МГБ СССР! Был ли это брак по любви или по расчету – в данном случае не столь важно. Важно, что Орнальдо как врач-гипнотизер имел свою лабораторию, где совершенствовал методику психовоздействия. Не вызывает сомнения и то, что он подготовил себе достойную смену из подобранных талантливых учеников.

* * *

Помимо гипноза другим орудием оккультизма является религиозный фанатизм, доказавший свою разрушительность в XXI веке с особой жестокостью. Фанатики-смертники Бен Ладена в Пакистане, Ираке, других арабских странах с 2001 года унесли до 20 тысяч жизней, оставили после себя десятки тысяч покалеченных, включая детей.

Кровавый след тянется за зомбированными шахидами в Чечне, а москвичам памятна трагедия в Театральном центре на Дубровке. Изощренные проповедники (и не только исламские!) разжигают звериную жестокость у тысячных толп на почве религиозной ненависти. Воинственные приверженцы сект превращаются в безжалостную армию крушителей правопорядка и законности. Пожалуй, это самый яркий пример психовоздействия под видом защиты религиозных интересов и традиций. Ныне на радикальном исламе зреют новые массовые теракты арабских боевиков против США и их союзников по НАТО, пытающихся навести „свой“ порядок на Ближнем Востоке.

Исторически показательна вражда сикхов и индуистов, которая длится в индийском штате Пенджаб более полувека. В этом заключалась трагедия и гибель премьер-министра Индиры Ганди, из-за своей религиозной и государственной непреклонности не сумевшей как следует урегулировать жертвенный конфликт. Психоаналитики считают, что ортодоксальность правителей – тоже своеобразное самозомбирование под влиянием воспитания и окружения.

„ГОЛУБАЯ ЗВЕЗДА“, ПОГУБИВШАЯ ИНДИРУ

Пенджабская многолетняя религиозно-политическая драма, сопровождающаяся всплесками терроризма со стороны сикхов и индуистов, как никакой другой пример второй половины XX века раскрывает опасность бесконтрольного использования ортодоксальных религиозных убеждений для сепаратистского раскола даже весьма сильного, устойчивого государства.

Чтобы читателям была понятна суть этого затяжного конфликта в Индии, необходимо хотя бы кратко рассказать его предысторию с комментариями по теме массового психовоздействия.

…Корни конфликта – в истории сикхов[1 - Сикхи – члены общины, исповедующей сикхизм, который, в свою очередь, вышел из недр индуизма и занимает положение самостоятельной религии. Сикхи составляют только 2 % населения страны! (Обратите внимание на террористическую активность в их общине! – Авт.) Подавляющее большинство сикхов сосредоточено в штате Пенджаб.], составляющих часть пенджабского населения, и в недовольстве их лидеров государством, которое недостаточно внимательно относилось к проблемам их религиозных общин. Когда в 1956 году все штаты Индии, за исключением Пенджаба, были реорганизованы на языковой основе, то акалийцы[2 - Акалийцы – объединение внутри сикхской общины, которое борется за "чистоту сикхизма".] посчитали это дискриминацией по отношению к ним: акалийцы требовали, чтобы в Пенджабе говорили только на пенджабском языке, а не на хинди, как говорят местные индуисты. Борющиеся „за чистоту сикхизма“, экстремистки, консервативно настроенные акалийцы, со дня обретения Индией независимости (в 1947 году) никогда не получали абсолютного большинства голосов в Пенджабской ассамблее, и потому сикхи на местном, правительственном уровне не могли решить своих проблем, хотя они и составляли 61 % населения. После постоянных угроз „бороться до самой смерти“ партия Акали, наконец, в 1966 году добилась от премьера Индиры Ганди внимания к своим требованиям. С ее стороны это был мудрый, вдумчивый шаг, но религиозные, языковые и территориальные проблемы штата были так туго переплетены, что в короткий срок при отсутствии полного согласия в индийском Конгрессе Индира никак не могла их разрешить. К тому же против нее иногда очень успешно действовала оппозиция Конгресса.

В этот же период сикхи выдвинули новые претензии административно-территориального плана. Дело в том, что языковой штат Пенджаб был сформирован посредством разделения первоначального, исторически сложившегося Пенджаба, на три штата: собственно Пенджаб, Харьяну и Химачал-Прадеш. Так как в Харьяне не было своей собственной столицы, то в Дели решили, что город Чандигарх будет управляться центром и одновременно являться столицей двух штатов – Пенджаба и Харьяны.

Это было очень опрометчивое решение, повлекшее потом за собой много скандальных ситуаций. Лидеры Акали не замедлили начать агитацию за то, чтобы Чандигарх принадлежал только Пенджабу. Религиозные лидеры сикхов стали угрожать самосожжением, если их претензии не будут удовлетворены. Тогда Ганди в январе 1970 года решила, что Чандигарх перейдет к Пенджабу, но зато Техсил у Фазилка и Абохар отойдут к штату Харьян. Это было еще более ошибочным решением: подарив Пенджабу свою столицу, Индира отобрала взамен у Пенджаба часть территории и передала другому штату.

При всем старании Дели урегулировать пенджабские споры, конфликт продолжал развиваться. В опасную для государства фазу он вступил в начале 80-х годов, когда среди религиозных лидеров сикхов выдвинулся на первый план фанатичный Сант Джарнаил Сингх Бхиндранвале, бывший до этого неизвестным священником. В борьбе за власть и рост личного влияния Бхиндранвале расколол сикхское руководство, создал в апреле 1978 года свою собственную партию Дал Кхалса и вскоре после этого напал на религиозное братство Ниранкари – секту, которую он обвинил в отступничестве от религиозных и этнических интересов сикхов.

Расколу сикхских лидеров в значительной степени способствовал и младший сын Индиры Ганди – Санджай Ганди, который прибегнул к такой политике ради возвышения интересов Дели и ослабления сикхского влияния в Пенджабе. Так невольно он содействовал интересам ярого фанатика Бхиндранвале, который оказался неплохим политиком-интриганом, лицемером. На всеобщих выборах 1980 года он активно вел кампанию за некоторых кандидатов от Конгресса, тем самым завоевывая симпатии конгрессменов.

В апреле 1980 года Бхиндранвале прибег к открытому террору против оппозиционных сект: в частности, по его приказу был убит гуру (учитель, наставник) Ниранкари Баба Гурбачан Сингх. Затем жертвой фанатиков стал редактор влиятельной ежедневной газеты „Хинд Кесари“, лидер индуистов Лала Джагат Нараин. Подозрение пало на Бхиндранвале как на организатора убийства. Бхиндранвале скрылся от полиции в штате Харьян, а там один из членов совета штата продолжал содействовать преступнику.

Есть свидетельства, что это содействие и укрывательство фанатика из политических соображений и стремления к примирению с разбушевавшимися сикхами инспирировала сама… Индира Ганди! Если это так, то и Индира не настолько непорочный и „кристально чистый политик“, какой ее представляли индийские идеологи после гибели.

Все же полиция вышла на след Бхиндранвале, но он согласился сдаться только на собственных условиях. После его ареста волна террора в Пенджабе усилилась. Справедливого суда над религиозным террористом Бхиндранвале тогда на горе тысячам индийцев не произошло: в парламенте нашлись силы, оправдавшие преступника и добившиеся его освобождения.

И тогда Бхиндранвале превратил Пенджаб в „царство страха и террора“. Его исполнители, движимые слепой религиозной догмой и заверениями бесноватого гуру, начали совершать вовсе бессмысленные убийства индусов, чтобы посеять панику в штате.

Преследуя свои цели, фанатичный гуру перенес террор с гражданского населения на государственных чиновников. Вскоре его преданные сектанты застрелили самого высокопоставленного полицейского в Амритсаре – А. С. Атвала.

Со своей стороны Индира Ганди продолжала искать компромисс с акалийцами, чтобы достичь через их умиротворение порядка и стабильности в Пенджабе. Прекрасно зная, что такое сикхский фанатизм, она тем не менее выступала перед акалийцами на митингах, принимала к рассмотрению их требования и меморандумы – религиозные и „светские“. В административной части до сих пор не был окончательно решен вопрос о передаче Пенджабу в качестве столицы города Чандигарха. В своих попытках разумно урегулировать „пенджабскую проблему“ Индира часто встречала противодействие парламентской оппозиции, государственных консервативно настроенных высших чиновников.

Между тем сикхи наращивали террор, и из Пенджаба началось бегство индусов. Лидеры индуистов в ответ добились того, что сикхов за пределами Пенджаба стали повально подвергать обыскам, подозревая их в терроризме. При обыске сикхов заставляли снимать тюрбаны, что являлось величайшим унижением их религиозных чувств. Такая тотальная мера была отнюдь не на пользу тем, кто искал примирения в Пенджабе.

Настаивая на своих требованиях, акалийцы 8 февраля 1984 года объявили всеобщую забастовку с мирной демонстрацией, что вызвало волну возмущения среди индуистов Харьяна, настроенных против сикхов как религиозно, так и этнически.

В данном случае пострадавшие индуисты были катализатором экстремизма в многотысячных толпах, которые выступили по религиозному (!) принципу на защиту своих братьев-сектантов. Толпы индуистов сожгли дотла Гурундвару в Панипате.

В этой бездумной расправе играл роль так называемый психологами „эффект толпы“, когда при виде крови в людях со слабой волей, неустойчивой психикой просыпается чувство безнаказанности и желание творить беспредел, расправы над стариками и детьми. Как правило, оправдание своим зверствам они ищут в словах „наставника секты“, ссылающегося в своих подстрекательствах на волю „божественных сил“.

Именно такая ситуация создалась при погромах в Пенджабе, когда разъяренных акалийцев было ничтожное меньшинство, а власти пребывали в растерянности. Люди Бхиндранвале за день сожгли дотла 27 железнодорожных станций, пустили под откос кашмирский экспресс, в результате чего погибли 19 пассажиров, застрелили члена парламента В. Н. Тивари и Рошома Чандру, сына убитого ранее Лала Джагат Нараина. Бхиндранвале был недоволен: поток панически бегущих из Пенджаба индуистов еще более увеличился.

По штату поползли слухи, что против воинствующей секты будут использованы правительственные войска. Тогда Бхиндранвале приказал свозить оружие в Золотой храм (в Амритсаре – святилище сикхов) и превратил его в настоящую крепость. И в этом поступке Бхиндранвале заключается его мотив, умение преодолеть традиционный для каждой религии постулат: „Не святотатствуй, желая внести оружие в храм“. Бхиндранвале, влияя на своих „младших, подчиненных ему гуру“, сумел распространить среди сикхов – „фундаменталистов“ уверенность (даже привить ее им!), что без оружия они не могут отстоять свои теологические убеждения.

Тут Бхиндранвале уподобился „маленькому Сталину“, который в свое время – с 1934 года – с помощью газетной пропаганды сумел убедить значительную часть граждан СССР, что „социализм в СССР невозможно построить без окончательной победы и наказания врагов народа“, что „эта борьба должна быть непримиримой“. Только в применении к ситуации с Пенджабом Бхиндранвале „классовую борьбу“ заменил понятием борьбы за преобладание, господство сикхов на территории грезившегося ему независимого от Индии государства. Классовое понятие было сознательно подменено религиозным лозунгом. При этом Бхиндранвале умышленно утаивал от непросвещенных сикхов, что их религия в давние времена выросла из того же индуизма, который современные сикхи начали интенсивно травить, выжигать в прямом смысле огнем, расстреливать в упор.

И Бхиндранвале в превращении Золотого храма в оборонительный бастион фанатиков, в осквернении святынь оружием помогал отставной генерал Шахбег Сингх, специалист по партизанским методам ведения войны.

Удивительно, что в этот период правительство не предотвратило контрабандный провоз оружия, не остановило строительство бункеров и арсеналов на территории храма. Это бездействие активно отстаивала Индира Ганди, считавшая, что ввод войск в храм просто немыслим. В ней говорила священная индийская религиозная традиция, уважение к святыне. Совсем иначе считал вещавший от имени небес преступный Бхиндранвале. Своими молитвами он благословлял эскалацию сепаратизма и терроризма в Пенджабе. Решить проблему Золотого храма мирным путем пытался и Раджив Ганди – старший сын Индиры: он тоже понимал, что при наличии у Бхиндранвале тысяч фанатичных приверженцев штурм храма приведет к огромным жертвам с обеих сторон.

Но были и сторонники штурма святыни – армейские реалисты, которые вряд ли были религиозны, судя по их поступкам. Лейтенант-губернатор К. Сундарджи убедил премьер-министра, что вся операция займет не более двух часов. События понеслись к трагической развязке – ив судьбах тысяч индийцев, и в судьбе Индиры Ганди. 2 июня 1984 года она обратилась по радио к лидерам Акали, предложив урегулировать вопрос о г. Чандигархе с помощью специальной комиссии и призвав „не проливать кровь, не распространять ненависть“. События же так накалились, что у акалийцев не было времени для спокойных размышлений и разумного ответа. На следующий день правительственные войска осадили Золотой храм и еще 37 других Гурудварес (религиозные объекты сикхов. – Лет.) в Пенджабе.

Важно отметить, что ни президент, ни сам главнокомандующий объединенными силами Индии не были поставлены в известность об этой акции, задуманной под кодовым названием „Голубая звезда“. Это была грубейшая политическая ошибка: последующие западные и индийские исследователи этого кровавого конфликта считают, что у правительства Дели все же были пути и шансы мирного урегулирования проблемы, однако эти возможности ввиду растерянности одних лидеров и консервативного упрямства других не были использованы. А военные авантюристы предпочли действовать силой оружия.

Золотой храм был захвачен 5 июня. Это был не лучший день для проведения контроперации против сепаратистов. 5 июня – день мученичества почитаемого святого, гуру Арун Дева. И отметить эту дату к храму пришло множество верующих. Индира Ганди совершила фатальный политический промах, доверившись своим советникам в этом вопросе и дав „добро“ на штурм святыни в особый для сикхов день. Войска при штурме несли большие потери из-за плотного огня осажденных. Разведчики Бхиндранвале подбили бронетранспортер. Тогда вступили в бой танковые войска, начавшие вести огонь от священного водоема. Лучшая часть архитектурного памятника превратилась в руины.

Бхиндранвале и генерал, помогавший ему, Шахбег Сингх заплатите за свою авантюру жизнью: их тела были обнаружены 7 июня. Вместе с ними погибло большое количество верующих, безоружных людей, попавших под перекрестный огонь при штурме. Многие служители храма и странники тоже были убиты, хотя не участвовали в планах Бхиндранвале. Не менее жестоко армейцы обошлись и с захваченными на территории храма мирными пленными. Вот что свидетельствует об этом один из документов:

„Армия заблокировала 60 пилигримов в одной комнате и заколотила не только двери, но и окно. Электричество было отключено. Ночь с 5-го на 6-е была очень жаркой… дверь открыли в 8.00 утра 6 июня. К этому времени пятьдесят человек из шестидесяти умерло“.

Они задохнулись в изолированной комнате. Трудно даже объяснить, зачем была совершена эта безумная акция. Считается, что это преступление было результатом ненависти к сикхам со стороны части армейцев, ненависти не столько религиозной, сколько привитой воспитанием вследствие давней „традиционной“ вражды.

Даже противники Бхиндранвале среди сикхов были ошеломлены происшедшей трагедией, их религиозные чувства были жестоко оскорблены. Пресса тех дней в Индии отмечала… равнодушие части населения и правительства к происшедшему кровопролитию. А часть индуистов в Амритсаре и других городах… праздновали это зловещее событие и раздавали детям конфеты. И в то же время стали сиротами тысячи детей, чьи родители погибли при трагедии в Золотом храме.

Правительство в оправдание своего агрессивного поступка начало пропагандистскую кампанию, огульно утверждая, что все поголовно погибшие сикхи были непримиримыми сепаратистами. Часть молодых сикхских солдат в индийской армии не перенесли такого огульного обвинения и подняли восстание. В Сикхском центре в Рамгархе (Бихар) бригадир С.С. Пури был застрелен своими солдатами.

При всем своем миротворчестве Индира Ганди не могла твердо повести верно выработанную в этом вопросе политику. Увы, при всех ее государственных способностях она оказалась не тем человеком, который смог бы эффективно, расчетливо и решительно действовать в создавшейся критической ситуации. Влияние фанатичных лидеров в Пенджабе оказалось сильнее ее правительственного авторитета. Поэтому она вскоре стала жертвой мстительных фанатиков.

…Индиру Ганди убили через пять месяцев после проведения операции „Голубая звезда“. Есть достоверные свидетельства людей из ее близкого окружения, что у нее незадолго до рокового покушения появилось предчувствие близкого конца. Может быть, это было результатом рациональных выводов, сделанных ею на основе анализа допущенных ошибок в пенджабском вопросе. А может, пробудилась обостренная труднообъяснимая интуиция, которая свойственна религиозным людям Востока и Азии?