Жизнь начинается после смерти

– Смешно у вас получилось пересказать то, что меня очень опечалило.

– Ну извини, я по жизни циник. – признался я.

Мне стало неловко за то, что я, ненароком, задел за самые печальные струны его души. Всё о чём я болтал походя было очень значимо для него и он искренне страдал от искажения святой истории. Поэтому больше мы не касались этой темы.

Территория Ватикана оказалась не такая большая, как мне поначалу казалось вначале, и к вечеру, обойдя государство по периметру, осмотрев достопримечательности и то, что, обычно не показывают туристам, мы уже сидели в местном кафе, уставшие, но довольные. Расставаясь возле дверей своих апартаментов, я поблагодарил Джакомо и отправился спать.

Всю ночь мне снилась Сикстинская капелла, Ватиканские сады, Пинакотека и длинная средневековая стена, что прикрывала анклав с севера. Я метался среди зданий, бегая по дорожкам сада в поисках выхода и везде натыкался на высоченную стену, которая выростала передо мной везде: и с севера, где она действительно была, но и с юга, востока и запада, где её быть не могло – кругом была стена…

Меня разбудил перфоратор, бесцеремонно вошедший в мой мозг, вместе с реальностью бытия. Я сбросил с себя последнюю оторопь и сжавшее сердце напряжение, поблагодарил придурка с дрелью и быстро одевшись вышел на балкон. Передо мной было благословенное итальянское утро, притаившееся в тенистых садах и на солнечных крышах Ватикана. Стена уже не была такой зловещей и бесконечной. Я вздохнул чистый влажный воздух полной грудью. Красота!

В половине десятого за мной зашёл помощник монсиньора и проводил к знакомым дверям с вензелем папы Пия lX. Пьетро Пролина сидел на своём месте и на столе перед ним лежал запаянный пенал с печатью Бенедикта XVI.

– Здравствуйте, проходите, садитесь. – начало его разговора подняло меня в иерархии отношений на недосягаемую для меня высоту. До этого мне позволялось только стоять.

Я сел на краешек старинного стула и выжидательно посмотрел на секретаря Священного Престола.

Монсиньор между тем подняв со стола пенал протянул его мне.

– Вот этот футляр вы передадите лично в руки Джилорамо Савонароле. Берегите его и если что, – вы меня понимаете, – футляр не должен попасть в чужие руки. Жду вас с ответом обратно. В следующий раз звоните прямо мне. – с этими словами секретарь протянул мне визитку с папскими атрибутами.

Обратная дорога была похожа на бег с препятствиями: из Шереметьева я поехал прямиком в парк, а там, войдя в Астрал и преодолев все контрольные точки трёх миров, очутился на берегу Ахерона. Старик Харон увидев жетон, только крякнул, но не задавая лишних вопросов, быстро перевёз меня на другой берег. Получив положенную плату, он спросил своим простуженным голосом:

– Это за какие заслуги дают такие пропуска?

Он подозрительно поглядел на меня, но было видно, что сгорает от любопытства.

– Сам не знаю, старик. Наверно есть за что. – ответил я уклончиво. Старик был не болтлив, но воды Ахерона не вызывали у меня доверия. Они всё что-то шелестели, что-шептали и вполне могли сболтнуть что-нибудь лишнее.

– Ты стал вполне самостоятельным! – воскликнул дед Михаил, похлопывая меня по спине, словно старого товарища. – Красавец! Я горжусь тобой!

В Лимбе, на террасе было много народу, но того, кто был нужен, я не видел.

– Он не подвёл. – услышал я голос Данте, который, словно вырос из под земли и лишний раз показал, свою удивительную способность узнавать обо всём непостижимым образом и появляться будто из воздуха. Мне даже показалось, что за ним тянется шлейф золотистого свечения, характерного лишь существам божественного происхождения. «Полубог» сошёл со своего пьедестала и, подойдя ко мне, протянул руку. Я подумал, что поэт приветствует меня и протянул свою в ответ для рукопожатия, но Данте покачал головой и сказал лишь одно слово.

– Сумку.

Получив её, он вытащил содержимое на свет и несколько секунд стоял неподвижно, разглядывая футляр и папскую печать, затем сунул всё это обратно и, склонив голову набок, отчего опять стал похож на высушенную цаплю, посмотрел на меня и сказал.

– Завтра будь готов. Доложишь о миссии на самом верху.

– Я буду. – ответил я.

Глава 6

Назавтра, миновав фильтры Чистилища, мы с Данте поднялись на площадь, где свернув к административным зданиям и, пройдя по аллее, оказались на ступенях дворца папы Пия lX. Сделав два шага вверх Данте, вдруг, отступил назад, оттеснил меня в сторону и согнулся полупоклоне. Мимо нас, неслышно ступая и, создавая вокруг себя напряжение, способное уничтожить всё живое, проплыл архангел в сопровождении сонма ангелов. Я услышал звук похожий на треск высоковольтной станции и впервые воочию увидел могущественного главу божественной комиссии. Скользнув пронзительным взглядом по фигуре Данте, Гавриил презрительно отвернулся и, пройдя несколько шагов, мощно взмахнул крыльями и унёсся в сияющую высь к престолу того, кто послал его расследовать деятельность невесть когда возникшей структуры, назвавшей себя администрацией и, которая, видимо, пресытившись хозяйственными заботами, начала влезать в дела божьи.

– Бедняга, он опять ничего не нашёл. – констатировал Данте и обернулся ко мне. – Он копает уже неделю, но ничего не может нарыть, бесится… Он плохо знает структуру чиновничьего мира. Эти ребята замечательно умеют прятать концы, не подкопаешься.

У дверей папы Пия IX, Данте остановился.

– Обращаться к нему нужно «Ваше Святейшество», когда протянет руку, опустись на колено и поцелуй перстень. Молчи. Когда спросит отвечай кратко и ясно.

«Прямо дон Карлеоне» – подумала моя христианская душа, – «Куда я попал?».

– Целовать обязательно? – засомневался я. – Я ведь не католик.

– Какая разница, – дипломатично заметил Алигьери, – Целуй, ему приятно будет.

Мы вошли в просторное помещение чем-то похожее на кабинет Пьетро Пролина в Ватикане, только значительно больше, две двери, ведущие в другие помещения были закрыты и за одной из них звучала музыка, чем-то похожая на хоралы Баха. Отсутствие окон в стенах, компенсировалось витражом в потолке, отчего предметы в комнате были причудливо окрашены разноцветным набором стекол. Мы стояли в дверях рядом с двумя огромного роста стражниками, которые не подавали признаков жизни, но, понятно, были настороже, и в любой момент могли применить свои сверкающие алебарды.

Наконец музыка стихла, мы напряглись, глядя на дверь, за которой происходило музицирование, и вскоре она открылась, из неё появился человек в белоснежной сутане и такой же ермолке. Он был грузен, тяжело передвигал ноги, глаза его за толстыми линзами круглых очков смотрели подслеповато и рассеяно. Взгромоздясь на нечто похожее на трон, он поманил нас приглашающим жестом и промолвил:

– Подойдите. Я хочу с вами говорить.

Данте подошёл первым и, преклонив колено, поцеловал правую руку понтифика. Тот осенил его крестным знаменем и Данте согнувшись отступил в сторону. Подойдя следом, я опустился на красную подушечку у ног папы. Рука «Его Святейшества» пахла воском и ладаном. Я посмотрел на «кольцо Рыбака» и, понимая, что это всего лишь точная копия, ощутил, невольный трепет, приложившись губами к атрибуту папской власти. Понтифик указал на стулья напротив и повелел:

– Садитесь.

Он подождал пока мы разместим свои пятые точки на указанных местах и продолжил.

– В своё время, мне пришлось долго бороться, чтобы сохранить влияние церкви, которое многие десятилетия распространялась почти на всю Италию. Я был монархом. К сожалению мне не удалось отстоять абсолютную власть и результатом этого стало государство-анклав Ватикан. – понтифик развёл руками: дескать такова была воля божья. – Да, мне пришлось уступить. Совмещать светскую и духовную власть дело хлопотное, но я уверен, что для нашей церкви это высшая и конечная цель. Если это не получилось на Земле, я надеюсь случится здесь – на небесах!

Папа ПийlX возвысил голос, сжал янтарные чётки в кулаке и потряс ими, словно угрожая невидимому оппоненту, совсем недавно заставившему его здорово понервничать. Стало понятно, что заставило понтифика сесть за домашний орган.

– Перейдём к земным делам. – проговорил папа Пий lX хорошо поставленым голосом проповедника, привыкшим делать из культового действа проникновенный спектакль. Он посмотрел на меня увеличенными диоптрией зрачками и повелел.

– Расскажи мне, как сегодня все устроено в Ватикане, где я был «узником» последние годы своей жизни. Что там произошло после моей смерти? Десять положений «Силлабуса» действуют или с ними поступили, как с девятым пунктом предатели «папской непогрешимости».

– Насколько я знаю, положение восьмого раздела, в котором говорилось о заблуждении насчёт того, что брак— не является таинством Христовым, что брак можно расторгнуть, и вопросы брака являются делом светской власти, а не церкви. Сейчас этот раздел, также, как и девятый, где утверждается о заблуждениях насчёт светской власти папы, не поддерживается и не исполняется государством. – отбарабанил я абзац из википедии, перевёл дыхание и, вспомнив остальное, продолжил. – Более того почти во всём католическом мире разрешены аборты. Нарушается повсеместно десятый раздел, где сказано, что церковь не должна поощрять идеи либерализма. В некоторых странах разрешены браки между особями одинакового пола, и гендерная идентификация людей приобрела новые грани и краски. Геи и трансгендеры стали реальной силой.

– Святый боже! – крестясь воскликнул понтифик. – Даже во времена Римской империи такого не было! В общем всё это, конечно, было, но на бытовом уровне. Никто не боролся за свою исключительность. Не выходил с этим на улицу, для этого были специально отведённые места, где можно было без помех предаться разврату.

Решив немного утешить старика, я продолжил.

– Между тем шестой пункт выполняется неукоснительно: церковь отделена от государства, а государство от церкви.

– Это лучшее решение после поражения в революции. – удовлетворённо заметил Пий IX. – Если церковь уже не может влиять на государство, то и государство пусть не лезет в дела церкви.

Понтифик задумался.

– После Вселенского Ватиканского собора и раскола католической церкви мало что поменялось в церковном мире: выходит я последний из реформаторов католицизма.

– Да, Ватикан мало изменился, разве что инфраструктура и службы стали более современными: своё радио, газеты, банк, обсерватория. В Ватикане имеется железная дорога, вертолётная площадка. Выпускаются свои деньги, почтовые марки..

– Занятно, весьма занятно.. – ухмыльнулся понтифик и спросил. – А как влияет политика Ватикана на события в мире?

– Насколько я знаю Ватикан имеет представительство в ООН, а так же в некоторых католических странах, но влияние церкви носит больше рекомендательный характер.