Сто тысяч добрых дел. Рассказы
Приезжая всполошила весь посёлок. Они уже лет десять как не собирались вместе. А тут столько разговоров.
Девчонке дали немного передохнуть от дороги, а потом выстроились в очередь возле медпункта, нетерпеливо ожидая приём. Приезд автолавки не вызывал такого ажиотажа! Что поделать – у каждого пожилого человека свои болячки. В крохотной общине их целая коллекция: гипертония и атеросклероз, подагра и радикулит, простатит и диабет…
Очень быстро выяснилось, что практикантка ничего делать не умеет, даже уколы. Большинство болезней вообще не знает. Что можно ждать от второкурсницы медицинского училища? Зато языком молола, не переставая, ещё пуще прежнего. Что значит отдохнула. Голова кругом шла от её словоохотливости. Старики выходили из медпункта с опухшими мозгами.
Болтала обо всём, что приходило на ум. Про знакомых парней и подруг, мамашу, о которой скучала, отце, которого давно не видела и обижалась на него, о педагогах из медучилища, про Америку, особенности мексиканской кухни, долму и лемуров…
Что с такой делать?
– Совсем глупая, – возмущался Борис, в далёкой жизни – истопник. – Мелет, ничего в жизни не соображая.
– Больше мы к ней не пойдём, – решили жители. – Зачем она нам здесь со своим длинным языком? Потом и про нас разнесёт на весь белый свет!
Уже ближе к ночи со стороны медпункта услышали гитару. Практикантка бренчала что-то непонятное, но вполне оптимистичное. Живой музыки не слышали лет пятнадцать!
– Плохо получается, – заметил Марк. – Мучает гитару, слушать невозможно.
– Может свой инструмент принесёшь? – предложила Анастасия.
– Давно не играю, – смутился старый аккордеонист…
Разошлись глубоко за полночь. Эту ночь Марк не спал, всё ворочался…
3.
Приснился ему сон. Давно Марк не ощущал ничего подобного. Вдруг такое: ярким солнечным днём он, мальчишка, шёл по песчаному берегу большой реки с молодой и красивой мамой. Боже, сколько лет он её не видел! Думал, совсем забыл. И ещё: в небе над ними светило удивительно яркое, огненно-рыжее солнце!
Утром, когда проснулся, быстро вышел на улицу и посмотрел вверх, пытаясь разглядеть светило. А потом увидел остальных. Старики стояли возле своих домов и точно также смотрели на небо, пытаясь рассмотреть на нём хотя бы лучик солнца. Только не было там ничего, кроме густых серых облаков.
– Вы – тоже?! – крикнул Марк остальным.
Никто не ответил, но и так всё понял.
– Значит, тоже, – покачал он головой.
Быстро переделав домашние дела, все снова потянулись в медпункт. Быстро дорожку протоптали! Ола сидела грустная на крыльце, но, завидев визитёров, искренне им обрадовалась.
Дальше всё повторилось. Практикантка, не слушая пациентов, тарахтела обо всём на свете, а они потом снова возмущались меж собой: как такую ненормальную к ним прислали?!
А следующей ночью – снова сны. У каждого свои, но у всех красочные. С родными: молодыми, беззаботными и радостными. Нарядными домиками и улицами в праздничном городке. Ещё появилась музыка: добрая и прекрасная. И в каждом таком сне много этого чудесного рыжего солнца, яркого и удивительно тёплого!
Потом это возвращалось к ним каждый день.
– Больше так не могу! – не выдержав, взбунтовалась Татьяна, которая когда-то трудилась железнодорожным кассиром. – Я, конечно, понимаю, что это только сон, но боюсь просыпаться. Мои родители словно живые. И муж, который меня очень любил. Каждую ночь приходит с цветами и шампанским. Я усаживаю его за стол, и мы говорим…
– Да, после такого трудно просыпаться. Лучше умереть, – подтвердил Марк. Открываю глаза – и всё пропадает мгновенно. Как будто и не было моей жизни. Кругом – старая рухлядь и обломки.
– Что же нам делать? Дальше так продолжаться не может! Я думала принять упаковку снотворного, чтобы больше никогда не просыпаться, но это – великий грех, – едва не заплакала Мария, самая почтенная жительница поселения, в прошлом – библиотекарь.
Тогда договорились больше к практикантке не ходить. И, действительно, весь последующий день Ола просидела одна в своём никчёмном медпункте. К вечеру девушка не выдержала и сама пошла к людям, только все или запирались, или бежали от неё, как от чумной. Поговорить ни с кем не удалось.
Дальше ничего не менялось, и договор вроде бы соблюдался. Или почти. По проторенной тропе к медпункту никто не ходил, но появились окольные дорожки. Одна вела от дома Марии, другая – от Татьяны, третья… В медпункте росла гора угощений, которая выдавала отступников.
Спустя неделю все снова собрались на совещание. Теперь уже обвиняли друг друга в нарушении соглашения.
– Вы хотите, чтобы я отказалась от родителей? Каждую ночь смеюсь и плачу вместе со своей мамой, – жалобно, плохо сдерживая слёзы, вопрошала несчастная Анастасия.
– Надо от неё избавиться, – предложил Алексей, бывший электрик. – Девчонка нас всех погубит. Сведёт с ума.
Марк возражать не стал. Вот так и решили – изгонять.
Через день всеобщего окончательного бойкота Ола пришла к Марку.
– На меня никто не жаловался? – не то спрашивала, не то утверждала она неуверенным голосом. – Объясните, почему вы меня игнорируете?
Марк не стал ходить вокруг да около.
– Помолчи хотя бы минутку. Не тараторь. Мы уже тебя наслушались! Всё равно не разбираешься в политике, а лемуры и долма нам здесь не нужны! Только вот что… Приехав сюда, ты изменила нашу жизнь, так, что нам стало плохо.
– Как плохо? – удивилась практикантка. – Я приехала вам помочь. Привезла лекарства. То, что их мало… Это же не от меня зависит. У нас и в городской больнице кроме бинтов и зелёнки ничего нет. А тут хотя бы аспирин, немножко корвалолу, пилюли от поноса… Давление можно измерить. Вот, вы считаете, что я ничего не умею, а одна моя знакомая не знает как градусник поставить, хотя и капитан женской команды по регби и выиграла серебренную медаль. А ещё она…
– Ты опять за своё, – прервал болтушку бывший аккордеонист. – Дело не в отсутствии таблеток и не в том, что ты не можешь простой укол сделать. Всё из-за снов.
– Снов? – переспросила Ола. – Я не понимаю.
– Как ты появилась, нам стали сниться сны.
– Что же в этом странного, и, при чём тут я?
– До тебя никому из нас уже давно ничего не снилось, а тут каждую ночь мы видим себя молодыми, в окружении родных… И еще – много, много солнца! Рыжего.
– Рыжего?
– Именно. Похожего на тебя! Может, ты сама не желая, заразила нас фантазиями или мечтами?
Вероятно, случилось чудо. Неиссякаемая «Трещалка» молчала. Не знала, что сказать…
– Разве это плохо? – наконец, спросила она.
– Мы просто не можем так дальше жить. Боимся просыпаться. Лучше умереть, но навсегда остаться в этих волшебных снах. Или не видеть их совсем. Жить как до тебя, в старом разрушенном городе, среди руин, ничего не помнить и не вспоминать… Да, просто жить.
– Но при чём тут я?!
– Не знаю, но ты должна оставить нас в покое. Чем скорее уедешь, тем лучше.
– А может дело в вас самих? – предположила Ола.
В её глазах читалась жалость.
– Ко мне сегодня приходил Алексей. Плакал. Я никогда таким его не видел. Прежде самого чёрта не боялся. А теперь говорит: «Страшно! Или руки на себя наложу или убью практикантку!»
Ола поняла. После этого разговора девчонку в посёлке больше никто не видел…
Уже на следующий день после исчезновения непутёвой говорушки все начали переживать: не случилось ли с ней что плохое? Алексей разругался с Марком, что тот отпустил девочку без провожатого.
– Как я мог знать, что она просто так уйдёт? «Трещалка» слова не проронила. Я думал…
– Ты всегда отличался чёрствым характером! – Анастасия готова была растерзать бывшего аккордеониста.
В общем, Марку досталось от всех!
Не мешкая, дружно отправились на поиски. Почти все они давно не ходили в лес, а тут прошагали по буреломам несколько километров. Никого и ничего не нашли, даже следов. Татьяна звала беглянку, пока не охрипла. Экс-истопник Борис не соглашался прекращать поиски, и его чуть ли не силком пришлось выводить из леса…
Вернулись без сил, полуживые, и опять принялись проклинать вздорную девчонку! Поклялись навсегда забыть негодницу!
Но уже на следующий день дружно отправили бедного Марка в район, узнать, не случилось ли что с их Олой. Бывший аккордеонист не покидал посёлок лет сто и не на шутку испугался, что не найдёт дорогу в райцентр. Не пощадили…
А сны пропали вместе с Олой, словно «Трещалка» забрала их с собой. Так в забытом Богом посёлочке яркое солнышко навсегда спряталось за густые серые тучи…
Эпилог
В медицинском училище шёл обычный учебный день.
В одной из групп педагог распекал ученицу за бесконечную болтовню. И тут её позвали к директору.
– Может, ты объяснишь, что это всё значит? – строго спросил директор, едва девчонка вошла в кабинет.
Она, как всегда, ничего не поняла и принялась тарахтеть глупости.
Не выдержав, директор взял её за руки и подвёл к окну.
Во дворе училища стояли пятнадцать стариков.
Увидев в окне Олу, вперёд вышел Марк. В руках он держал аккордеон…
ПОЧТАЛЬОН
1.
Началась эта история давно, никто не помнит, когда точно, со старой гадалки Леи, к которой вся Содомиха бегала за своим будущим. Предсказывала гадалка плохо. Придумывала всякое невероятное, а ей и верили. Потом оправдывалась, почему не получилось. Так вот в тот год она напророчила, что случится у нас нечто невероятное, что всё изменит, настоящее чудо.
Тогда письма в посёлке разносил Агафангел, самый блаженный человек на свете. Казалось, какой из него почтальон: рассеянный и несерьёзный. Случалось, адресатов перепутает, а то вообще по дороге всю корреспонденцию растеряет. Все на него жаловались, тем более, что должность завидная в наших краях, где государственные служащие на перечёт.
Значит, слушайте: приносит он на Рождество странное послание для Каллиники, библиотекарши. Вскрыв конверт, на небольшом розовом листочке одинокая женщина с удивлением увидела рисунок весёлого карапуза. Каллиника не придала этому значения: мало ли кто над ней хотел пошутить? Многие ведь знали, что библиотекарь мечтала о ребёночке. Так вот: в середине лета у неё родилась девочка. И от кого бы? В Содомихе все мужчины на виду. Если бы кто хотя бы посмотрел в её сторону: все бы тотчас узнали.
Правда Каллиника ездила пару раз в город за новыми книгами, но божилась, что ни к одному мужчине даже не приближалась!
Обсуждали эту историю долго, имелись сомневающиеся. Но, в конце концов, решили: чудо и есть, так что говорить на эту тему больше нечего.
Следующей весной случилось страшное наводнение, и тут поселковый староста Мавр вспомнил, как и ему на Рождество, пришло странное послание-пророчество. Что не должны они, общиной, противиться счастью Конкордии и Мелетины. Иначе – потоп. А если и дальше упорствовать будут и осуждать, то весь посёлок сгорит в адском огне! По этому случаю собрали сход. Конкордия и Мелетина всё отрицали, и даже не смотрели друг на дружку. Спорили до хрипоты. Спросили Лею, что она думает.
– Если ослушаемся предписания, сгорим дотла! Точно говорю, – подтвердила Лея. – Карты говорят, и по кофейным зёрнам смотрела.
– Раз так, то и думать нечего. Пусть живут вместе, какое наше дело, – согласился Мавр. – А кто их попрекнёт, выгоним в лес.
Так и съехались две немолодые женщины. Наконец устроили своё счастье. Никто им слова не сказал, боялись кары небесной.
Страшного пожара не случилось, после чего все окончательно уверовали в чудо, что послания так просто не приходят. Стали ждать новое Рождество, что дальше их ожидает.
И в самом деле, не ошиблись. Новые послания касались почтальона и малышки Улиты, сироты. Тут особо и сопротивляться не стали: оставили в покое Агафангела. Он хоть и растяпа, но уже немолодой. Решили больше на него не жаловаться. А для Улиты нашли приёмных родителей, не захотели последовать за её родителями настоящими – на поселковый погост. Дальше всем миром помогать стали, никто в стороне не остался.
Вот с тех пор чудо-послания приходили на каждое Рождество и в конечном счёте, коснулись всех жителей деревни.
Как требовали послания, угрожая в случае неисполнения разными бедами, отремонтировали школу, пасечника Флавия отучили от алкоголизма, темнокожего Иеронимуса более не стали притеснять и приняли в общину как равного, старухе Божене починили дом, дорогу в район поправили, мост через реку протянули. Затем принялись за церковь, что стояла разрушенной лет сто.
Ещё требовалось решить, кого приглашать священником. Для этого опять собрали сход.
– Мелетина справится, – предложил Мавр.
– Разве женщинам можно? – пошёл шепоток. – Это только у протестантов!
– Я в канонах плохо разбираюсь. Протестанты – не протестанты. Христос у нас один. А Мелетина станет хорошим попом, потому что правильная. А чтобы не сомневались: по этому поводу послание приходило, – объяснил староста.
– Тогда понятно, – раздались уверенные голоса.
В общем, согласились с Мелетиной.
2.
В один из вечеров в дом Агафангела заглянул староста. Сели пить чай. Мавр к разговору подступался долго, такие у нас обычаи – не хватать сразу быка за рога. Интересовался работой, как он письма получает, а потом признался, что до сих пор не верит в историю Каллиники.
– Не от святого же духа она родила? Точно без парня не обошлось. В городе с кем-то сговорилась.
– Как же так? – удивился Агафангел. – Ты же всегда поддерживал.
– Правильно, а что тут такого? Замечательная девочка получилась. Признайся, ты к этому руку приложил?
– Что, обрюхатил? Ты в своём уме?
– Не про это я, а про послания. Сам пишешь? Поверь, никому не скажу.
– Вот так дела! Я-то всегда на тебя думал. Мне и в голову такое прийти не могло! Конечно, я разношу письма и эти рождественские послания, в том числе. Но откуда они, и какие из них те самые, не ведаю.
– Тогда кто?
– А что, если Лея? Подговорили цыганку, вот она всё и устроила. Ведь каждый раз подтверждала по картам, пепел какой-то показывала, ещё со свечами ворожила.
– Но ведь про тебя тоже письмецо имелось, чтобы не увольняли. Не верится мне, что это Лея за тебя заступилась.
– Тогда и про себя вспомни.
– Что ты имеешь в виду?
– Кто без послания стал бы приводить школу в порядок, чинить дорогу…
– Ну, иногда… Я ведь грешным делом подумал: а почему бы и не воспользоваться…
– То-то.
– Тогда вот что: скажи, много ли этих рождественских писем приходило на самом деле?
Агафангел отвёл взгляд.
– Что же ты молчал всё время?
– О каких письмах ты говоришь, кто нам станет писать? Хорошо, что пенсии остаются, есть что носить. Две-три открытки за год с трудом наберётся.
– Неужели вообще ничего не было?
– Я так не говорил. Иногда меня просили… Мелета с Корди… За Улиту… Ещё несколько раз в сумку подбрасывали…
– Понятно, все письма наши, собственные. Получается, нет никаких чудес. Всё своё, рукотворное.
– Угу…, получается так. Главное, что всё хорошо устроилось. Все довольны.
– Что же теперь делать будем? По всему району молва пошла, что у нас в Содомихе чудеса происходят. Не случился бы скандал. Из областной газеты корреспондента прислать хотят.
– И что? Пусть приезжает. Ты у нас самый умный – власть. Что-нибудь придумаешь.
Эпилог
Как и предупреждал Мавр, вскоре в Содомиху приехал областной корреспондент. Весь посёлок дружно убеждал его в том, что никаких чудес не было и нет, и что все разговоры на этот счёт – обычные слухи, наветы.
Не помогло. Расписал как было и ещё приврал с три короба. Впрочем, чего переживать? На то и газетчики, чтобы сочинять! Многие ли верят их писанине? У этой областной газеты десять читателей. К тому же, Содомиха находится на краю света: самолёты сюда не летают, и поезда не ходят. Двумя рейсами в неделю заглядывает старенький автобусик из райцентра. И то, когда погода позволяет, а это случается через раз. Даже если здесь снежного человека найдут или какой-нибудь метеорит, никому мы не интересны…
Приближалось очередное Рождество.
В Содомихе все с нетерпением ждали: какое на сей раз послание принесёт почтальон?
НА КРАЮ ЗЕМЛИ
1.
Здесь на севере, где маленькие посёлки прижаты горами к морю, холодно и мало солнца. Поэтому места безлюдные. Лишь раз в неделю «Луиза», скромный тихоходный баркас, связывает нашу Фортику с Виской – уездным центром, городком, немногим больше и таким же полуживым. Каждый раз туда кто-то уезжает и обратно не возвращается.
Удивляться нечему, поскольку в Фортике ничего интересного нет. Вот и школа здесь, старая деревянная, построенная лет сто назад. Учеников мало. Артуру ещё не повезло с девчонками. В первом классе так получилось, что на пятерых ребят пришлось две девочки и одна из них вскоре уехала с родителями на материк. Осталась только Маша. Тут выбирать не приходилось. Все мальчишки в классе влюбились в неё.
Фортика – странный посёлок, где всё смешалось: эпохи и люди. В давние времена в этом месте жили сколты – особенный народ, русские викинги. Здесь они основали свою крепость. До сих пор на окраине посёлка сохранились какие-то глыбы да несколько покрытых лишайником каменных столбов, возле которых сколты молились странным богам, нам непонятным. Потом уже в начале семнадцатого века беглые монахи-расстриги построили у кромки моря деревянную церквушку, но её быстро уничтожил пожар. Остался почерневший остов. Во времена русских царей в Фортику ссылали революционеров, а после, при коммунистах, открыли большую пересыльную тюрьму. С того времени ржавая колючая проволока валяется по всему посёлку. Тогда же заключенные построили узкоколейку, которая ведёт неизвестно куда и обрывается километрах в тридцати от посёлка.
После войны появились эстонцы. Один из них, пастор Михкель или Михаил, как его звали на русский манер, обратил всех жителей Фортики в христианство. От эстонцев осталась мода на необычные имена. Старшего брата Артура звали Геркой. Русские родители дали ему имя Геральд. Именно его полюбила Маша. Её пятерым одноклассникам оставалось жевать сопли.
В наши дни Фортика живёт за счёт рыболовецкой артели, метеостанции, да маяка. Ещё имеется порт, где пережидают непогоду редкие в наших местах корабли и откуда каждую неделю на материк ходит пассажирский катерок.
Если где-то есть столица скуки – это Фортика. Молодёжи тут совсем нечего делать. Когда-то работал клуб, но лет десять назад его закрыли, и сейчас он превратился в обычную развалину. Сходить можно разве что в чахлую кафешку…
Неудивительно, что, окончив школу, все отсюда сбегают. Артур гордился капитанской фуражкой, мечтая уйти на флот. Не собирались оставаться в Фортике и его одноклассники. Петер-Пётр, закадычный друг Артура, после школы думал перебраться к своему дяде, на большую землю, в Африканду. Хотя не представлял, что в ней будет делать. Едва ли там лучше, такая же депрессия. Для Петера главное было уехать, куда – неважно. Ваня, сын местного священника, отца Сильвестра, готовился поступать в семинарию. Местные приклеили к его отцу прозвище «капитан Сильвер», хотя он совершенно на него не походил: маленький и щуплый с длиннющей седой бородой. Попугая не имел, зато у него жила маленькая беспородная собачонка – Шавка.
Ян, единственный на всю школу настоящий эстонец, намеревался вернуться на родину предков.
Хотел уехать из Фортики и самый хулиганистый в классе мальчик, без имени. В посёлке его звали «Отдай». С этими словом, он, будучи ещё карапузом, всё отнимал у окружающих. По мере того, как рос, эта привычка укоренилась, как и прозвище. Даже учителя в школе звали его так, а настоящее имя никто не знал. «Отдай» собирался в армию.
2.
Везде свои забавы. В Виске лет десять назад появились энтузиасты рэндзё, старинной не то японской, а может, китайской игры. Наподобие крестиков-ноликов на бесконечной плоскости. Рэндзё захватило поголовно всё население Виски. Даже старики стали большими фанатами этой игры. Недавно там даже провели чемпионат мира. В наш забытый Богом край, где нет ни одной гостиницы, съехались игроки из далёких стран.
В Фортике имелось своё: здесь гоняли на мотоциклах. Их тут много самых разных. Появились с войны. Первые два бросили финны, когда недолго хозяйничали у нас на побережье. Потом ещё одного, трофейного латанного-перелатанного «немца» – чёрную зверюгу BMW привёз дед Артура. Другой фашистский подарок – «Сахару» 745 кубиков откопали на болотах. К ним добавились послевоенные «Уралы». Эти достались от «вохровцев». На этом металлоломе и летала местная молодёжь. Герка – в числе самых безголовых. Благодаря ему Маша тоже пристрастилась к мотоциклетному безумию – лететь на запредельной скорости по каменистому извилистому побережью. Каску не надевала, так считалось особым шиком. И смотрелась эффектно: с развивающимися на ветру длинными русыми волосами.
Может, эта отчаянная страсть их и сблизила. Ходили вдвоём как приклеенные. Вероятно, именно Маша удерживала Герку в Фортике. Дожидался, когда она окончит школу. Хотели уехать вместе на большую землю. Набили себе на предплечье одинаковое тату: ястреба и голубку с буквами «G» и «M». Клялись во взаимной вечной любви…
Только судьба имела на них свои планы. За месяц до получения аттестата зрелости Маша разбилась на «Сахаре». Их обеих: мотоцикл и девушку собирали по частям. Она так и не закончила школу. Месяц провела в окружном госпитале в коме с переломанным позвоночником. Никто не верил, что выживет. И всё же здоровьем и характером оказалась крепкой, отделалась частичным параличом. Через год вернулась домой в корсете и на костылях.
Герка этого не дожидался. Выкрав у матери деньги и назанимав у знакомых, уехал из Фортики, как и мечтал. Вестей от него семья не получала. Как в воду канул. Потом прошёл слух, кто-то видел его в областном центре в большом универсальном магазине, где работал охранником вместе с «Отдаем».
Пока Маша вся в бинтах, обездвиженная, лежала в госпитале, Артур несколько раз навещал её. Передавал привет от брата, рассказывал, что тот хочет приехать, но не может. Маша, соглашаясь, мигала глазами. Артур врал, она понимала. Как-то весной принес ей букетик ландышей. На каталке возил девушку по парку. Про Герку к этому времени уже не вспоминали…
3.
Спустя месяц после возвращения Маши домой Артур позвал её замуж. По этому поводу в семье у парня случился ураган.
– Мало, что нас бросил твой старший брат, так ещё и ты приготовил сюрприз. Она же – инвалид! Он неё не то, что детей не будет, за ней самой надо как за маленькой ходить. Беспомощная! Не мужчина ей нужен, а сиделка.
Сама Маша предложению ничуть не удивилась. Только спросила: «Разве ты меня любишь?»
Артур промолчал. Поэтому, к радости его родителей, Маша отказала.
Так и жили они в посёлке бок о бок, в пяти минутах ходьбы друг от друга.
Маша большую часть времени проводила дома.
Артур устроился в портовую мастерскую. По всему побережью собирал металл для переработки. Собственноручно уничтожил ту самую «Сахару» и вообще больше на мотоцикл не садился. Из уважения к Маше.
Спустя два года она вышла замуж. Имелся у нас здесь один, тоже инвалид, немолодой. Физически здоровый, но псих. Страшное дело, когда случались припадки. Казалось, они друг друга хорошо дополняли. У Маши после аварии весь огонь потух. Спокойной стала, а терпения на десятерых хватало.
Артур тоже женился. Его избранница Аня, приятная девчонка. Её семья считалась одной из самых уважаемых в Фортике. Отец – школьный учитель. Нельзя сказать, что родителей невесты ничего не смущало. Да разве в наших краях приходится выбирать? Вот и Ян уехал искать свои корни в Эстонию. Ваня одно время поглядывал на Аню, но какая она попадья? Весёлая и несерьёзная, ничего религиозного. А с Артуром они действительно смотрелись хорошей парой. Вот и решились.
Не прошло и года, как Артур стал отцом. Мальчонка получился отличным. Радовался весь посёлок. Рождение детей у нас редкое событие. А этот такой симпатичный крепыш!
Маша тоже приходила посмотреть. Подарила распашонку с красивым рисунком. Сама вышивала.
Но вот у самой жизнь так и не наладилась. Мужу при его болезни пить никак нельзя, а он как с цепи сорвался. И сделать ничего не могли. Несколько раз бил жену, это при её недугах! Один раз соседи оттащили с великими усилиями. Спросу с него никакого. Он и без хмеля мало что соображал, а уж если выпивал…
В общем, снова Маша одна осталась. К родителям не пошла. Стала жить сама по себе, благо в посёлке хватает пустых домов.
Тогда-то Артур и стал к ней ходить. Нет, ничего такого между ними… Да и какая она женщина? Впрочем, не буду говорить, чего не знаю. Не моё это дело…
Аня принимала это тяжело. В Фортике все разговоры о них. Впрочем, Артур ничего не скрывал.
