Дар Калиостро. Повести и рассказы

– А этого какими судьбами? – удивился Смагин. – Наверно, по розыску задержали.

Оля хмыкнула:

– Кажется, я догадываюсь, почему он здесь. У Свистунова офис недалеко от прокуратуры, на той же улице. Вот его и сцапали, когда он на допрос шел… Придурки…Наверняка кричал им, что в прокуратуру идет!

Оля помолчала.

– Знаешь, дела у Свистунова совсем неважные.

Этот новый Генеральный прокурор серьезно за него взялся. Да и вообще за всех нас. Так ты скоро без заказов останешься… Стой!

Они миновали уже ворота, перед ними была улица.

– Стоять-то по закону можно?

– Думаю, да, – ответил Смагин.

– А как надо идти? По часовой стрелке или против?

– Зачем же тебе идти? Вызови машину с охраной.

– Спасибо, надоумил… Я с этими козлами свой мобильник потеряла, а там все телефоны. Как ты догадываешься, наизусть я не помню ни одного номера.

– Ладно. Не переживай. А направление движения мы определим…

Смагин хотел сказать "по прохожим", но осекся: прохожие отсутствовали. Ездили только автомобили – в соответствии с правилами, которые, к счастью, остались прежними.

– Народ! – крикнул Смагин следовавшим сзади подельникам. – Как ходить-то надо? По часовой или против?

Мнения разделились.

– Тогда, Ольга Викторовна, ловим тачку – и вперед! – подытожил Смагин.

В машине она неожиданно разрыдалась. Горько, безутешно.

– Прости, Алеша, – немного успокоясь, сказала Ольга. – Это все нервы.

Она отвернулась и долго смотрела в окно.

– Знаешь, я чувствую, что мне придется из страны уехать. И дело даже не в этом дель Рондо. Что-то там, на самом верху, сдвинулось, повернулось против нас, таких, как я…

– А разве это несправедливо? И разве…

– Молчи, я все понимаю. Нас не за что жалеть. Тем более, что нищета никому из нас не грозит. Но не хочу я жить в Италии. Я здесь, дома хочу жить…

Она снова отвернулась к окну, притихла.

– Оля, – осторожно позвал ее Смагин, – я тебе может быть, смогу помочь.

– Ты? – она грустно улыбнулась. – Ну что ты говоришь?

– Я ведь не только с олигархами знаком… В общем, это не твоя забота…

– Леша, Леша, – покачала она головой. – Добрая ты душа! Только я тертая, битая жизнью баба и в чудеса не верю.

– Напрасно, – возразил Смагин. – Чудеса иногда случаются…

XII

Сна не было ни в одном глазу. Боязнь не услышать будильник и проспать встречу с Лерой сменилась другой напастью: память начала назойливо высвечивать картины сегодняшнего дня. В отчаянии Смагин открыл глаза. "А что, собственно, случится, если я сейчас не засну? – задался он вопросом. – Народ, конечно, жаль, но он особенно и не ропщет. Наверно, уже приспосабливается, обживается в новых условиях…И не ведает страна, какое счастье на нее скоро свалится. А произойдет это немного раньше или позже, существенного значения не имеет". Подумав так, Смагин сразу заснул.

Как он того и желал, первым возник глава парламента Ляпунов. По обыкновению спикер выглядел так, будто только что нечаянно убил человека. Чтобы убедиться во вменяемости Ляпунова (а то ведь еще что-нибудь натворит), Смагин провел рукой перед его лицом. Тот адекватно проследовал за рукой взглядом.

– Леонид Алексеевич, я прошу выполнить со свойственной вам добросовестностью следующее. Записывайте в блокнот: первое – закон об одностороннем движении пешеходов немедленно отменить. Восклицательный знак. Второе – написать заявление о сложении с себя полномочий спикера парламента по собственному желанию. Точка. Если все ясно, то вы свободны. Это записывать не нужно.

Трудно сказать, осознал ли Ляпунов суть происшедшего. Вполне возможно, что и нет, поскольку он как ни в чем ни бывало закрыл блокнот и, приговаривая свое извечное "понимаю, понимаю", вышел.

А вскоре появился Карло дель Рондо, которого Смагин видел однажды по телевизору. Оказалось, что этот высокий черноволосый мужчина с закрученными усами сносно говорит по-русски.

А говорил прокурор о коррупции. Она давно уже въелась в уклад нашей жизни и никого не возмущает. Ее терпят так же беззлобно, как, например, пьянство или воровство… Словом, картина, нарисованная прокурором, была под стать кисти Сальвадора Дали, на которого он так походил. Смагин отчетливо увидел, как некое безобразное существо просторно раскинулось на древе российской жизни, из ветвей которого вытягивали глумливые рожицы еще какие-то преотвратные существа. Наверно, пьянство и воровство.

Когда же Смагин заглянул в прокурорский список, мурашки пробежали по его спине: там значилось практически все руководство государством.

– Что же будет со страной?! – растерянно спросил он.

– Вы прэзидент, вам и посмотрэть! – отчеканил дель Рондо.

Смагин ужасаясь пролистал еще раз список. В конце его он увидел Олину фамилию.

– Я должэн знать, есть ли политичэская воля на то, чтобы привлэчь этих лиц к ответствэнности?

– Вне всяких сомнений, – решительно ответил Смагин, – только вот…

Он почувствовал, что краснеет.

Дель Рондо приподнял брови.

– У вас тут значится Ольга Викторовна Зубарева. Это моя одноклассница… Вы меня понимаете?.. Мне думается, что я смогу повлиять на нее и так, без вмешательства прокуратуры.

Дель Рондо молча вычеркнул Ольгу из списка и поднял на Смагина спокойные темные глаза.

– Это все?

– Спасибо, господин прокурор.

Больше в этом сне ничего существенного не произошло. Правда, Смагину показалось, будто был еще разговор с помощником Президента. Тот рекомендовал ему пригласить для написания президентского портрета модного нынче художника… Смагина. Или не помощник говорил ему о Смагине, а он помощнику? Но зачем? И вообще, может это был сон во сне? "Господи! Как же надоело мне все это!" Смагину нестерпимо захотелось к Лере.

XIII