Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

Откуда кручина
И сердца вдовство?
Хандра без причины
И ни от чего…

В Люксембургском саду деревья, боскеты, лавочки, скульптуры: и все тот же Верлен, и Жорж Санд, и другие властители дум и сердца. Осмотрели Люксембургский дворец. Аллеи, дорожки, по которым кто только не гулял: Ватто и Давид, Модильяни и Цадкин, Андре Жид и Рильке, тут бродила самовольно сбежавшая от Гумилева Анна Ахматова в 1910 году. Юная Марина Цветаева прибегала в Люксембургский сад и писала здесь стихи. Обо всем этом можно разворачивать длинные тексты, но пора покидать Люксембургский сад, чуть слышно напевая песенку о нем Джо Дассена.

Да, забыл написать, как трудно добирались до Люксембургского сада. Эдик никак не мог выехать на нужную улицу к саду, названную в честь знаменитого французского физика и химика, и недоуменно кричал:

– Где Гей-Люссак?!

– Жопа, ты на нем стоишь! – без всяких сантиментов обозлилась Ще, напомнившая, что лев далеко не мирное животное и может иногда угрожающе рычать.

Я напряг память и вспомнил, что в школе мы, кажется, проходили какого-то Жозефа Гей-Люссака, который вывел закон, согласно которому коэффициент расширения всех газов одинаков. Короче, жопа-Люссак со своими газами…

Пока искали Гей-Люссак, позвонил Миша и сообщил отцу, что он женился в третий раз (потом Светлана, чтобы не путали с мамой, переименовалась в Еву). Миша предложил выпить за брак. Мы вернулись на Инкермана (тут Эдик не спрашивал, где памятник лошади?)

и отпраздновали это событие ужином с шампанским (тогда мы не знали, что надо было пить не сладкое шампанское, а исключительно горькую водку).

15 апреля – предпоследний парижский день посвящен Версалю. Эдик плавно катит по дороге А-13 и проскакивает место назначения, пришлось поворачивать назад. В Версале провели около двух часов и не заходили в главный дворец, зато погуляли по парку, который создал Ленотр, мастер перспективных построений со множеством бронзовых и старомодных статуй. Территория парка около 100 гектаров. В один день не обойдешь. Здесь устраивались королевские праздники и театральные представления. Все это было в Версале, лет 100 или 300 назад, а в день нашего посещения по парку Версаля гулял сильнейший ветрило, который в какой-то момент сбросил кепку с моей головы, и мы втроем бросились ее спасать. Но догнала улетевшую кепку какая-то юная Жанна д’Арк…

Из Версаля перебрались в маленький городок Севр, где расположены мастерские Севрского фарфорового завода. Севрский фарфор известен во всем мире. В мастерские, однако, не пошли, а кинулись в местный Макдональдс – все быстро и вкусно. Сам городок чудесный, как говорится, это вам не Мытищи, где уют и комфорт днем с огнем не сыщешь (даже в рифму заговорил).

Обратно плутали по дорогам и, наконец, выехали на окружную. «Перфирик – это наше спасение!» – заключил Эдик и газанул по трассе. Поездка в Версаль заняла часов 6, не меньше. Заехали к Эдику, и он устроил очередную обжираловку, от швейцарского сыра до израильского вина, рыба, томаты и т. д. Трапеза завершена, и в подземный паркинг, но в отличие от фильма «В джазе только девушки», никто никого не расстреливал, да и «Белых гетр» не было. Ще спокойно ждала выезд у бака № 61. По выезду возникло желание проинспектировать клиентуру и живой товар в Булонском лесу, но сил уже не было. Да и Щекастик строго отверг мое скромное предложение. Только в отель, только в «Шарлемань»!

16 апреля – последний, 12-й день. Утром вышли из отеля погулять. Как назло, ясный и солнечный день без предыдущей серости и дождика. Прошлись по авеню де Мадрид. Заглянули на окраину Булонского леса. Бегают спортсмены, резвятся собачки, – все, как полагается.

В 11.05 были уже в аэропорту Шарля де Голля. Трата последних франков на шоколад. В 13.50 аэробус взлетел в парижское небо. По-московски было 15.50. В половине 9-го вечера были уже дома, на улице Куусинена. В подъезде шел ремонт и пахло масляной краской. Париж и ремонт – такое вот сочетание.

Утром 17 апреля началась послепарижская московская жизнь с тяжелым воздухом и плохой экологией. Вспоминая поездку, приведем отрывок из Николая Агнивцева:

Париж – любовная химера!
Все пало пред тобой уже!
Париж Бальзака и Бодлера,
Париж Дюма и Беранже!

Париж кокоток и абсента,
Париж застывших луврских ниш,
Париж Коммуны и Конвента
И всех Людовиков Париж!

Париж бурлящего Монмартра,
Париж верленовских стихов,
Париж штандартов Бонапарта,
Париж семнадцати веков!..

На этом, пожалуй, закончим о Париже-2000, и до новых встреч!.. (19 мая 2019)

25 апреля

Приехали в Москву. В подъезде нашего дома ремонт. Обнаружили, что парижский транспорт – не чета московскому, особенно метро – многолюдное, шумное, угрюмое, с длинными интервалами остановок, в противоположность парижскому – легкому, какому-то задорному и часто с музыкой и пением. Там даже в вагонах живут, а мы в Москве лишь добираемся до места назначения…

18-го начал печатать по горячим следам впечатления о Париже. В итоге 15 машинописных страниц. А еще клеил и дизайнировал фотоальбом по Парижу и, надо сказать, с удовольствием. Купил сок (в Париже все время пили), сплошной сахар, и вылили в раковину. Как говорил Остап Бендер: «Нет, это не Рио-де-Жанейро!» И не Рио-де-Пари!

23 апреля поехали на съемки «Академии», на следующий день – на радио, на Пятницкую, и пошел помолот. А еще Валера Горкин затащил меня на «Народное радио» и 50 минут эфира. Успел ответить на несколько звонков. Одна женщина посетовала, что вот уже 20 лет как вдова и ей так «не хватает поцелуев, касаний, цветов…». Это реакция на мой рассказ о жизни, о чувствах, о любви. Мадам. Простите, больше не буду затрагивать чувствительные струны. Виноват…

Встреча с Лесневской. Была очень любезна. А практически ни о чем не договорились…

30 апреля – погода сюрпризирует феноменом: то в апреле рекордное тепло, двор густо зазеленел, то в конце месяца – майские холода. И идет какой-то мор: ушел Львов-Анохин, последний из Кукрыниксов – Николай Соколов, артист Петр Глебов (Григорий Мелехов в «Тихом Доне»), писатель Сергей Залыгин, красавица Алла Ларионова. Убит Вильям Похлебкин… Ну, а я? Помимо съемок и радиовыступлений, печатаю «Россию, XX век». В «Аккорде» вышла публикация «Исповедь немузыкального человека». Сперанский устроил в своем салон-магазине изящную презентацию журнала. С музыкой, фуршетами и тостами.

9 мая – Дмитрий Дибров тут высказался с печалью, что его тянет в литературу, но «туда его еще не звали». А пока – он сын многих эфирных ТВ-программ: «Сегодня я есть, а завтра все меня забудут к чертовой матери…» Ну, я с книгами, с бумажками, с дневником, с разными публикациями, – чтоб не забыли? Нет, просто занимаюсь тем, чем мне интересно.

На 1 мая – холодрыга и мурлыкание Карела Готта: «Скажи мне, скрипка Паганини…» А она в ответ – таинственные сладкие звуки. По ТВ разные западные раскованно эротические фильмы. «Дьяволицы» – Шэрон Стоун и Изабель Аджани на пару топят в ванне своего любовника. Французский «Романс» с порнозвездой в главной роли, фильм не эротический, а почти гинекологический… (Да, было такое время, когда Россия тянулась за Западом и проходила порно-курс. А спустя годы все резко свернули и зажали страну в патриархально-религиозные скрепы – «Господи, помилуй!» – 20 мая 2019).

2 мая ездили в гости к Людочке и ее маме. Шампанское и коньяк «Мартель». А на следующий день по приглашению Маши Володиной – в Большой театр. В ложе бельэтажа – прекрасно видно. Балет Пуни «Дочь фараона», декорации и костюмы Пьера Лакотта, помпезно-красивые. В роли дочери фараона – Нина Ананиашвили, английского лорда танцевал Сергей Филин, нубийская невольница – восходящая звезда Маша Александрова. Ще получила огромное удовольствие, и мне было любопытно. В антракте смотрительница (оказалась моя поклонница по радио и газетам) показала нам царско-правительственную ложу, и Ще даже присела в зальчике за ложей, где отдыхали верховные правители страны. У Ще был вид Кисы Воробьянинова, который подпрыгивал на стуле, где были, как ему казалось, спрятаны бриллианты… Походили по фойе, и страшное разочарование по сравнению с Гранд-опера, в Париже – великолепие, у нас – потуги. Из Большого прошлись по Тверской, и Ще с грустью: «Я архитектурно разочарована…» Не надо ездить по Парижам, и тогда все будет патриотично и прекрасно! Запад – это отрава…

4 мая – по Первому каналу разливался Александр Дольский: «где все тосковали по эссесеру / и где воровали все в меру…». А потом в программе «Добрый день» включили мой голос, записанный по телефону, немного об Александре Вертинском. Лариса Вербицкая: «Это Юрий Николаевич Безелянский, который выступает у нас часто…»

5-го были в Союзе женщин в Глинищевском переулке на выставке картин Люды Варламовой. Пришлось выступить, я начал со слов: «Люблю трех художниц: Наталью Гончарову, Берту Моризо и Люду Варламову…»

7 мая записывал сразу три программы на «Дарьяле»: супруга Наполеона Мария-Луиза, поэт-гитарист Аполлон Григорьев и композитор Феликс Мендельсон, который считал себя счастливым человеком, но счастье его оказалось коротким… После съемок «студентки Академии» бросились к монитору, как все получилось. А я посмотрел мельком, хмыкнул, как старый барбос, и уехал домой… Увиденный на днях фильм «Французский поцелуй» (США, 1995) с Мэг Райан и Кевином Кляйном мне понравился больше…

14 мая – приезжала Людочка со своим будущим мужем Бобом Харрисом, видным деятелем демократической партии США. Показывал ему архивы, переводила Люда, а Боб только цокал языком. Это было 9-го, а 11-го позвонил Андрею Вознесенскому и пожаловался на невнимание критики, на что Андрей посоветовал: «Не обращай внимания, у тебя и так уже есть имя и тебя знают в кругах…» В каких кругах? Литературных? Но круги молчат. Еще Андрей пообещал пригласить на заседание Пен-клуба. И… (вот именно «и»: ничего не состоялось. Одни обещания и никакого исполнения – 21 мая 2019).

Неприятный момент: налет черных масок на холдинг «Медиа-Мост». И пух и перья от гнезда инакомыслия. Первая президентская речь: одна Родина, один народ, одно будущее. Очень напоминает призыв печально знаменитого Адика: Германия-народ-Фюрер…

А тем временем по «Дарьял ТВ» шла одна из лучших моих программ о Бернарде Шоу. А в «Радуге» Атарова вовсю цензурирует «Коктейль “Россия”». Мне она сказала: «Вы все время пытаетесь дожать патриотов». И снимает отдельные, на ее взгляд, крамольные фразы, вроде: «Строили третий Рим, а получили 4-й микрорайон Азиопы».

А я от России отвлекся на маркизе де Сада: скоро юбилей – 260 лет со дня рождения. Изучал переводную книгу Дональда Томаса о де Саде плюс различные вырезки, – и вот строчу черновик… Попал в очередной опрос «ВК», достойная компания: Наталья Дурова, актер Филиппенко, Юрий Мамлеев, Сличенко, Стеблов, Матвей Ганапольский, художница Татьяна Назаренко, короче, широкие круги общественности.

19 мая – я ворчу, недоволен, но при этом понимаю, что не прав, ибо разве это не счастье: сидеть дома, заниматься любимым делом и выбирать себе темы по своему вкусу. Чапаев? Нет, увольте. Маркиз де Сад поинтереснее и познаменитее…

Ездил в «Радугу», получал роялти, «Вера, Надежда, Любовь» с дополнительными тиражами – издано 20 тысяч экземпляров, «Джоконда» – 15…

28 мая – если записывать все, что сделал, куда ездил, где выступал, с кем общался, то получится длинный информационный список. Сократим его до предела.

18-го по «Дарьялу» прошла программа о Мессалине. Сразу позвонил Анисим и, как опытный телевизионщик, сказал, что я молодец! Программа удивительно интимная, камерная, таких нет ни на каких каналах…

По поводу заседания ПЕН-клуба решительно выступил Георгий Вайнер, прилетевший из Нью-Йорка: «А зачем? Зачем мне Гюнтер Грасс? Писать он меня научить не может. И о чем с ним тогда говорить? Как правило, все писатели неинтересные и скучные, лучше их знать по книгам». Тоже верно…

Неожиданность: прилетел Капланян и вручил журнал «info…», в номере вместе с отрывком Ерофеева «Москва-Петушки» – отрывок из книги «Страсти по Луне» и 200 долларов. Капланян сказал, что в Америке мои книги продаются. «Широкие круги» – дошли и до штатов?..

23 мая – бал в «Геликон-опере». Пригласил с собой Эдуардо, он получил большое удовольствие. А когда был фуршет, то пробивался к столу и приносил бутерброды, прирожденный Санчо Панса: «А вот с красной рыбкой – попробуй!» Интересно, если я не был писателем, стал ли он за мной ухаживать?.. В свою очередь подарил Дмитрию Бертману «Улыбку Джоконды» и напросился на приглашение на «Леди Макбет». Культуролог профессор Шерель наговорил кучу комплиментов, что, мол, «Академия любви» – одна из лучших и интеллигентнейших программ на нашем агрессивном ТВ. Сергей Ветров: «Программа оригинальная. Смотришь на коленки девочек и возбуждаешься, смотришь на Безелянского и успокаиваешься. Полная гармония…»

Помпезно принимали в Почетные кавалеры и дамы новых членов – Спиваков и Татьяна Назаренко. Надарили всяких подарков. Чествование первых Кавалеров (Нагибина и меня) прошло куда скромнее. Но времена меняются… Пообщался со Спиваковым, Володей Вишневским, Львовичем, маститым литературоведом Бенедиктом Сарновым. Он мне пожаловался, что у него готовы три книжки, а издать их не может «А как удается вам?» – спросил Бенедикт. Что касается концертной программы, то она была на уровне. Домой нас с Ще отвез Эдик на машине, как белых людей.

А на следующий день – работа. Начал писать о пребывании Ромена Роллана в Москве в июне 1936 года для еженедельника «Эхо планеты» и о питании в Париже для новой газеты «К столу москвичей» – газету пробила Флора. Сделав два материала, взялся за Афанасия Фета для очередной «Академии».

«Сияла ночь. Луной был полон сад… Ты пела до зари, в слезах изнемогая…» Увы, мы пишем, «не изнемогая», а скороспело, на выдохе: успеть, отвезти, получить деньги. Прости нас, грешных, Афанасьевич. Добавлю в скобках: в 2008-м вышла книга «69 этюдов о русских писателях», а там – этюд «Пропали ли ласточки Афанасия Фета?».