В поисках Аполлона

Известный русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков написал свой очерк «Собирание бабочек» меньше, чем за год до смерти. Это, если не считать еще одного, совсем коротенького очерка, последняя его работа. И очевидно, важная для него. Уходя из жизни, покидая яркий и пестрый мир, полный не только радости, но горечи и забот, пожилой человек не случайно, наверное, вспомнил счастливые юношеские годы, а из них именно вот это:

«Собирание бабочек было одним из тех увлечений моей ранней молодости, которое хотя не долго, но зато со всей силою страсти владело мною и оставило в моей памяти глубокое, свежее до сих пор впечатление».

Так начинается его «рассказ из студентской жизни». Но сколько же в этом просто написанном и незатейливо названном очерке истинной поэзии!

«Я любил натуральную историю с детских лет; книжка на русском языке (которой названия не помню), с лубочными изображениями зверей, птиц, рыб, попавшая мне в руки еще в гимназии, с благоговением, от доски до доски, была выучена мною наизусть. Увидев, что в книжке нет того, что при первом взгляде было замечаемо моим детским пытливым вниманием, я сам пробовал описывать зверьков, птичек и рыбок, с которыми мне привелось покороче познакомиться. Это были ребячьи попытки мальчика, которому каждое приобретенное им самим знание казалось новостью, никому неизвестною, драгоценным и важным открытием, которое надобно записать и сообщить другим. С умилением смотрю я теперь на эти две тетрадки в четверку, из толстой синей бумаги, какой в настоящее время и отыскать нельзя. На страничках этих тетрадок детским почерком и слогом написаны: зайчик, белка, болотный кулик; куличек-зуек, неизвестный куличек, плотичка, пескарь и лошок; очевидно, что мальчик-наблюдатель познакомился с ними первыми. Вскоре я развлекся множеством других, новых и еще более важных интересов, которыми так богата молодая жизнь; развлекся и перестал описывать своих зверьков, птичек и рыбок. Но горячая любовь к природе и живым творениям, населяющим Божий мир, не остывала в душе моей, и через пятьдесят лет, обогащенный опытами охотничьей жизни страстного стрелка и рыбака, я оглянулся с любовью на свое детство – и попытки мальчика осуществил шестидесятилетний старик: вышли в свет «Записки об уженьи рыбы» и «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии»».

С. Т. Аксаков вошел в историю русской литературы как автор воспоминаний и «хроник» собственной жизни, но в первую очередь дороги нам все же, по-моему, именно эти самые его «охотничьи» книги. И вот теперь, можно добавить, в последний год своей жизни, шестидесятисемилетний писатель вспоминает о чем же? Не о «взрослой» ружейной охоте… Он вспоминает о юношеской ловле бабочек. И как!

«Да и в самом деле, из всех насекомых, населяющих Божий мир, из всех мелких тварей, ползающих, прыгающих и летающих – бабочка лучше, изящнее всех. Это, поистине, «порхающий цветок», или расписанный чудными яркими красками, блестящий золотом, серебром и перламутром, или испещренный неопределенными цветами и узорами, не менее прекрасными и привлекательными; это милое, чистое создание, никому не делающее вреда, питающееся соком цветов, который сосет оно своим хоботком, у иных коротеньким и толстым, а у иных длинным и тоненьким, как волос, свивающимся в несколько колечек, когда нет надобности в его употреблении. Как радостно первое появление бабочек весною!»

И далее писатель описывает лекции профессора натуральной истории Карла Федоровича Фукса, обладателя большого собрания насекомых, в том числе бабочек. И вот, наконец, загорелось в нем, студенте Казанского университета, «сильное желание самому собирать бабочек», желание, которое разделил с ним сокурсник по университету и друг Панаев.

«Наконец, в один воскресный или праздничный день, рано поутру, для чего Панаев ночевал у меня, потому что я жил гораздо ближе к Арскому полю, вышли мы на свою охоту, каждый с двумя рампетками (сачками. – Ю. А.): одна крепко вставленная в деревянную палочку, была у каждого в руках, а другая, запасная, без ручки, висела на снурке через плечо. У каждого также висел картонный ящик, в который можно было класть пойманных бабочек. Едва ли когда-нибудь, сделавшись уже страстным ружейным охотником, после продолжительного ненастья, продержавшего меня несколько дней дома, выходил я в таком упоительном восторге, с ружьем и легавой собакой, в изобильное первоклассною дичью болото!.. Да и какой весенний день сиял над нашими молодыми головами! Солнце из-за рощи выходило к нам навстречу и потоками пылающего света обливало всю окрестность. Как будто земля горела под нашими ногами, так быстро пробежали мы Новую Горшечную улицу и Арское поле… И вот наконец перед нами старый, заглохший сад, с темными, вековыми аллеями, с своими ветхими заборами, своими цветистыми полями, сад, называвшийся тогда Болховским. Хор птичьих голосов, заглушаемый соловьиными песнями, поразил сначала мой слух, но я скоро забыл о нем…»

И вот первые трофеи, первые пойманные красавицы, которых «дрожащими от волнения руками» достают они из своих «рампеток», любуясь и восхищаясь…

Очерк «Собирание бабочек» я прочитал еще в ранней юности в книге издания 1909 года – толстый аксаковский том был одним из немногих уцелевших в обширной когда-то бабушкиной библиотеке, сожженной во время войны в железной времянке (не было дров, и книгами нагревали чайник зимой). И именно из-за этого очерка я настолько дорожил большим тяжелым томом в полторы тысячи страниц, что даже попросил принести его в больницу, когда попал туда с очередным каким-то заболеванием. Много раз с замиранием сердца перечитывал я строчки, напечатанные старинным шрифтом с «ятями», твердыми знаками в конце слов и аккуратно расставленными точками над «и». Вместе с писателем путешествовал по саду, охотясь за бабочками…

Скольких же людей, очевидно так же как и меня, пленил рассказ человека, вспоминающего в конце своей жизни именно те счастливые дни ранней молодости!

«Быстро, но горячо прошла по душе моей страсть – иначе я не могу назвать ее – ловить и собирать бабочек. Она доходила до излишеств, до смешного; может быть на несколько месяцев она помешала мне внимательно слушать лекции… но нужды нет! Я не жалею об этом. Всякое бескорыстное стремление, напряжение сил душевных, нравственно полезно человеку. На всю жизнь осталось у меня отрадное воспоминание этого времени, многих счастливых, блаженных часов. Ловля бабочек происходила под открытым небом, она была обстановлена разнообразными явлениями, красотами, чудесами природы. Горы, леса и луга, по которым бродил я с рампеткою; вечера, когда я подкарауливал сумеречных бабочек, и ночи, когда на огонь приманивал я бабочек ночных, как будто не замечались мною; все внимание, казалось, было устремлено на драгоценную добычу; но природа, незаметно для меня самого, отражалась на душе моей вечными красотами своими, а такие впечатления, ярко и стройно возникающие впоследствии, – благодатны, и воспоминание о них вызывает отрадное чувство из глубины души человеческой».

Так кончается этот очерк, эта маленькая исповедь в конце жизни.

Да только ли Аксаков!.. А Фабр? Жан-Анри Фабр, великий естествоиспытатель, который был сначала только сельским учителем, но вот увлекся наблюдениями за крошечными шестиногими жителями пустыря под названием Гармас (теперь это знаменитый на весь мир микрозаповедник!), проявив к ним воистину детский, в лучшем смысле этого слова, интерес! И что же? Теперь, в представлении всего человечества, Фабр – «отец энтомологии», автор десяти томов «Энтомологических воспоминаний», счастливец, проживший интереснейшую, насыщенную событиями и открытиями жизнь…

Так может быть, здесь и кроется, вернее, открывается нам разгадка? В детстве, в юности нашей. Не случайно же в зрелом, в преклонном возрасте мы так часто возвращаемся своими воспоминаниями именно к тем периодам своей жизни, когда жили мы, отдаваясь своей увлеченности без остатка и бескорыстно.

Увлеченность! Вот она, разгадка, вот один из тех ключиков. Он есть у людей, сохранивших верность своим детским и юношеским мечтам, у тех, кто не отгородился от живой, разноцветной действительности и во взрослой жизни своей так и не расстался с ощущениями той давней поры, когда живет человек в ожидании постоянных открытий.

4

Конечно, для меня дело было не только в бабочке. Аполлон незаметно и постепенно стал символом красоты, символом прекрасного вообще, хотя я и не понял этого сразу. И еще я знал, что бабочка Аполлон охраняется почти во всем мире, а в Европе, например, близка к исчезновению.

Правда, в самом начале своего увлечения я не думал о том, сколь серьезна проблема, нависшая над человечеством. Какая там гибель природы, если даже в маленьком городском дворе – целые «джунгли»! А уж за городом на какой-нибудь лесной полянке жизнь и вовсе кипит! Жуки, бабочки, пауки, муравьи, стрекозы, комары, мухи, тли, клопы… Да мало ли! А цветов и трав сколько? Растений на Земле сейчас около полумиллиона видов, пауков – тридцать тысяч, а насекомых больше, чем всех животных и растений, вместе взятых, – от полутора до нескольких миллионов видов!

Но так оптимистически я был настроен лишь в самом начале. Увы, на моих глазах в короткое время свершались заметные изменения. Наш двор был заасфальтирован почти весь, застраивались домами сказочные полянки в пригородном лесу, все меньше бабочек встречалось в моих путешествиях, меньше пауков, жуков. Что ж говорить об Аполлоне – я и махаона-то под Москвой не встречал ни разу, хотя когда-то рисунок этой бабочки украшал собой обложку книги, посвященной борьбе с насекомыми, вредителями сельского хозяйства… Да что там махаон! Траурницу, такую распространенную когда-то траурницу, я встречал все реже и реже. И жук-олень, рогатый сказочный жук, которого мы ловили, помнится, в ближайших окрестностях пионерского лагеря, вообще исчез из лесов средней полосы России почти повсеместно…

В 1976 году в Ереване состоялся конгресс, посвященный охране насекомых. Подумать только – охране! А ведь еще недавно мы только и слышали: насекомые – наши враги! В новом издании Красной книги СССР более 200 видов беспозвоночных, главным образом насекомых, одних только бабочек – 104 вида! «Две трети бабочек Европы близки к исчезновению, – говорил в своем выступлении профессор, доктор наук А. В. Яблоков в Центральном Доме литераторов. – Каждую минуту (!) на земном шаре исчезает несколько десятков гектаров леса… К концу столетия будет уничтожено две трети всех тропических лесов планеты… Ежедневно (!) прекращает свое существование один вид животных, главным образом насекомых…» Отравляются реки, озера, даже моря. Воздух, которым мы дышим, уже далеко не так чист, как раньше. И все меньше и меньше в нем кислорода… А человечество все растет. Индустриализация, урбанизация убыстряют темпы. Если так пойдет дальше, то… Что же будет?

Конечно, уже то хорошо, что мы осознали. Забили тревогу. Честно, так сказать, взглянули в лицо. И верим, конечно, что разум восторжествует. Потому что это в наших силах. Но благих пожеланий мало, мало осознания и тревоги. Надо еще и что-то делать Но что?

Знаменательным стало заседание Верховного Совета СССР в 1980 году, когда был принят Закон «Об охране и использовании животного мира», в котором предусматривается сохранение всего видового многообразия животных в состоянии естественной свободы. Важно то, что в Законе нет деления животных на «полезные» и «вредные», потому что в сущности каждое живое существо полезно, каждое имеет право на жизнь.

А что же лично я могу сделать для охраны природы? Ведь я-то не мыслю свою жизнь без постоянного общения с миром, который все сущее на Земле породил.

И я подумал: вот если бы удалось рассказать людям не только о больших, но и о маленьких существах! Тех самых, с которыми я познакомился благодаря своему счастливому увлечению. Вот если бы удалось показать, как прекрасен наш мир, как достоин он уважения, как интересно и полезно наблюдать и изучать его, как необходимо беречь!

Мне не раз доводилось уже выступать с показом цветных слайдов и рассказывать о своих захватывающих путешествиях в «джунглях во дворе». И каждый раз удивляла и радовала реакция слушателей и зрителей, среди которых бывали люди самых разных профессий и возрастов – от учеников начальных классов школы до пенсионеров. Никогда не забуду своего первого выступления. Это было на БАМе, в поселке Беркакит. Собрались люди в спецовках – пришли сразу после рабочего дня, усталые, – однако надо было видеть, с каким неподдельным интересом вглядывались они в изображения цветов, бабочек, гусениц, жуков, пауков, как восхищались сверкающими на листьях каплями росы… Казалось бы, это так далеко от их повседневных забот, от трудовой жизни. Но когда кончилась кассета с тридцатью шестью слайдами и понадобилось время, чтобы перезарядить ее, аудитория единодушно согласилась ждать. Мы сделали перерыв, и никто во время перерыва не ушел! Потом те же слайды я показывал на встрече с рабочими и служащими комбината Якутуглестрой в знаменитом Нерюнгри, центре Южно-Якутского территориально-производственного комплекса, – и опять тот же неподдельный, радующий меня интерес. Значит, не угасла в людях любовь к природе! И иногда достаточно лишь пробудить это изначальное чувство, поддержать, подсказать, чтобы не считали его чем-то не слишком «взрослым», не очень серьезным…

Для меня бабочка Аполлон стала символом. Причем не только символом красоты и путешествий, связанных с поиском. Аполлон, этот охраняемый представитель беззащитной, хрупкой, находящейся под угрозой природы, стал еще и символом бережности, уважения человека. Уважения именно к красоте, потому что нет от этих бабочек практической пользы для сельского хозяйства. От них польза другая, и, как мне теперь кажется, гораздо большая…

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик –

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык…

Ф. И. Тютчев

5

Сначала я собрался съездить с экспедицией в Киргизию, в окрестности озера Иссык-Куль. Там горы, а значит, и Аполлоны могут быть. Но экспедиция не состоялась.

Тогда я уже самостоятельно выехал на Кавказ, в район Теберды. Там Аполлоны определенно есть, но, когда я приехал, они уже отлетали.

Потом, года через два, от своего знакомого Дмитрия Викторовича Панфилова, ученого-энтомолога и географа, я узнал, что Аполлоны остались не так далеко от Москвы – на берегах Оки, у границы Приокско-Террасного заповедника. Неужели? Так близко…

Но радость моя была преждевременной. Аполлоны действительно летали в окрестностях деревни Лужки, но лишь до тех пор, пока существовали там луга, поросшие очитком, «заячьей капустой», которой кормятся гусеницы этой солнечной бабочки. Луга примыкали непосредственно к территории заповедника и как будто бы охранялись. Но однажды то ли по чьей-то халатности, по близорукому ли расчету, который видит только ближайшую меркантильную выгоду, но не видит сквозь нее самой жизни, луга были выкошены, и единственная как будто бы оставшаяся в средней полосе России популяция Аполлона безвозвратно погибла. То, чего не сделали коллекционеры за много лет, сделал совхоз (или колхоз) буквально за один день. Современной техникой долго ли скосить несколько гектаров!

Конечно, люди разные. Одни видят или по крайней мере пытаются видеть мир природы таким, какой он есть, – многоцветным, ярким, не враждебным человеку вовсе, а лишь требующим уважения к своим вполне справедливым законам. И они любят этот мир, уважают и хотят понять его. Другие же смотрят на природу как на объект противоборства, озлобленно и насупленно. Они словно бы забывают, что то время, когда человек только завоевывал себе право на существование среди дикой природы и вынужден был бороться с ней, прошло.

К счастью, все больше и больше становится тех, кто начинает осознавать, как важно сохранить природную среду хотя бы отчасти в ее первозданной прелести и многообразии, что прежде всего надо попытаться ее понять, изучить и не рубить тот сук, на котором мы все сидим. И ради этого, может быть, стоит поступиться чем-то, а иногда даже и потесниться.

Задача в том, чтобы научиться распределять продукты труда и вообще разумно организовать этот труд, чтобы один человек не угнетал другого, чтобы каждый мог реализовать свой человеческий потенциал, чтобы приблизиться таким образом к социальной гармонии…

Итак, Мечта не оставляла меня. Мечта об Аполлоне.

Где же мне отыскать его?

Я уже сказал, что поиски Аполлона связаны с путешествиями. А следовательно, будут встречи не только с природой, но и с людьми. И я догадывался, что это тоже имеет с моей Мечтой какую-то неуловимую связь. Красота притягивает людей, объединяет, а наши Федор Михайлович Достоевский и Николай Константинович Рерих вообще были уверены, что именно красота «спасет мир», именно она в конце концов будет тем объединяющим началом, которое положит конец извечным человеческим распрям.

И решил я поехать ну, например, в… Таджикистан. Южная республика, свыше девяноста процентов территории которой составляют горы. Уж там-то точно должны быть солнечные бабочки.

Глава вторая. Страна Белых Бабочек

1

Есть у меня знакомая, Елена Михайловна Антонова, старший научный сотрудник Зоологического музея Московского государственного университета, энтомолог, «хозяйка» прекрасного музейного собрания бабочек, искренний любитель своего дела. Обдумывая маршрут путешествия, я по старой памяти обратился к ней за советом. Она поддержала идею и к тому же дала мне адрес человека, живущего в Таджикистане, страстного любителя чешуекрылых.

– Игорь Владимирович Максимов, человек молодой, по специальности, кажется, строитель. У него уникальная коллекция, он даже несколько новых видов открыл. Очень энергичный и симпатичный человек, идеально было бы, если бы он сам сходил с вами, – сказала она, давая мне записку с адресом, и я в очередной раз подумал о великом братстве людей, которых связывают общий интерес, общее дело.

Хотя в тот момент о Максимове я больше ничего не знал.

Мало ли что сказала Елена Михайловна! Она ведь и сама-то видела его всего раза два. Но мне он был уже симпатичен.