За тридевять земель

– Хвостик, мы с тобой такие домоседы, – прибежал цыплёнок Желток к другу своему, котёнку Хвостику. Тот в это время, сидя на тёплом, нагретом ярким, утренним солнышком крылечке, спросонья умывал лапкой мордочку. – То в саду мы играем, – продолжал запыхавшийся цыплёнок, – то в огороде. В молодости надо попутешествовать. Пока силы есть. Мир так велик! Я только что в дырку в заборе подглядывал – у соседей совершенно иная жизнь. Пиу, пиу, пиу!

– Какая ещё иная жизнь? Мяу… – не понял Хвостик. Но, вспомнив про обиду, нанесённую соседями его любимому лакомству, от возмущения даже перестал умываться. – Да там только молочко иное – магазинное! Из-под нашей Звёздочки они, видите ли, не берут! Даже для котят! Они, видите ли, брезгуют! Они, видите ли, жука майского из подойника выловили! Какой, видите ли, мяу, кошмар! – с жаром принялся котёнок защищать своё, домашнее, коровье молочко. – Им бы, соседям бы, подумать – почему жук в подойник прыгнул? А не в бутылку полез! Да потому что Звёздочкино молочко лучше магазинного! В тыщу раз! Мяу, мяу, мяу! – шумел котёнок. – Им бы, соседям бы понять, что молочко тут вообще не причём! Что жук просто-напросто топиться собрался! У него, видите ли, натура утончённая – он не какой-нибудь жук-долгоносик и не навозный жук – он, видите ли, майский! И ему весна и жужелица знакомая голову вскружили! Им бы, соседям бы разобраться, что он не для себя, а для этой жужелицы в подойник нырнул! Знал, жук, что молочко через марлечку процедят и его спасут! Вот, жук! Мяу! – порядком подустав, закончил, наконец, котёнок непривычно длинную для себя, несвязную и горячую, в защиту своего, домашнего, молочка речь.

– Хвостик, ты не понимаешь, – выждав немного, возразил цыплёнок. – Молочко – не главное. У соседей вообще всё иное. Понимаешь – во-о-бще! Совершенно другой мир. У них даже на цепи не дворняжка, как у нас, а помесь чау-чау с бультерьером гавкает. У них даже в подполе смесь Барсика с сиамской кошкой за мышами гоняется. У них…

– Вот поэтому эта смесь ни одну мышку поймать и не может, – перебил друга котёнок. – Потому что она, видите ли, смесь, а мышки в подполе не смесь – все чистокровные, деревенские. И вообще – что ты так распетушился? Ты как в этот иной мир путешествовать собрался? Если даже через забор перелететь не можешь! Вы, курицы, птицы не перелётные. Да и вообще – не птицы.

Выговорившись, Хвостик немного успокоился, жёлтое солнышко пригревало его серенькую шёрстку, он сладко прищурился и снова разлёгся на тёплой ступеньке крыльца. Считая, видимо, что спор окончен, он со6рался было и вовсе снова задремать, и даже тихонько начал мурлыкать «Му-ррр… му-ррр…» от удовольствия.

– Через забор перелетать вовсе не обязательно, – не дал ему поблаженствовать беспокойный друг. – Мы можем и подкоп под оградой прорыть. Или доски там, где дырка в заборе, раздвинуть и пролезть. – И помолчав немного, цыплёнок добавил с досадой: – Всё-то ты, Хвостик, норовишь про меня какую-нибудь гадость сказать. Пиу.

– Это ты про неперелётную? И не птицу? А что ж тут обидного? Уж, как есть, так и есть. Курицы – они и неперелётные, и не птицы. Му-ррр… му-ррр… му-ррр… – пытаясь одновременно и дремать, и мурлыкать, и рассуждать, бормотал котёнок. – Вот ты попробуй как воробей с места, взлететь. Не можешь. И с разбегу, как гусь, тоже не можешь.

– Почему ж тогда дергача не птицей никто не обзывает? – прислушиваясь к скрипучему крику в поле за деревней, с обидой в голосе возразил цыплёнок. – Он тоже не летает. Только бегает.  Пиу, пиу, пиу!

– Потому что дергач каждую осень пешком в Африку отправляется. А весной обратно идёт. Поэтому и считается перелётным, – объяснил котёнок. – А курицы – они оседлые. Им не дано ни летать, ни бегать в дальние края.

– Оседлые – это вовсе не значит, что я всю жизнь за забором сиднем должен сидеть. Как морковка в грядке, – совсем огорчился цыплёнок. Но вдруг его осенило: – Если я птица оседлая… – решил он всё-таки именовать себя птицей, – значит мне надо кого-нибудь оседлать! И путешествовать в седле! Верхом я должен скакать – вот, что значит оседлый! Осталось только найти кого бы… кого бы… приспособить… под седло… – начал он усердно крутить головой. – На ком бы… на ком бы…

– Ну, уж только не на мне. Мяу! – встрепенулся и даже пробудился, и даже привстал со ступеньки, Хвостик.

– На тебе далеко не уедешь – где сядешь, там и слезешь, – смерив его взглядом, успокоил друга цыплёнок. – Может оседлать Звёздочку?

Предложение превратить его любимую, дающую такое вкусное молочко корову в ездовую кобылу, очень огорчило Хвостика.

– Звёздочку нельзя оседлывать, это некрасиво. Есть такое выражение: «как на корове седло», – поспешил он произнести первое, что пришло ему в голову. – Седло на корове будет очень некрасиво выглядеть. И всадник на нём некрасиво будет сидеть.

– Красиво… некрасиво… Можно осёдлывать и без седла… – начал было спорить цыплёнок.

Но тут за забором кто-то громко всхрапнул. Затем жалобно тявкнул, видимо также, во сне: «Вау… Вау…»

Спорщики переглянулись и дружно направились к ограде.

– Вот кого надо оседлать – пса, – обрадовавшись, что нашлась замена Звёздочке, шёпотом подсказал Хвостик цыплёнку.

– Пёс – это неплохая лошадь. Собаки бывают ездовыми, – согласился с другом Желток. – Ему и через забор перелезать не нужно – он уже и так в иных краях сидит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.