Провал операции «Нарко»
«Сейчас будет преследование, – пронеслось в голове, – надо быстрей сматываться!».
Но «быстрей» не получилось – включать фару было неразумно, а плохая видимость могла привести к аварии. Пришлось сбавить скорость и ехать почти наугад. Сквер, однако, не тайга, и как положено определению, оказался не особо большим – впереди быстро появился неоновый свет улицы. Стала различима и тропинка, выведшая меня к этой улице. Подъехав к какому-то подобию калитки, но с выломанной дверцей, я остановилась. Нетрезвый и одурманенный мозг всё ещё плохо соображал, но смог рационально пораскинуть извилинами.
«Затаиваться в сквере глупо: он сто процентов будет прочёсан, а ехать по центральным улицам тоже опасно – вряд, благодаря моим приметам, можно затеряться в потоке машин, – судорожно размышляла я, опасливо озираясь по сторонам – нужно заехать во двор и, оставив мотоцикл, уйти своим ходом».
Мысль хорошая, но чтобы доехать до ближайших дворов, нужно будет перебраться через автостраду. Тут я подумала, что может попросту бросить мотоцикл и пойти по улице, как обычный пешеход. Найди потом меня в толпе. Обрадовавшись идее, я оглянулась по сторонам и уже была готова осуществить задуманное, как увидела какое-то движение в мою сторону. Блестящие детали на тенях дополнили подозрение – меня уже преследовали и возможно люди в форме. На дальнейшие фантазии времени не оставалось.
Выжав газ и отпустив сцепление, я миновала калитку и, не замечая бордюров, вначале пересекла пешеходную часть, а потом выехала на часть проезжую. При этом переднее колесо как на мотошоу прилично подскочило вверх на бордюре, но ведущее заднее не подвело. У меня непроизвольно получился трюк, которым может гордиться не только начинающий, а и матёрый гонщик – езда на заднем колесе с поднятым на дыбы корпусом. Люди, шедшие рядом, в испуге расступились, да и автомобили, на пути коих я возникла, притормозили. Ветер автострады ударил в лицо, ободрив и обнадёжив. Фиат без проблем принял нормальное положение и, набирая обороты, увлёк меня вперёд к спасению.
Воздух свободы несколько обнадёжил. Для полного счастья осталось увидеть подходящий поворот, чтобы свернуть туда и затеряться в кварталах частного сектора. Но счастья не получилось – едва удалось проехать метров сто, как сзади раздался вой сирены, и в зеркале заднего вида замелькали характерные проблесковые маячки. Почувствовав, что меня уверенно настигают, я принялась набирать скорость.
Любой гоночный механизм, особенно мотоцикл, особенно зарубежный, без трудностей входит в ускорение. Обычный автомобиль тоже способен быстро ускоряться, но далеко не у каждого движка хватает на это мощности. Короче, за классным байком обывательской тачке, пусть даже «клёвой», чаще всего не угнаться. Но это если по прямой, а вот в лабиринте города могут возникнуть заторы, тупики, да и просто пешеходы, что вечно лезут под колёса. Вот здесь у машины со спецсигналами есть определённые преимущества. Определённые, но тоже не все.
В какой-то момент впереди возникло непреодолимое препятствие – небольшая пробка перед светофором. Я поняла, что если не приму быстрое решение, то меня возьмут в «коробочку», и тогда единственным шансом останется бег, но это уже будет без шансов. Чтобы не смять зад остановившегося впереди автомобиля, пришлось экстренно затормозить, да так, что патрульная машина едва не врезалась в заднее крыло моего спасителя Фиата. Мне пришлось спешно развернуть корпус мотоцикла на девяносто градусов, и перед взором, как по заказу, открылся приличный зазор между чьими-то бамперами, передним и задним. Туда я и «нырнула», уголком глаза увидев, что полицейские уже повыскакивали для захвата. Дальше смотреть было некогда, но ясно, что им пришлось заскакивать обратно. Я же, повиляв между машинами, заехала в какой-то проулок и через него покатила на параллельную улицу.
И тут – опять зеркало заднего вида – в начале, если считать относительно проделанного пути, или, если брать за начало себя, в конце проулка появились сигнальные огни. Следом до уха донеслась сирена. На этот раз свет доказал своё преимущество. Но, даже не учитывая разницу скоростей фотонов и звуковых волн на дистанции между мной и преследователями, было ясно, что есть лишь несколько секунд на размышление. Единственное, что пришло в голову за это мгновение, являло осознание того, что по-прежнему нужно «рвать когти».
Пришлось опять наглым образом влиться в автомобильную массу и, применив агрессивный стиль вождения, пуститься наутёк.
5.
«Каждый человек способен на многое, но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен», – так, или несколько иначе, выразился герой знаменитого у нас фильма.
Да, во многом утверждение Михал Иваныча, или того, кто писал сценарий к фильму, имеет право на жизнь. Действительно, далеко не каждый индивид имеет радость (или разочарование) узнать истинную высоту планки своих возможностей. Большинство так и умирает, даже не догадавшись о существовании более обширных рубежей, чем самооценка. Другие, меньшинство, горделиво набирают запредельный разгон и … терпят катастрофу, не оторвавшись, или чуть оторвавшись от земли. И лишь единицам удаётся – гипербола! – достичь Солнца не опалив перья; на практике та или иная часть оперенья всё равно страдает.
На этом классификацию можно закончить, но мешает одно обстоятельство. То, что человек в итоге всегда будет ограничен определёнными рамками, свидетельствует о том, что существует что-то органичное, определяющее ограничение. Как одну в сторону, так и в другую. И преодоление этих границ зачастую есть случай.
Именно надежда на спасительный случай разрывала моё подсознание, направляя руль в предельно узкие промежутки между автомобилями. Не думая о скорости, я уходила в захватывающий дух слалом. Фиат органично ложился в крутые виражи то на один бок, то на другой, без усилий обгоняя четвероногих с их владельцами. Те порой притормаживали, порой нет. Особо темпераментные вызывающе сигналили, более выдержанные крутили пальцем у виска. Но было наплевать на всех, поскольку даже не видела лиц за промелькивающими переливами начищенных стёкол.
Может быть, далеко и не все из них были начищены, только глаза, полные ужаса, не различают мелочей. Да и разум, охваченный паникой спасения от погони, не реалистичен в восприятии действительности. К ней возвращает лишь слух, отчётливо определяющий рев движка, визг тормозящих покрышек, тявканье клаксонов. И в некоторые моменты зрение: огоньки проблесковых маячков, то пропадающие, то выныривающие в зеркале заднего обзора, свидетельствуют о реальности событий.
«Неужели всё это происходит со мной», – ужасная мысль проникла в голову, когда мотоцикл, вырвавшись из каменных джунглей, устремился на свободную от движения полосу.
Я поняла, что граница города закончилась. Впереди лежала залитая лунным светом трасса, ведущая, не исключено, в другой мегаполис. Или в райцентр, а может вообще в деревню. Скорее всего – первое, так как к деревням обычно тянут грунтовки, а уездный асфальт по обыкновению полон дефектов. В общем, я даже не понимала, где нахожусь и куда вообще еду.
По правде, понятие «езда» в моих обстоятельствах плохо отражала реальный расклад событий. Тут больше подойдёт авиаторская терминология. В общем, не столько ехала, сколько летела. Или взлетала. Да так, что «шуба заворачивалась». Да и как ей было не заворачиваться, когда преследование происходило на дистанции каких-нибудь пары сотен метров. Мало того, это был своего рода небольшой кортеж из двух автомобилей с той лишь разницей, что я в нём совсем не нуждалась и даже отчаянно желала от него избавиться.
О возможности последнее осуществить поведала Луна: выкатившаяся из-за тучки, она ярко освещала всё вокруг. Шоссе, на котором теперь разворачивались описываемые события, оказалось прямым и уходящим далеко вперёд, насколько различал глаз.
«Самое время произвести рывок!», – решила я и плавно, но с возрастающим усилием, повернула ручку газа на себя.
Итальянец ответил взаимностью: его движок, будто мысленно сопровождал действие моей руки, с нарастающей силой взревел. Как тираннозавр перед атакой; хотя не известно умел ли тот ящер рычать, кроме как в голливудской версии. Скорее всего, не умел, но вот однозначно обладал неимоверной силищей. Возможно, как мотор у Фиата; этак сто лошадиных сердец. Так или иначе, но байк потащило вперёд так, что меня чуть не вырвало из сиденья. Причиной оказалось ускорение: благодаря этому физическому закону я на практике убедилась, что инерция существует и, мало того, прямо пропорциональна скорости. Настолько, что сорвало завязку с моей, туго заплетённой косички. Улетев назад, резинка, наверно, мстительно ударилась в стекло ближайшей машины, и даже зацепилась за край дворника. Инспектор, не исключено, заметил это и, надменно ухмыльнувшись, мизинцем царапнул рычажок – что для него какая-то тряпочка, когда за поясом пистолет в кобуре. Дворник дернулся, скрипнув по сухому лбу (пустой бачок омывателя), и с лёгкостью отмахнулся от резинки, бессердечно отправив её кувыркаться в придорожный гравий.
Скорость же нарастала в геометрической последовательности, как и свист встречного ветра в ушах, несмотря на полный штиль за «бортом». Кусты у обочины, замершие в ночной тишине, промелькивали один за другим, будто происходила ежесекундная смена декораций в фильме катастроф. Асфальт отблёскивал как хвост кометы, уходящей головой в ад, если катастрофа произойдёт, или в рай, если всё сложиться благополучно.
«Коли так будет продолжаться, и хватит бензина, то скорость света не предел», – подумала я и на долю секунды бросила взгляд в зеркало.
Отражение показывало, что сине-красные мигалки не только остались далеко позади, но и продолжали отдаляться. Отрыв происходил стремительно, и уже появилась надежда на окончательный уход от погони, как из темноты возникло препятствие в виде лежачего полицейского. Ещё секунду и мотоцикл бы подкинуло и, скорее всего, выбросило бы куда-нибудь за обочину. Я, в самый последний момент, так как мчалась почти посреди дороги, а препятствие перегораживало последнюю лишь в одном направлении, сколько могла, успела слегка взять влево и уйти от опасности.
«Это ж надо, – ужаснулась я, – ещё бы чуть-чуть и копец! И почему это даже предупреждающего знака не заметила? Или его нет?».
Знака – пятерня хулигана или бампер лихача – действительно не было, и просто чудо, что мне в самый последний момент удалось славировать. Едва переведя дух, я поняла, зачем здесь препятствие: влево уходила второстепенная дорога. В какое-то мгновение пришла мысль, а не смыться ли по этому просёлку с выключенной фарой, но скорость не дала времени на осуществление мимолётной идеи. Кроме того, я опять чуть-чуть не подпрыгнула на другом лежачем полицейском, вмонтированном уж в противоположную полосу – предупреждение для снижения скорости для двигающихся во встречном направлении. Выровняв руль после вынужденного рывка в сторону, я, как корабль из крутого галса, вывалилась на прямую линию и в сердцах выругалась. В первую очередь на тех, кто придумал подобные трамплины, а потом на тех, кто их смонтировал. И ещё на тех, кто за мной гнался.
Между тем, вновь потемнело: или на луну наползла туча, или луна сама скрылась в земной тени. В общем, опять стало достаточно темно. Несмотря на мощный галоген, байк проносился по всей длине луча за секунду, и я скинула газ. Кто его знает, вдруг за горизонтом света ещё что-нибудь окажется на дороге, а времени адекватно среагировать не останется. Да и преследование прилично отстало, чтобы улепётывать от него сломя голову.
«Может уже отвяжутся?», – подумала я и повернула голову назад, благо теперь скорость позволяла.
Совпадение, а не исключено и рок, но именно в этот момент взору явилось настоящее представление. Примерно на расстоянии полукилометра вниз по склону – дорога шла вверх – ползла пара красно-синих маяков, и вдруг один из них подскочил и слетел в сторону, а другой завилял и остановился.
– Полицейский маханул через полицейского! Едущий споткнулся на лежащем! Теперь есть реальный шанс окончательно нести ноги, – догадавшись, что произошло, я не смогла сдержать радости.
Ребята или не успели среагировать на препятствие, или вообще не заметили. Вот так-то, ускорение не любит бесшабашных экспериментов! Особенно, когда по части дорожного регулирования присутствует недосмотр. Нет знаков – нет порядка. В общем – бардак! Конечно, несмотря на всё происходящее, я в душе не желала патрульным зла в виде старухи с косой, но именно она минуту назад была в полуметре от меня. И в значительной степени по их, блюстителей дорожного закона, вине. Так что случившееся ДТП не только следствие, но и наказание.
Проехав ещё немного, меня осенило: а если кто-то из экипажа, а то и все, серьёзно пострадали. Или разбились насмерть. При этом дававшая клятву Гиппократа, да ещё и травматолог, даже не попыталась им помочь. Не по-людски, да и не по юридически. Неизбежны божья кара и, если поймают, сто процентная статья, но стоит повернуть назад для оказания помощи, как сразу последует арест. Простой смертный – не министр, церемониться со мной никто не будет. Всевышний, возможно, простит, а прокурор вряд ли. Такой расклад никого не устроит, и разумно предположив, что сегодня бог на стороне жизни и здоровья моих преследователей, я не стала сбрасывать газ.
Несмотря на приличную темноту, впереди вскоре обозначилась линия ночного небосклона – тягун заканчивался. Казалось, сейчас за холмом откроются необъятные просторы, словно подёрнутая бризом бескрайняя морская гладь. А как же иначе, когда потенциальная опасность далеко позади и, кроме всего, надёжно блокирована. Но, как говорится, недолго музыка играла, недолго пел аккордеон. Въехав на самую высшую точку холма, я едва радостно не выкрикнула боевой клич остяка, удравшего от медведя-шатуна, как этот клич застрял горле: метрах в ста от меня дорогу перегораживали две машины. Гадать об их принадлежности и целях не пришлось – иллюминация, раскраска кузовов и экипировка экипажей презентовала службу ГИБДД во всей красе. Мобилизованные, вероятнее всего, по рации, они устроили привал совсем не для того, чтобы знакомиться с девочками. Моментально сообразив, что мимо них не проскочить, я принялась тормозить. Но из-за налетевшего волнения полноценно выжала лишь передний рычаг, отчего мотоцикл развернуло боком, и он остановился метрах в тридцати от ближайшего полицейского, уже размахивающего своей волшебной, под зебру, палочкой. Типа «поди-ка сюда, крошка!».
«Попалась!», – ужасная догадка арктическим холодом обожгла голову.
6.
Когда становиться жарко, зачастую вспоминается Арктика. Особенно в Калахари, где жара аналогична пеклу. В Лабытнанги, что по другую сторону экватора, за полярным кругом, наоборот – в декабрьскую полночь, в пургу на ум приходят африканские фантазии. Если ко всему накрылась единственная котельная. Но главное отличие мороза от жары в том, что первый куёт монолит, а последняя его плавит. Лето превращает трясину болот в лягушатник, тогда как зимой это идеальный конькобежный трек (не всегда!). Другой близкий пример – ледяная скульптура: во льду куда больше феерии, чем в терракоте. Близко к этому, как вариант, мода. Избыток тепла порождает буйство дикой природы, однако папуас и пигмей не нуждаются в подиуме. Набедренная повязка, это тупиковый стиль даже для Юдашкина. Слишком примитивно. Прохлада же, как минимум, дала толчок роста лёгкой промышленности.
«А древний Рим?», – не исключено, возмутитесь вы.
Да, но и там мужчины предпочитали не штаны, а юбки. А всё потому, что их попросту не подмораживало. Так вот, где сейчас Великий Рим? В камнях Колизея. Наверно поэтому цивилизация, провоцируя инновационный шторм, дошла до вершин прогресса в умеренно прохладных широтах. На экваторе по этой части или полный штиль, или близко к этому.
Я вовсе не клоню к тому, что мой мозг пик эволюции, поскольку вызрел у края вечной мерзлоты. Но то, что извилины в критический момент способны мобилизоваться, а не раскисать, заслуга именно низкого градуса. Это точно. В общем, холод, пробежавший по моим извилинам, вызвал их мобилизацию.
«А будь что будет!», – пронеслось в подсознании.
Не раздумывая, я вывернула руль до отказа и, адекватно соотнеся газ и сцепление, тронулась с места. Инспектор, невольно попавшийся в поле зрения края глаза, разумно не бросился тут же в погоню на своих двоих с криками «стоять, я приказываю». Он, как и остальные, кинулся к транспортным средствам, дабы пуститься в цивилизованное преследование. Для того, чтобы угнаться за мотоциклом, ноги бесполезны. Нужно что-то более эффективное, например колёса. И здесь их вновь оказалось четыре пары.
Четыре против одной. Но зато какой! Я, описав полукруг, развернула пару лихих протекторов на сто восемьдесят градусов. Движок – пылкое совершенство технологий – вновь не подвёл, быстро, но гармонично превратив пунктир разметки в сплошную белую линию. Для этого даже не пришлось вставать на дыбы и рвать с места.
Я, ещё не остывшая от предыдущего преследования даже на градус, уже обрела за плечами гигантский опыт. И первое его правило, как уже известно – хладнокровие. Без железного (стального!) нерва мышца лишь мясо. Да, в обстоятельствах, когда спасаешься бегством, нужно обладать хладнокровием, иначе можно пополнить своим протеином диету преследователя. Особенно, когда он имеет когти министерства внутренних дел. Но когти, порой, бесполезны, если лапы коротки и не дают развить достаточную прыть.
Таким образом, разрыв между фактором спасения и миссией преследования, повторяя ситуацию недавнего момента, увеличивался. Только бесконечно полагаться на преимущество скорости бессмысленно: учитывая фатальное неравенство сил печальный конец неизбежен – если не сойду с трассы, меня, всё одно поймают. И тут я вспомнила о просёлке – впереди появился знак, предупреждающий о необходимости снижения скорости.
«Там лежачий полицейский, а за ним отворот направо, – мне в голову вновь пришла не новая, но уже своевременная идея, – по нему и нужно уходить».
До осуществления идеи, с картографической точки зрения, оставалась буквально пара сотен метров. Или, если придерживаться хронометрических критериев, несколько секунд. Эти единицы времени, в моём случае, имели решающее значение и, боясь потерять наиболее драгоценные из них, я выехала на встречную полосу и выжала до предела ручку газа. Мгновения мелькали быстрей, чем насекомые в луче дальнего света.
«Свет! – мелькнуло в сознании, – перед тем, как свернуть, нужно вырубить свет!».
Как только мотоцикл проскочил в нескольких сантиметрах от лежачего полицейского, я насколько возможно снизила скорость. Достигнуть минимально разумного значения удалось как раз у отворота. Далее я движением пальца погрузила себя и свой транспорт в кромешную тьму, то есть отключила и фару и габариты. Глаза на мгновение ослепли. Руки, как на автопилоте, направили руль вправо, и только по шуму трения гравия о протекторы стало ясно, что колёса уже не на асфальте.
Тут зрение, несколько адаптировавшись с обстановкой, различило сначала контуры, а потом и саму дорогу. Ночь оказалась не настолько тёмной, чтобы, как говориться, глаз выколоть. Полагаясь на смутные ориентиры, мне удалось выверить путь и даже вновь ускориться. Попадающиеся на пути небольшие выбоины и камни несколько осложнили движение, но серьёзных препятствий удалось избежать.
Кортеж преследователей, вернее его иллюминационные огни, тем временем проскочил мимо отворота. Как на удалённой сцене сначала они помаячили в правом зеркале заднего вида, потом в левом. Следом до моих ушей донёсся приглушённое рычание натуженных моторов; вначале усиливающееся, потом ослабевающее. В сердце застучала радость победы: неужели удалось их провести. Предрекая удачу, я всё же решила не ликовать раньше времени. Полицейские однозначно остановятся узнать, что случилось с коллегами – те всё ещё копошились на месте происшествия. А они расскажут, что мимо никто не проезжал. Да и фару мотоцикла, её свет, они, конечно, видели, так как копались со своей техникой всего лишь в полторы сотни метров от отворота. Из этого будет нетрудно догадаться, что я затаилась где-то рядом. А долг любого представителя закона, это продолжать преследование до логического конца.
Задержание, будь то преступник, нарушитель или попросту случайно попавший под раздачу бедняга, это основа пирамиды служебной карьеры. А иначе для чего тогда все льготы, в смысле деньги, и звёзды, в смысле честь мундира. Первое, как мне думается, значительно важнее второго. Естественно есть и профессиональный кайф, но об этом после. Сейчас же мне было совсем не до размышлений о полицейском драйве, да и на другие, пусть и имеющие некоторое отношение к повествованию темы. Когда удираешь, философия одна – спасение.
Тем временем на пути высветилась табличка с названием населённого пункта. то ли Козлобаево, то ли Пиждинежиха, потом и не вспомнила. Далее возникли одноэтажные строения. Судя по всему, деревня, о существование коей известно лишь некоторым особо просвещённым – коренное население и дачники. Некоторые из них, несмотря на поздний час, бродили по центральной улице. Деревенская пыль неизбежно поднялась от колёс моего байка. В её шлейф попал один из запоздалых прохожих и он, естественно, от всей души обматерил меня. До ушей долетели лишь первые слова, но их качественной окраски вполне хватило для создания всеобъемлющей картины происходящего с колоритным образом главной героини.
Это несколько покоробило самолюбие. Я даже оглянулась, чтобы бросить гневный ответ, но вместо этого получилось лишь сделать перехвативший дыхание глоток воздуха. Причиной этого явилась представшая перед глазами картина, пусть и на значительном удалении.
Деревня проходила вдоль трассы, но на некотором расстоянии, и дорога к ней тянулась под острым углом. В результате этого я в момент всплеска самолюбия оказалась как раз напротив съезда и чётко увидела, как проблесковые маячки, уже три комплекта, скатываются по грунтовке.
«Догадались, – пронеслось в голове, – хорошо ещё, что моя фара не включена».
Сердце вновь бешено заколотилось. И было от чего. Мой деревенский экскурс мог оказаться ловушкой. Улица, в лучшем случае, за деревенской границей перейдёт в поля, по коим будет шанс оторваться. Но, возможно, пыльная колея упрётся в какое-нибудь препятствие. Будет это забор фермерского хозяйства, или вырытый крестьянским экскаватором пруд, всё одно тупик. Там меня и припрут так сказать к стенке. К занозистой доске, если забор, или к земляному валу, если водоём.
Пытаясь овладеть нарастающей паникой, я свернула в первый попавшийся проулок. Это оказалась тропинка, ведущая куда-то за огороды. Учитывая, что осыпанный с ног до головы пылью, поднявшейся из-под колёс мотоцикла, полуночный гуляка в отместку всё одно меня сдаст, выбора не было. Когда за спиной остались последние колья нескладно сплетённого тына, я поняла, что еду по полю. Пыль больше не клубилась, так как тропинку покрывала примятая трава, а по бокам стали появляться кусты и даже отдельные деревца.
«Уже плюс, – в голову пришло чувство некоторого ободрения, – их автомобили здесь не проедут».
Но радость длилась недолго – тропинка вдруг пошла довольно круто вниз. Настолько круто, что когда из темноты появился пешеходный мостик через небольшую, метров пятнадцать-двадцать, речку, тормозить оказалось бессмысленным делом. К счастью, этот мостик я проскочила без проблем. Но при выезде на противоположный берег дорожка под приличным углом ушла в сторону. Удачно вписаться в поворот, естественно, не получилась и конь с седоком завалились на бок. Я каким-то образом отделилась от техники и, уцепившись за траву, осталась на тропинке. Мотоцикл же, будто в замедленном сюжете фильма катастроф, заскользил по склону вниз и бухнулся в воду. События переменились в мгновения – шумный всплеск воды, бульканье пузырей и последовавшая затем тишина сродни гробовой. Всё, что происходило в голове в эти секунды, так это ощущение полной отстранённости от происходящего. К реальности возвратили лишь расходящиеся кольца волн и пузыри в их эпицентре. Да дым над водой, прорвавшийся из глубин места потопления. Smoke on the Water. Закономерный итог посещения знаменитой рок-группы.
7.
У каждого, я уверена, где-то в закоулках памяти хранятся картины идеального мирка из своего детства. Тёмное зимнее небо с летящей звёздочкой или яркое летнее с облачком. Заснеженная ёлочка с шишечками на полянке среди сугробов, или лодочка в волнах бирюзового озера. Кому-то запомнился бабушкин домик в деревне, а кому краеведческий музей в областном центре. И так далее и тому подобное. Многие художники, великие и не очень, запечатлели врезавшиеся в их память эмоции на холсте, сформировав культуру, что очень хорошо. Но тоже хорошо и то, что большинство в этом бренном мире не художники, а лишь пассивные наблюдатели. Учитывая многообразие ностальгических фантазий детства, если взять всего лишь по одной у каждого их носителя и воплотить на полотне, то для хранения всей коллекции Третьяковки не хватит. А если прибавить воспоминания из юности, то и Эрмитаж вместе со всем Питером треснут. Поэтому пусть лучше в художественной среде качество всегда будет в приоритете перед количеством. Ровно настолько, что вполне хватило для созерцания какого-нибудь шедевра и ассоциации его с неким событием из собственной жизни. Или наоборот: анализа какой-нибудь жизненной ситуации и сопоставления её с неким шедевром. В последнем варианте, довольствуясь текущими ощущениями, можно даже дополнить шедевр нюансами реального плана.