Провал операции «Нарко»

– А на сколько градусов ты намекаешь? – стараясь не отвлекаться от дороги, он бросил на меня лукавый взгляд.

– Ну не на сорок же, – многозначительно заумничала я, – не на Кобзона едем.

– Да, на него нужно не менее сорока и не менее литры, а то не высидеть! – Женя понятливо кивнул головой и вновь спросил, – Двенадцать – восемнадцать?

– Вино, это для Стасика, – горделиво ухмыльнулась я, – а на Стасика ходят неудовлетворённые одиночки. У меня этот скучный этап ещё впереди, а сейчас я хочу драйва.

– Тогда сунь руку под сиденье и пошарь там, – загадочно улыбнулся он и полез пальцем в панель аудиосистемы, видимо решил поискать подходящую композицию.

Пока он возился с кнопками, я, как и было указано, сунула руку под сидение и, нащупав какую-то вещь, с трудом извлекла её на белый свет. Это оказался небольшой, на шесть баночек, кейс с пивом.

– Мегакайф! – откровенно обрадовалась я, увидев любимую марку, – Нет, даже галамегакайф! Жек, как ты догадался?

Жек не ответил, а лишь многозначительно повёл плечами, мол, и догадываться не надо, если и так всё известно. Он-то всегда знает, как обустроить любое мероприятие, будь то банкет или просто вечеринка, за это и пользуется моим расположением.

Здесь, если бы имелся взгляд со стороны, можно на секунду ещё раз отвлечься от повествования и упрекнуть меня в непоследовательности. А как же иначе, если мгновение назад философствовала на тему предпочтительности в общении, утверждая, что симпатизирую увлёчённым людям. Так почему же тогда я сейчас с Евгением и с его разборчивостью в ухаживании с пивом?

Если быть на сто процентов циником, то можно попросту остаться без друзей потому, что идеальных людей вообще не бывает. Какой-нибудь великий музыкант или кинорежиссёр, или, к примеру, знаменитый политик, в обычной жизни может оказаться попросту невыносимым человеком. Поэтому-то, по утверждению знатоков общения, талантами лучше восхищаться на расстоянии. Но, для проверки утверждения, неплохо бы оказаться с гением рядом, только на каждом шагу они не встречаются. Мне, например, вообще не встречался, поэтому основа моих выводов чисто теоретическая. Поэтому хватит отвлекаться на ненужные заумности. Что же касается Женьки, то с ним попросту не скучно.

– А как тебе этот композишн? – найдя искомое, он ткнул пальцем в панельку.

– Чего! – я, увлечённая поиском удобного места для разрыва полиэтиленовой упаковки кейса, не поняла, о чём он говорит.

Вместо ответа из динамиков, вмонтированных во всевозможные потайные ниши салона, в уши ударил галопирующий ритм знаменитой мелодии. Это было не что иное, как моя любимая Highway Star. Гимн всех байкеров Звезда дорог! Сильная, бессмертная вещь. Кто-то, возможно, скажет, что она из той категории, когда ноги сами пускаются в пляс, на что можно возразить.

Не приложить возражений к такой трактовке процесса я, естественно, не могу. Ноги в пляс идут от Барыни, Лезгинки, Гопака Таранга – не знаю, что из них танец, а что мелодия. Здесь же возникает какое-то подобие танца мозга. Не души, а именно мозга. При первых звуках этой музыки своеобразная дикая – какое-то изменение состояния сознания – пляска рождается в голове. Причём это рождение можно назвать стремительным, даже мгновенным, объединяющим и прелюдию, и зачатие, вынашивание и сами роды в один неукротимый взрыв, раскаты которого даже после последнего аккорда долго звенят в черепе индивида, предрасположенного к рок-музыке. К лучшей рок-музыке.

Так вот, мой череп принадлежит к этой же категории, доказательством чему явилось мгновенное решение проблемы с упаковкой. Интуитивно сделав несколько ритмичных – в ход пошли колени, подбородок со слегка прикушенной нижней губой и ступни в итальянских туфлях на модных каблуках – движений в такт музыке, я, как бодибилдер, попросту взяла и разорвала полиэтилен. Один рывок, и баночки вывалились на мои колени.

«Ну, ты выдаёшь!» – удивлённо сверкнул взглядом Женька.

«Я – что: Дип Пёрпл выдаёт», – деловито ухмыльнулась я и быстро, не прекращая сопровождать музыку телодвижениями, переложила баночки на заднее сидение.

Одна из них, умышленно оставленная в руке, при помощи моего мизинца быстро лишилась запирательного ушка. Из образовавшегося отверстия выглянула небольшая, но крайне соблазнительная гроздь пузырьков. Сдерживать соблазн смысла не было никакого, и в следующее мгновение прохладные глотки пива, втянутые алчущими губами, уже скатывались по моему горлу. Когда баночка опорожнилась наполовину, в голове появилось лёгкое кружение. Ещё через пару минут в глазах стали чаще мелькать помноженные на секунды метры, ноты в ушах приобрели повышенную чёткость, а градус подсластил язык – кайф, да и только! Но не для всех, что касаемо живительного градуса.

– Дай глотнуть прохладненького, – пытаясь перекричать музыку, жалостливо попросил Жека.

– Не-а, – отрицательно мотнула головой я, – ты за рулём. Даже не проси.

– Ну, чуть-чуть …

– Даже не полчуть-чуть.

Водитель тяжело вздохнул и, крепче сжав руками баранку, уставился на дорогу. Я, конечно же, не жадничала, а попросту поступала разумно: кому нужны разборки с гаишниками. Один-два глотка, а потом проблем может возникнуть выше крыши. Таким образом, я обеспечила некую страховку, оградив Женьку от возможных неприятностей. Он, стоит заметить, не проявил себя занудой, не став клянчить несчастные глотки.

В общем, дорога пролетела быстро. Музыкальные шедевры следовали один за другим, две-три баночки от пива, опорожнённые и скомканные, с разрешения хозяина авто последовали в мусорный кулёк, что заблаговременно был помещён за спинку сидения. В черте города пыл пришлось унять, обуздав скорость и угомонив децибелы. Вскоре в поле зрения появился концертное сооружение, а точнее стадион, уже на подступах оккупированный всевозможными автомобилями и раритетными мотоциклами. С трудом припарковав машину, мы поспешили на поиски хвоста какой-нибудь очереди, что гигантскими змеями уходили в зияющие чернотой пещеры входных ворот.

За ними нас ждало без сомнения потрясающее шоу.

2.

Для меня всё, что можно назвать шоу, должно быть потрясающим. Масштабным. Будь то рукотворное или природное действо. Ну, или почти всё, если вдруг какой-нибудь умник начнёт придираться к мелочам и бряцать эрудицией (хочется сказать «эрудизмом», но русский язык не шибко расточителен на пластичность для иностранных слов). Да, я знаю, что по определению в шоу зрительная составляющая преобладает над таковой смысловой. Тогда, чем же фантасмагория красок северного сияния не шоу, хоть и без звука, но и без смысла. Выставка в Третьяковке – по мне и это шоу, пусть также немое, но со смыслом, зато какое впечатление! Да тот же Фикс – тот, что музыкант Филя: скромно, а как врезается в душу.

Один мой коллега по работе, невыносимый зануда с завышенной самооценкой, накануне попытался вразумить меня, сказав, что если я хочу шоу, то нужно ехать на Киркорова. Я захотела что-нибудь возразить, но быстро передумала – вдруг завяжется дискуссия. Но он, всё же, попытался как-то развить тему, на что получил резкий совет отправиться к больным в палату, поскольку заждались. Коллега, так как воспринял мой совет серьёзно, несколько побледнел – видно чего-то испугался, может осложнений у неправильно пролеченного больного – и, подхватив папку с листами назначений, рванул из ординаторской.

«Вот оно, бытовое мини-шоу, и Киркорова не нужно, – усмехнулась я, скидывая халат, – только радости для души маловато. Для настоящей радости другой масштаб нужен, только где он».

Словно наперёд чувствовала.

– Вот и он, настоящий масштаб! – не сдержав восторга, я повернулась к Жеке, когда порог билетного контроля был преодолён.

– Ты о чём? – переспросил мой спутник, мало секущий в чужих эмоциях.

– Да обо всё этом! – для полной ясности мне пришлось отвести руку на манер Зыкиной, как бы открыв взору Родину.

Смех смехом, а на Жеку это подействовало; будто снизошло прозрение.

– Да, – не скрывая появившийся блеск глаз, кивнул он головой, – мощняк!

И действительно, всё пространство под трибунами стадиона будто явило результат путаницы или сбоя в системе машины времени, перемешавшей прошлое и настоящее. Точнее – семидесятые годы и современность, что бросалось в глаза. Контраст моды тех лет на фоне атрибутов современности.

Народу нашло тьма-тьмущая. Основная масса прохаживались туда-сюда, ожидая приглашения в зал и рассматривая окружающих. Там и тут раздавались радостные возгласы давно не видевшихся, а тут случайно встретившихся старых знакомых. За столиками посасывали пиво волосатые люди в клёпаных кожанках, какие носили во времена царства рока, и что-то бурно обсуждали. Кто-то из них размахивал айфоном, небрежно сжимая его пальцами, закованными в перстни с черепами. Кто-то кичился смартфоном, периодически прижимая его к сдавленному банданой уху. А кто-то с усердием паровоза дымил сигаретами Кэмел или Мальборо, выложив на показ пачку с фотографией изъязвленного лёгкого (лет сорок назад был несколько иной дизайн). Одна нога при этом обязательно перекинута через колено другой; обе обуты в кожаные, отделанные металлом сапоги, естественно остроносые. Между столиками то и дело протискивались голени в лабутенах, красными подошвами намекая на давно наступившие новые реалии.

«Да, байкеры, или, как там их называли в СССР, рокеры, душой не стареют!», – понимающе покачала головой я, откровенно удивляясь такому количеству любителей рок-музыки; даже не подозревала об этом раньше.

В общем, впечатлений оказалась масса ещё до начала концерта, что уже можно назвать шоу. Но настоящее шоу, уже сродни космосу, явилось потом.

Мы прошли на трибуны, нашли свои места и принялись терпеливо ждать. Когда свет над трибунами начал заметно угасать, по рядам побежал легкий, но нарастающий гул: сцена ярко осветилась висящими на софитах прожекторами, и от колоннад мощных динамиков, выгнутых дугой, пошёл узнаваемый ритм. Зрительский гул соответственно усилился. Когда на сцене появился первый представитель знаменитой группы, неважно кто из них, гул перешёл в закладывающий уши шум, слившись с набирающим бешеный темп ритмом мелодии в органичное целое. Весь стадион завелся с первых нот. Концерт, от которого многотысячная толпа зашлась уже с первых секунд, начался.

Чтобы описать ощущения от пребывания на этом действе (не знаю, какой лучше подобрать термин: зрелище, представление, шоу, явление?), нужно самому там побывать. Кроме этого, нужно чувствовать этот жанр душой. Иначе все воспримется банальным грохотом электроинструментов, как выражалась моя соседка баба Люся «бум-бум». Она ещё поговаривала, мол, вот раньше были сердечные песни, не то, что сейчас.

«Сердечными бывают боли и капли от них», – возражала я мысленно, не желая расстраивать бабу Люсю.

Но почитатели хард-рока далеки от соцреалистических мелодий типа «справа кудри токаря, слева кузнеца», и я, атомарная часть этой разноликой массы, забившей до отказа целый стадион, ощутила себя частью огромного целого на целых два часа.

3.

Сто двадцать минут, а может и больше, пролетели как один миг и одновременно как вечность, пронизав душу насквозь. Выступление прошло настолько великолепно, что я напрочь забыла о проблемах с нарконадзором. Не вспомнила я о них и когда, увлечённая восторженной толпой, вновь казалась вне дворца спорта.

– Слушай, – обратился ко мне мой спутник, – давай посидим. У меня тут кафешка есть. Там сейчас ребята знакомые соберутся, встречу отметить.

– Какие ребята? – не скрывая отменного настроения, попросила уточнить я.

– Всякие. И постарше мужики будут, те ещё рокеры, и наш возраст кто любит рок.

– Да, эта музыка способна сводить возрастные пласты, – сумничала я, – конечно посидим.

– Куда сводить пласты? – Жека то ли не расслышал, то ли не понял.

– В монолит. Где тут твоя кафешка?

– Она не моя.

– А какая твоя?

– У меня вообще нет кафешек в собственности.

– Ты же сказал «твоя»!?

– Я в смысле любимая, – пояснил мой товарищ и, обидчиво вздохнув, показал жестом направление, – там.

И действительно, даже мысль о пути домой навеивала скуку. А продолжить так хорошо сложившийся вечер представилось совершенно логичным решением. Даже тёплый сумрак, наплывающий от силуэтов домов, что темнели за дальними фонарями, заблагоухал романтизмом.

– Ну, так поехали туда.

Кафешка оказалась довольно интересная. Оптимальный вариант, чтобы расслабиться. Хозяин, наверное, из отсутствия выбора решился открыть бизнес в полуподвале, а потом, по всему, пошёл на экономию средств в отделке и обстановке. В общем, на стенах крашеного кирпича висело несколько непонятного происхождения картин, освещённых имитирующими керосинки лампами. Столики и лавки к ним, похоже, были изготовлены в обычной школьной мастерской; или гробовщиком. В общем, обстановка довольна банальная, но крайне располагающая. Кому как, а мне оказалось самое то. Я так и сказала.

– А что это означает «самое то»? – то ли нарочно, то ли действительно не понял, но вдруг заумничал мой спутник.

– Это значит «то, что надо», – уточнила я.

Мне показалось, что Жека захотел продолжить уточнения по части «то, что надо», но тут ему кто-то замахал рукой от дальнего столика. Это, как оказалось, и были те самые ребята.

– Вот они,– облегчённо, как после долгих ожиданий и поисков, выдохнул он прямо мне в лицо и, взяв под локоток, увлек вглубь помещения, – пошли.

Ребята оказались, как минимум, общительные. Разновозрастные, но в основном постарше. Скорее всего – учитывая стоимость выставленного на столе – с относительно неплохим социальным положением. Не прижимистые – когда я полезла со своей купюрой, то была остановлена благородным жестом, мол, в аристократических компаниях угощают джентльмены. А угощаться было чем, как было чего и выпить. Мне предлагали то, и другое, и отказываться не было смысла.

Беседа шла весело: вспоминали былые подвиги, вздыхали по унесённым ветром времени годам, уповали на неугасающий душевный задор. При этом не забывали поднимать тосты по всевозможным поводам, но наливали «по немного» – сказывалась накопленная с возрастом мудрость. Мне же и с «по чуть-чуть» стало довольно хорошо, и в какой-то момент захотелось проветриться. Проинформировав об этом своего спутника, я встала и, по возможности не привлекая общего внимания, вышла на воздух.

Легко сказать «не привлекая», когда в незнакомой, но общительной компании ты единственный представитель женского пола. Да ещё когда букет женственности прилично сдобрен привлекательностью и молодостью. Естественно, аромат этого коктейля заставляет двигаться из стороны в сторону с десяток пар мужских ноздрей рядом. А когда эти ноздри принадлежат матёрым бабникам, у приверженки невидимости нет шансов стать даже слегка прозрачной. Моё телодвижение в направлении выхода автоматически навело заметный боковой ветер на рок-волну, сентиментально раскачивающую лодку ностальгии. В общем, стоило мне покинуть компанию, как следом потянулись один за другим бывшие рокеры.

Сразу прошу прощения за «бывшие»: как утверждал один знакомый ветеран движения «HEAVY METAL DRAIV", нынче депутат законодательного собрания, бывших рокеров не бывает. Может он и прав, как знать, но проверить на практике нет возможности, так как я появилась на свет позже рождества «Иисус Христос – суперзвезда». Но вот одно я знаю – точно, бабник всегда остаётся бабником.

Не успев насладиться тёплым эфиром кумарина, что шёл от упрятанных в сумраке зарослей донника, до меня дошло, что большая часть компании так же покинула застолье. Кто помоложе, в основном остались, а ветераны уже перетаптывались рядом, закуривая или разминая суставы. И некоторые из них наверняка собирались начать со мной разговор с минуты на минуту. Но не успели. Когда матёрые самцы рассчитывают прыжок, молодые в это время прыгают. В общем, пока парни в статусе собирались с намерениями, ко мне вдруг подкатил парень на мотоцикле. Появился он из тьмы, совершенно неожиданно. Как принц на коне из тумана. Конь, естественно, с сердцем внутреннего сгорания. На раме большими и яркими буквами красовалась надпись «FIAT» Увидев этот, с детства знакомый, итальянский бренд, я попросту обалдела. Да и мотик в неоновых лучах весь сверкал, отражая и преломляя всё, что едва касалось плавных изгибов эмали. Возможно, парень хотел что-то сказать, но вся мужская часть, перетаптывающаяся около меня, также пришла в восторг и быстро принялась обступать байкера.

Я плохо разбираюсь в модельном ряде мирового мотоциклетного парка, и не знаю, как представлен в нём мой любимый концерн. И не помню уже, почему западаю именно на ФИАТ. Может благодаря песенке из мультика со словами «… мы Фиато разъезжать кабриолето …», или частым разговорам отца о том, что наша «копейка» чистой воды ФИАТ. Скорее всего, меня зацепило на изюминку в самом логотипе. Один из вариантов – четыре серебристые буквы в ряд на рубиновом фоне, обрамленные в лавровый венок. Будто спроецирован напрямую из древнеримской властной атрибутики. Трибун, наверное, или центурион выглядели похожими. Возможно, он назывался консул. В истории латинян и разных там италиков я совсем плохо разбираюсь, но водить мотоцикл умею хорошо. Научилась ещё в школе, и даже дотягивала до исполнения крутых трюков на Минске и Яве, да таких, что парням из нашего двора слабо было повторить. И сейчас, увидев совершенно иного уровня чудо техники, мне до одури захотелось на нём просто посидеть. На счёт проехаться я даже и не помечтала: кто же просто так даст.

«Интересно, а за непросто так дадут?», – я, поймав себя на непристойности мысли, безнадёжно вздохнула и попыталась протиснуться поближе к аппарату.

В это время подъехали ещё несколько мотоциклистов. Кто на чём. По большей части раритеты. Было несколько харлеев. Подкатил даже переделанный (тюнинг) Урал. В общем, компания организовывалась довольно весёлая. Пятачок перед кафешкой быстро уплотнился народом, но атмосфера стала складываться настолько тёплая, пронизанная взаимопониманием, что со стороны стало казаться, что собрались давние друзья. Из заведения быстро притащили вискарь и стопки, кои принялись быстро наполнять и пускать по рукам. Кто-то врубил на полную катушку подходящую рок-композицию. Не отказалась от нескольких, две или три, порций виски и я. И совсем скоро почувствовала на душе драйв. Неудержимо захотелось решительных действий.

«К чёрту нарконадзор, к чёрту всех», – в какой-то момент мне стало всё нипочём и, протиснувшись к владельцу Фиата, я предложила познакомиться.

Он улыбчиво согласился и протянул руку, учтиво освобождённую от спортивной перчатки. Имени его из-за шума было не разобрать, как, похоже, не разобрал и он моего. Я, активно прибегая к жестикуляции, попросила разрешения посидеть на мотоцикле и, к своей радости, получила добро.

Будто под ним конь скаковой, владелец железного коня картинно привстал на подножках, перекинул ногу через сиденье и встал на асфальт. Потом откинул подставку и предложил мне оседлать зверя, предупредив, что нужно быть осторожной, так как мотор работает на холостых оборотах. Общий шум затруднял восприятие речи, но я, будучи сообразительной, всё поняла. Доказательство – согласный кивок головой.

Осчастливленная дозволением, я уселась на Фиат, но сделала это аккуратно, без гонора. Надела каску, больше напоминающую гермошлем астронавта. Не скрывая восторга, немного поёрзала задом по сиденью, изображая дикую езду, потом слегка повернула ручку газа. Движок, продемонстрировав чудеса покорности, приёмисто зарокотал. Чувство полного балдежа! Наверное, выпивка попросту насытила восприятие реальности особым колоритом, но общее ощущение происходящего принялось источать фантастические краски.

Мужики, окружившие меня, одобрительно загудели: кто банально показывал большой палец руки (на Ближнем Востоке за это жест могут и казнить), кто выкрикивал комплименты, а некоторые даже делали селфи. От избытка внимания появилось ощущение международной славы масштаба дворовой площадки.

Тут чья-то рука сунула к моему рту – так как защитный щиток был открыт – дымящую сигарету. Знакомый запах тлеющей конопли быстро дошёл до ноздрей.

«Косяк, – сходу догадалась я, и так же сходу решила, – а почему бы и нет!»

Губы, не раздумывая, ухватили смятый фильтр (видимо запрещённый продукт уже прошёлся разок по кругу) и лёгкие втянули дурман до пределов рёберных возможностей. Кто выкрикнул, что нужно задержать дыхание, но это и без него было известно. Сигарета опять шмыгнула в толпу, но через минуту вынырнула вновь. Процесс с затяжкой повторился. Потом ещё раз.

Шум веселья, тем временем, продолжался, и я вдруг заметила отражение логотипа Фиат в чьём-то низко опущенном бокале с, возможно, шампанским. Далее изображение исчезло в ряби – слабый удар стороннего локтя или плеча. Но прежде чем изображение восстановилось, всеобщий шум вдруг стал подозрительно утихать.

– Козлы, как всегда любят кайф обломать – услышала я чью-то приглушенную фразу и повернула голову.

В направлении кафе, прямо в нашу сторону, двигался наряд полиции. Человека три. Ещё двое находились в автомобиле с мигалками, что припарковался невдалеке.

«Катастрофа!», – пронеслось в голове.

4.

Теория вероятностей. Её семя, брошенное когда-то в философскую почву, давно проросло. Обзаведясь глубокими историческими корнями, оно дало и довольно разветвлённую наземную часть. Но обыватель обычно не желает копаться в сложных хитросплетениях ветвей и проростков чьих-то размышлений, считая любые совпадения или проделками дьявола, или случайностью. Всякий средний ум понимает, что всегда возможно пересечения многих векторов бедствия одновременно в одной точке, но каждый надеется, что эта точка пройдёт вне его системы координат.

Так примерно думала и я. Основная суть этого домысла – когда и сваливается всё сразу на чью-то голову, то она закономерно должна принадлежать чужой шее. Сия аксиома казалась вполне логичной, пока первый вектор причинно не пронзил моё пространство-время. Уже тут нужно было задуматься. Так нет, подавай все тяжкие. В итоге некие математические ожидания оправдались, сведя цифры в формулу.

«Какие цифры? Какие формулы, – подумает читатель, – и, причём тут математика?»

А всё при всём. Из всего, что со мной случилось, можно составить прекрасное уравнение! Самоуверенность плюс неосторожность плюс безрассудство, умноженное на распущенность равно беда.

Понимание этого пришло потом, а сейчас, слегка «обдолбанная» марихуаной и слегка пьяная, плюс за рулём транспортного средства, умноженная на нахождение под следствием, я почувствовала перед собой равно пропасть. Чем не формула для представителей власти, уверенно направляющих векторы своего движения в уже известную точку координат.

В общем, полицейские неумолимо приближались, я тупо уставилась на них, продолжая бессознательно подёргивать ручку газа. Все вокруг так же вытаращились на стражей порядка: немногие, кто пропустил затяжку, смотрели спокойно, а большинство, кто успели затянуться, испуганно. Воздух потяжелел, наполняясь запахом сброшенных в траву косяков. Стало ясно, что надвигается нешуточная юридическая гроза.

Расстояние быстро сокращалось, и, несмотря на полную панику в голове, нужно было быстро что-то решать. Надеяться, что всё закончится мирным рукопожатием и наилучшими пожеланиями по части дальнейшего отдыха, было попросту наивно. Полицейские однозначно догадаются, чем здесь дело попахивает, и начнут проверку. Один из них выберет кого-нибудь из толпы. Другой однозначно прицепиться ко мне. И бесполезно будет оправдываться, что я не я и машина не моя. Особенно, если тот, который займётся мной, окажется обделённый женским вниманием и от того женоненавистник. Чуя нутром, что беды не избежать, я, как в небытие, быстро огляделась по сторонам и навскидку оценила обстановку. Тропинка впереди вела в сквер и на машине туда однозначно не проехать. Даже если за мной побегут, то не догонят – я по этой тропинке успею скрыться в сквере. Нужно только решиться.

И решимость пришла. Ещё раз оглянувшись, дабы убедится, что опасность на достаточном расстоянии, я перекинула висевшую на плече сумочку через голову, выжала сцепление и переключилась на первую передачу. Да прибудет со мною бог! Мотоцикл медленно, так как руки давненько не держали руля, двинулся с места и, несколько виляя, выехал из толпы. До тропинки оставались считанные метры. Можно было так и ехать, не торопясь, но из-за спины раздались крики – то ли полицейские принялись приказывать остановиться, то ли хозяин понял, что происходит угон. Взгляд рефлекторно, на долю секунды, скользнул по зеркалу заднего вида: как в маленьком телевизоре полицейские бежали обратно к своей машине, а хозяин безнадёжно метался на месте.

Доселе не констатированный ранее парадокс природы: вначале до меня донёсся звук криков, а потом картинка их издавших; как если бы гром был раньше молнии. Шутка конечно, но так называемая гроза началась, и началась она с погони. И действия полицейских здесь совершенно предсказуемы: они или сами кинуться меня догонять, или по рации вызовут подмогу для перехвата. Скорее сего и то, и то. Так или иначе, но я ускорилась. Как прощальный жест, Фиат взревел и, с места в карьер, рванулся во тьму парка.