Время нас подождёт

* * *

Надо же так: только вернуться из плаванья, как на тебе! Искатель приключений на свою голову…

Автобус фыркнул и уехал. А он с воришкой остался на остановке. Моросил дождь, машины наперебой торопились к светофору, по лужам спешили к маршруткам и троллейбусам прохожие с разноцветными зонтами, а Юра заметил, что он стоит и крепко сжимает мальчишкино плечо.

– Телефон-то верни.

– На! – с вызовом сказал мальчишка и поднял наконец мокрое лицо, на котором блестели сердитые угольки глаз. – Только попробуй полицию вызвать!

– А что будет? – поинтересовался Юра. – Дружков позовёшь? И что они мне сделают?

– Да Перец тебя так отделает, что мало не покажется! У него… – и парень прикусил язык. – Короче, получишь ты!

– Ну, и дальше что?

– Как что?

– Ну, дальше-то что будет?

Мальчишка покрутил головой, обречённо махнул рукой:

– Ты или совсем глупый, или притворяешься. Или не получал никогда.

– А ты получал?

– Ой, да отстань ты!

– Не, не отстану. Пойдём.

– Куда?

– Куда угодно! Домой, в полицию, к дружкам – выбирай!

– Да нет у меня никаких дружков… – мальчишка беспомощно оглянулся, словно ища глазами кого-то, и нехотя двинулся вслед за Юрой. – Я от тебя всё равно сбегу, и ты меня не найдёшь!

Юра обогнул магазин – яркий, нарядный, с предновогодними (в середине ноября!) витринами – и вышел на широкий тротуар, ведущий к кинотеатру. Похожие они, эти кинотеатры, в разных городах: старенькие, кирпичные, годов семидесятых, с облупленной мозаикой и высокими окнами. Перед ним – площадь с фонтаном, закрытым на зиму, чуть дальше – одинаковые пятиэтажки. Летом они утопают в зелени, а сейчас они очень белые на фоне пасмурного неба. И среди них – его, Юркин, дом.

– Слышишь, чё говорю?!

– А?.. Так куда же ты сбежишь, если у тебя дружков нет? – откликнулся Юра.

– К себе, в детдом…

– Беги! Ну, чего ты стоишь-то? Беги!

Мальчишка переступил с ноги на ногу. Нерешительно.

– Ты меня не удержишь!

Юрка ничего не ответил и зашагал дальше. Воришка молча поплёлся за ним, а когда свернули на дорожку, покрытую растрескавшимся, вздыбившимся под корнями деревьев асфальтом, – очень уютную летом в зарослях сирени и пустую сейчас, среди голых веток, – испуганно крикнул:

– Куда ты меня тащишь?! Там нет никакой полиции! Полиция справа от кинотеатра!

– Успеем ещё в полицию и в детдом успеем. А сейчас я поесть хочу… Да и ты, наверное, тоже? Такого мокрого, голодного, сердитого – точно никуда не отпустят…

– Ты сам такой же!

Юрка рассмеялся. Мальчишка надулся и сунул руки в карманы.

– Не обижайся. Есть книжка одна, про Карандаша и Самоделкина. Там ребята на стене нарисовали мальчишку, Чучело-Бабучило, а он ожил и прятался от них. И собака ему котлеты таскала и мороженое… Слушай, а ты котлеты с кетчупом любишь или так просто?

– Я не нарисованный! И не Чучело! А кетчуп я терпеть не могу, и майонез, и дошираки! А котлеты я люблю с курицей, только у нас её редко готовят…

Глава 2. Всё началось с котлет

…Так я оказался у Юрки дома. Правда, сначала я не знал, что это Юрка. Он был просто парнем, который меня куда-то вёл из-за того, что я стянул его мобильник. У подъезда он предупредил:

– В доме две женщины. Не пугайся!

Тут я уже совсем подумал ретироваться, и даже отступил на полшага, и уже почти сорвался с места, как затренькал код в домофоне, и этот незнакомый, непонятный парень потянул дверь и дождался, пока я войду. А я пошёл следом, не знаю зачем. Может быть, потому что вправду проголодался, а ещё я не был в гостях, ну и… не хотелось мне возвращаться в детдом. Там Перец и компания, и они на мне очень собирались отыграться, и вообще: я ничего им не принёс…

Так размышлял я, поднимаясь по лестнице, пока мы не остановились у старенькой потрёпанной двери. Парень дотянулся до звонка, и она очень быстро открылась, и я увидел на пороге только одну девушку, невысокую, красивую. Волосы у неё были светлые, длинные, на лице – веснушки, а глаза – большие, голубые, тёплые какие-то и радостные. У меня как-то сразу затосковало сердце, а она, словно меня не заметив, бросилась обнимать этого парня.

– Юрка! Ну наконец-то!

Так я узнал, как зовут этого странного парня, который зачем-то притащил меня к себе домой.

Скрипнула в коридоре дверь, и показалась вторая женщина – маленькая, сухая старушка, чуть сутулая, в вязаной серой кофточке. Она тоже улыбалась, посмотрела на меня, потом на Юру, потом снова на меня. А мне захотелось исчезнуть вдруг или скрыться за дверью, но Юра с этой девушкой загораживали проход. И я вспомнил, что не поздоровался.

– Здрасте! – сказал я.

Юра обнял эту старушку и попросил:

– Наташа, мам, покормите нас! Мы голодные, мокрые и злые!

Мама, значит, его. Она засуетилась на кухню, а девушка стала помогать мне раздеваться – взяла у меня куртку, шапку, аккуратно повесила их на вешалку. Потом присела на корточки возле меня:

– Наташа! А ты?

– Миша, – ответил я.

– Вот и славно! – почему-то обрадовалась она. – Иди мой руки и садись за стол.

Вот и всё. Будто и не в первый раз виделись.

В ванной перед умывальником висело большое чистое зеркало, и я ужаснулся. Потому что и вправду, как это он сказал: «Чучело… Бабучило». Щёки в грязных разводах, уши торчат как две ручки от кастрюли, а глаза мокрые. Будто я ревел только что, хотя я не плакал! И нос поцарапанный. Он у меня и так чуть-чуть картошкой, а тут ещё и поцарапанный. Хотел свитер снять, потому что было жарко, но вспомнил, что рубашка у меня мятая и в голубую полоску, – на кого я буду тогда похож? Ладно, что свитер просто чёрный и джинсы, хотя испачкались, но не рваные. А вот из носка торчал палец, и я носки снял. Потом умылся и вышел из ванной.

Сел за стол. И тут же забыл про рубашку, про телефон, про Перца, про неудачный день, потому что передо мной поставили тарелку с котлетами. А рядом – с картошкой, жареной! Котлеты были красивые, с румяной корочкой. На секунду я задумался и – принялся за них. Потому что котлетки я всё же люблю больше, чем картошку…