Иуда

– Кто такой Ростик?

– ОТДАЙ! – закричала и вырвала сотовый из его рук. – Не твое дело!

– Если мне это интересно, значит мое.

– МНЕ! Не интересно! Ты не интересен! Зачем тебе все это?

– Ты мне нравишься!

Говорит нагло и смотрит прямо в глаза, а меня буквально уносит от его взгляда, от того, насколько близко я вижу его красивые светло-голубые глаза. Они не просто голубые, они отливают серебром, и от этого кажутся такими светлыми, металлическими или ртутными, а я от них раскаляюсь, и мне становится нечем дышать.

– А ты мне нет! Мне не нравятся такие, как ты!

– Какие такие? – спрашивает и усмехается уголком своего грешного рта, а мне хочется зажмуриться, чтоб он вот так не смотрел и вот так не улыбался мне.

– Наглые и самоуверенные?

– А Ростик – неуверенный в себе лох? Поэтому ты отвечала на его сообщения?

Встала и пошла прочь, ничего ему не объясняя, услышала, как спрыгнул, и почувствовала, как идет следом. Потом забежал впереди меня. Ко мне лицом, спиной к дороге.

– Психолог, вот скажи мне, ты ж разбираешься в людях, да? Читаешь им умные лекции, копаешься в их мозгах. Так зачем я здесь?

– Не знаю. Может, ты так самоутверждаешься.

Он вдруг сделал шаг в сторону, и я почти натолкнулась на него. От неожиданности оступилась, и он поймал меня за талию.

– Запомни…доктор, мне не нужно самоутверждаться, я тверд во всех местах по первому щелчку. – сказал, и в глазах сверкнули черти, а я мгновенно вспыхнула и хотела оттолкнуть его, но под ладонями, и правда, твердое тело, перекатывающиеся мышцы, и адреналин взвился в венах и запенился.

– Что тебе нужно?

– Ты!

Сказал очень нагло, и у меня дух захватило, потому что я никогда и никому не была нужна.

– Так кто такой Ростик…скажи, и я отстану.

– Точно отстанешь?

Спросила и усмехнулась.

– Б*яяядь, ты п*здец какая красивая, когда улыбаешься.

– Лжец!

Толкнула его в грудь.

– Нет. Посмотри в зеркало, малышка.

Это было не просто приятно, это было так…словно мне в сердце загнали занозы со сладким нектаром, и он растекается патокой по всему телу.

– Так кто он такой?

– И ты уйдешь и оставишь меня в покое?

– Сейчас – да.

Мне понравился ответ про только сейчас. Где-то в затылке заныло и пришла мысль, что так нельзя, и я не должна улыбаться, я не должна играть в его игры и вообще даже с ним разговаривать. Он плохой. Он очень плохой парень. И я это чувствую всем своим существом. Он не просто порочен, он даже порочно взмахивает ресницами. В нем все порочно идеально.

– Ростик – мой реабилитолог. А теперь отойди.

– Реабилитолог – это массажист? Тот, кто лапает тебя?

– Божеее! Ты обещал уйти! И ты сказал, что ты не лжец!

– Хорошо! Ухожу! Увидимся позже!

Нет! Не увидимся. Я уйду раньше, я сожру свой сотовый, я просто заболею и не приду в универ…Господи.

– Свободина, что с тобой? – навстречу вышла Лиза – моя подруга, и я облегченно выдохнула. – Ты это с кем сейчас болтала? Что за красавчик?

– Дима…Фамилию не знаю. Вчера был на занятиях в моей вечерней группе. Потом мы застряли в лифте.

– Оооо…да ты вся горишь, и глаза блестят.

– Перестань.

– Что-то уже вчера было?

– Кошмар! Ты что! Мы только познакомились!

– Ну и что. Мы живем в современном мире, детка. Секс без обязательств…Ах, да, я забыла, что тебя каждый месяц водят на проверки.

– Лиза! – я оттолкнула ее и прошла вперед, прижимая к груди папки с личными делами своих «пациентов»

– Я бы уже давно от них свалила. Ты совершеннолетняя. Ты имеешь полное право.

– Лиза…куда? К кому? Перестань. Мы уже говорили об этом. Мне никуда не деться от отца. Он найдет меня и будет еще хуже.

Глава 6

Михайлина толкнула его на стул и он послушно уселся, глядя как она в уютном домашнем платье стоит в дверях, руки подняла, волосы закалывает, а Демьян взглядом скользнул по высокой груди под цветастой тканью и судорожно сглотнул.

Девушка развернулась к шкафчикам, открыла один из них, стала на носочки, потянулась вверх, пальцы почти достали до пластиковой коробки. Инстинктивно встал со стула и легко достал коробку. Михайлина развернулась, и они вдвоем замерли, за коробку держатся. И он на мгновение сдох в ее глазах. Забарахтался жалко на их дне, цепляясь за темно синие разводы, пытаясь вынырнуть и почему-то не мог. Потому что у нее матовая сливочная кожа, потому что ее губы вблизи нежно розовые, а ресницы на кончиках светло-рыжие. И башню сносит. Срывает к такой-то матери. Хочется ее. Кусочек. Один глоток. Просто тронуть кончиком языка. Узнать какая она на вкус…мечта. Чужая.

(с) Ульяна Соболева. Подонок

Мы с матерью жили паршиво. Нет, не так, чтоб от зарплаты до зарплаты, а по-настоящему паршиво. Она работала уборщицей и снимала комнату у своей начальницы. Ту звали тетя Валя. Она владела клининговой компанией и платила таким, как моя мать, десять процентов от заработка. Нет, сама бы мама не нашла работу. Ее нигде не брали с ребенком, мать одиночку без образования, приехавшую из какого-то Мухосранска в столицу учиться.